Оружие разрушения - Мэрфи Уоррен - Страница 14

А там, где пожарный входил в воду, ее поверхность оставалась абсолютно спокойной. Кругов не было.

И кроме того: не было слышно ни бульканья, ни плеска!

Смита вдруг пробрала дрожь, не имеющая никакого отношения к его недавним невзгодам.

Может, зрение и обманывает его, но слух у него был отменный.

Пожарный двигался сквозь камыши, которые не шевелились. И сквозь воду, которая не булькала!

Замерев в тени дерева, Смит наблюдал за этим таинственным человеком.

Дорогу тот не искал. Двигался прямо в сторону открытого океана. Его черная куртка блестела в лунном свете, козырек пожарного шлема отливал серебром. Все, как и должно быть.

Но остальное!..

Глава КЮРЕ вглядывался вдаль, как зачарованный.

Вода уже накрыла плечи пожарного, а он тем не менее уверенно двигался вперед.

Вот он погрузился по шею, затем по козырек шлема, по макушку, но, несмотря ни на что, спокойно шел вперед.

Смит явственно видел, что на поверхности воды нет пузырей.

Шлем окончательно пропал под водой, а вокруг не раздалось ни звука. Поверхность оставалась ровной и гладкой.

— Должен быть всплеск, — изумленно пробормотал Смит. — А всплеска не было.

Прозвучавший в ночной тишине собственный голос показался ему незнакомым.

Он стоял и ждал, когда же появятся пузыри. Пузыри обязательно будут. Если этот человек утонул, из легких выйдет воздух. Если на нем кислородная маска, он сделает выдох.

Пузырей не было. Глава КЮРЕ видел перед собой лишь водную гладь, только что поглотившую человека, причем совершенно бесшумно.

Харолд В. Смит привык полагаться на логику. Поэтому он принялся рассуждать.

— Я не верю в призраки, — заявил он вполне уверенно, однако в голосе послышалась тревога. А еще он чуть заметно дрогнул. Только жена Харолда У. Смита улавливала в такой единственной неверной ноте тень сомнения.

Наконец Смит оторвал взгляд от воды и побрел дальше. Смысла заходить в воду не было. Сейчас он не в силах помочь пожарному.

Тем не менее он подошел к берегу, чтобы рассмотреть следы исчезнувшего. Действительно, по пляжу тянулась едва заметная цепочка, но заканчивались следы совсем не в том месте, где следовало бы. Они просто обрывались. Если бы человек вошел в воду в час прилива, тогда бы еще куда ни шло: прибой смыл последние следы. Но сейчас отлив, и объяснения столь странному обстоятельству не было.

Смит вновь посмотрел на воду. Где-то плеснула рыба. И — никаких пузырей.

Глава КЮРЕ двинулся дальше, но тут же остановился как вкопанный.

На плащах пожарных обычно бывают фосфоресцирующие пояса, а у «призрака» такого пояса не было. Кроме того, за спиной у любого пожарного всегда висит ярко-желтый кислородный баллон. У сгинувшего в воде человека не было и баллона.

Выбравшись на свет, Смит обнаружил, что возле линии оцепления дежурили два свободных такси. Он открыл заднюю дверцу ближайшего автомобиля и совершенно обессиленный рухнул на сиденье.

— Мне нужно в Рай, штат Нью-Йорк, — проговорил он.

— Ха, в копеечку влетит, — отозвался шофер.

— Сколько?

Таксист сделал вид, что задумался, потом сказал:

— Семьдесят пять баксов. Плюс налог и чаевые.

— Какой налог?

— Да нет никакого налога, приятель. Я просто так, по привычке. Чтобы пассажиры не забывали, что шоферу тоже хочется кушать.

Харолд В. Смит чувствовал себя измученным, что спорить не стал. Он тут же заснул на сиденье, правда, успев кивнуть, что согласен на предложенные условия.

Встрепенулся он только тогда, когда таксист громко объявил:

— Подъезжаем к Раю.

Смит осмотрелся.

— Следующий поворот.

Голова его как будто налилась свинцом, а во рту чувствовался отвратительный привкус, словно он съел дохлую рыбу.

Машина повернула.

— Мне в санаторий «Фолкрофт», — с трудом проговорил глава КЮРЕ. — Третий поворот налево, а дальше прямо.

