Остров Зомби - Мэрфи Уоррен - Страница 12

А находящийся по другую сторону главной улицы, в президентском дворце доктор Биссел Хантинг Джеймсончетвертый, вице-президент Британской Королевской Академии наук, даже не подозревал, что в его номер вселился новый постоялец. На нем и его приближенных были безукоризненной свежести летние брюки, синие блейзеры с эмблемой академии, белоснежные рубашки, галстуки выпускников привилегированных учебных заведений и пистолеты «вальтер Р-38» под пиджаками. Они держали в руках соломенные шляпы и одни во всей Бакье могли перейти в полуденный зной в подобной одежде главную улицу, не покрывшись испариной.

Казалось, люди этой породы получают при рождении встроенную систему охлаждения.

Доктор Джеймсон сделал заявление на изысканном английском языке, рождающемся как бы в глубине его существа и только звучащем через рот, на языке, в котором каждая гласная открыто заявляла о безусловном превосходстве говорящего над прочими людьми.

Итак, Британии не безразлична судьба Бакьи. Британия так же, как и Бакья, — остров. У Британии, как и у Бакьи, есть свои национальные интересы, а также проблемы с валютой. Объединившись, Британия и Бакья с помощью нового изобретения, хранящегося у президента, и английского опыта по производству секретного оружия могли бы вместе, рука об руку, шагать вперед, к светлому будущему.

Если бы на встрече присутствовал некто, не знающий, что Бахья — захудалый островок, на котором нет ничего, кроме трущоб и заброшенных плантаций сахарного тростника, а Англия — крупная индустриальная держава, переживающая трудные времена, то он решил бы, что у правительства Ее Величества и у теперешнего диктатора острова в Карибском море — общая история и общее будущее.

Корасон внимательно выслушал белого.

Они полностью заплатили сумму, которую с них потребовали за демонстрацию аппарата в действии. Заплатили золотом. Корасон любил золото. Оно вызывало у него доверие. Особенную нежность он испытывал к южноафриканскому крюгерранду.

Пересчитав деньги, казначей положил себе в карман две монеты. Корасону это понравилось. У него честный казначей. Вор прикарманил бы пятнадцать монет. Люди плетут небылицы о каких-то неподкупных, но Корасон в это не верил — все это сказки. Гринго тоже воровали, правда, они умели обстряпывать свои делишки более ловко: вы не успевали заметить, как исчезали монеты, пока они заверяли вас, что собираются вам помочь.

— Ради вас, — начал Корасон, — мы прямо сейчас уничтожим с помощью моего грозного оружия гнусного насильника.

— Ждем демонстрации с большим нетерпением, — отозвался доктор Джеймсон. — Мы немного знакомы с магией вуду, хотя, конечно, не столь сведущи, как вы, ваше превосходительство, но никогда раньше не слышали о таком «духе-хранителе», как тот, что находится в вашем ящике.

— У белых людей одно оружие, у черных и коричневых — другое. Вам никогда не понять наше. Я никогда не пойму, что такое — ваша атомная бомба, а вы — что такое мой дух-хранитель, — произнес важно Корасон, который сочинил эту фразу еще до прихода англичан, демонстрируя оружие русским. — Введите гнусного насильника, и пусть он почувствует силу гнева своего народа!

Члены английской делегации мигом повытаскивали из карманов мини-камеры и прочую аппаратуру. Ведь подчас даже общий вид может подсказать принцип действия оружия. Особенно у народа с не слишком высоким уровнем развития.

Таинственный аппарат Корасона, укрытый синим бархатом, стоял слева от диктатора, рядом с позолоченным троном, водруженным на невысокую платформу.

Вместо гнусного насильника перед собравшимися предстала пожилая негритянка в оранжевом платье и красной шали.

— Извините, насильника мы казнили рано утром, — смущенно объявил Корасон. — Женщина эта обвиняется в измене, заговоре с целью взорвать Сьюдад Нативидадо и других ужасных преступлениях.

Женщина сплюнула.

— Сэр, — шепнул на ухо Джеймсону его помощник. — Это хозяйка борделя. Троюродная сестра Корасона. Зачем ему убивать ее, да еще по высосанному из пальца обвинению?

Корасон видел, как помощник главного гринго что-то шептал на ухо своему начальнику. Он, со своей стороны, тоже кое-что хотел выяснить. Одно дело — преступники, и совсем другое — троюродная сестра, которая умеет вызывать духов и иногда присылает президенту из своего борделя красоток.

— Зачем нам казнить Хуаниту? — поинтересовался Корасон.

— Она использовала против вас колдовство, — заявил министр юстиции.

— Какое еще колдовство?

— Колдовство гор. И утверждала, что вы мертвец.

— Ложь! — возмутился Корасон.

— Конечно. Откровенная ложь, — поторопился поддакнуть министр юстиции. — Вы самый могущественный человек на земле. Вне всякого сомнения.

Корасон покосился на Хуаниту. Та знала женщин и знала мужчин. И колдовать умела. Что за странную игру она ведет? Говорила ли она эти страшные вещи на самом деле? Может, спросить самому? Но не соврет ли она?

По зрелом размышлении Корасон решил-таки переговорить с кузиной. Два солдата подвели к нему женщину, крепко держа ее скованные цепью руки.

Подавшись вперед, Корасон прошептал на ухо троюродной сестре:

— Послушай, Хуанита, что такое они говорят? Ты что, и вправду пыталась причинить мне вред с помощью колдовства?

Стоящий за доктором Джеймсоном англичанин незаметно повернул в кармане регулятор и развернул плечо в направлении Корасона и женщины. Теперь их шепот заносился на миниатюрный магнитофон, вшитый в накладное левое плечо пиджака. Даже если Корасон будет упорствовать и не выдаст англичанам тайну аппарата, они, по крайней мере; будут знать содержание этой беседы и смогут тем самым продемонстрировать Генералиссимусу силу Великобритании, что им все известно.

Хуанита что-то прошептала в ответ. Корасон вновь спросил ее, почему она применяла против него колдовство.

И тогда Хуанита шепнула на ухо кузену нечто такое, от чего он резко выпрямился. Движения его не напоминали больше медленное скольжение змеи перед броском — он подпрыгнул на месте как ошпаренный.

Потом сорвал с черного ящика синий бархат и швырнул накидку в лицо новому министру юстиции. Плюнул на мраморный пол. Потом на ящик. И наконец в лицо троюродной сестре Хуаните.

— Шлюха! — прорычал он. — Я превращу тебя в ничто.

— Какая разница, — спокойно проговорила женщина. — Ничто — это тоже что-то.

Хотя Корасон и обезумел от ярости, он все же помнил, что самые заклятые враги — это ближайшие сподвижники, и начал обычное представление с вращением ручек. Скрытые камеры и прочая тайная аппаратура англичан тут же заработали.

— Даю тебе последний шанс. Последний. Чье колдовство сильнее?

— Не твое. Не твое!

— Тогда прощай, — в сердцах сказал Корасон. — И посмотрим, чье колдовство победит.

Корасон слегка волновался. Он помнил, как долго не распадался делегат Умибии. Наконец Корасон нажал на нужную кнопку. Генератор заурчал, обеспечивая электричество и тем самим приводя в действие катодную трубку. Ее излучение, пронизав субстанцию, которую местные жители называли мунгом, обрели чудовищную силу. Эта сила заявила о себе треском и зеленым сиянием. Ярко-оранжевое платье, издав звук, подобный вздоху, опустилось на темную лужицу, которая еще совсем недавно была хозяйкой лучшего борделя Бакьи.

— Впечатляюще, — произнес доктор Джеймсон. — Мы хотим идти с вами рука об руку. Британия и Бакья — острова-побратимы. Заключим военный союз.

— Лгунья, — бубнил Корасон. — Лгунья, лгунья, лгунья. Она все наврала. Лгунья.

— Конечно, ваше превосходительство, но вернемся к главному... — твердил свое доктор Джеймсон.

— Главное — то, что лгунья понесла кару, разве не так?

— Так, конечно, — согласился доктор Джеймсон и откланялся.

За ним отвесили поклон и остальные англичане и один за другим покинули дворец. Но в гостиницу они направились не сразу. Обнаружив, что за ними следят южноафриканцы, англичане заманили их агентов, изображавших бизнесменов, на боковую дорогу, и там выпускники Итона хладнокровно расправились с бурами, жителями их бывшей колонии.