Он все еще боролся со сном, когда наконец машина остановилась между двух львиных голов, охранявших въезд в «Фолкрофт».

— Значит, семьдесят пять баксов, — сказал водитель. — Естественно, плюс чаевые.

И только тут Смит обнаружил, что кто-то успел его основательно обчистить. Бумажника в кармане не было. Красный кошелек для мелочи тоже попал в чьи-то добрые руки.

Но беспокоиться об оплате ему не пришлось, потому что он почти сразу же потерял сознание и рухнул на пол как мокрый мешок с песком.

Глава 7

Сев за руль, Римо вдруг подскочил как ужаленный и досадливо щелкнул пальцами.

— Портфель Смита!

Чиун поморщился.

— Он мертв. Его вещи никому не нужны.

— В портфеле у него портативный компьютер.

— Какая разница!

— Если кто-нибудь станет открывать портфель, он взорвется.

— Не важно, — повторил мастер Синанджу, усаживаясь поудобнее.

— Нет, ты не понял. Если кто-нибудь из спасателей захочет открыть портфель, он погибнет.

Старик даже глазом не моргнул.

— Значит, он расплатится за то, что осмелился прикоснуться к вещам Императора.

— Короче, надо найти портфель, пока его не нашел кто-нибудь другой.

— Сначала Вашингтон, потом портфель.

— Нет, сначала портфель, потом Вашингтон.

— Я — правящий мастер, — ледяным тоном сказал Чиун. — Ты обязан мне подчиняться.

— Ладно. Поезжай в Вашингтон. Я тебя догоню.

Римо решительно вышел из машины и захлопнул дверцу.

Чиун пересел на место водителя и повернул ключ зажигания, потом коснулся ногой педали газа. Мощный мотор заработал. Кореец слегка газанул. Мотор взревел громче.

Но Римо даже не оглянулся.

Мастер Синанджу застыл в нерешительности. Ехать или задержаться? Одному ему непросто будет объясниться с Президентом-марионеткой. Едва ли тот сможет понять его причудливый английский. Римо играл роль переводчика. С другой стороны, остаться здесь означает всегда идти на поводу у своего ученика и его ребячества. Впрочем, детям надо иногда потакать. Даже взрослым детям.

В конце концов Чиун принял компромиссное решение. Он дождется, пока Римо скроется из глаз, потом выйдет из машины. Причем закроет дверь бесшумно, как если бы она была бархатная. Тогда Римо ни за что не догадается, что Чиун идет за ним по пятам.

Мастер Синанджу решил следовать за учеником на некотором расстоянии. Не стоит Римо знать, есть у него за спиной поддержка или нет. Пусть потом злится. Пусть сын на собственном опыте убедится, как чувствует себя папочка, когда расстраиваются его планы. Это только справедливо будет.

Двигался кореец абсолютно бесшумно. К тому же владел искусством не оставлять следов на земле: его когда-то научили, как ставить ноги, если не хочешь, чтобы тебя выследили.

Да, времена изменились, теперь Римо знает, что они с Чиуном одной крови. Изменились, но, пожалуй, не к лучшему, думал старик. Раньше было проще. Любой промах Римо можно было списать на его белых предков. Если ученик становился чересчур самоуверенным, достаточно было назвать его куском белой свинины, чтобы привести в чувство.

А теперь все иначе. Римо уже знает, что в его жилах течет благородная корейская кровь; она досталась ему в подарок от отца. Тот индеец, но среди его предков, оказывается, все-таки были корейцы. А Римо, значит, потомок древних обитателей Синанджу. Дальний потомок, добрая его кровь замутнена, и все-таки в сущности Римо может считаться корейцем.

Ветерок трепал реденькую бороденку мастера Синанджу. Лоб прорезали глубокие морщины. Погрузившись в размышления, он шел вперед.

В каком-то смысле прежние времена были лучше. Прежде легче было держать ученика в узде. А теперь — слова не скажи поперек, поскольку знает, кто он и из какого рода происходит.

Вот и плохо! Самодовольный ассасин — самоуверенный ассасин. Сам Чиун никогда не был доволен собой. И Чиун-старший тоже. И в жизни Юя, деда Чиуна, не нашлось бы дня, когда он испытал самодовольство. А прожил Юй почти сорок тысяч дней.