Опасные игры - Мэрфи Уоррен - Страница 37

На следующее утро полковник Дмитрий Соркофский получил послание непосредственно от организации «Южно-африканцы за равноправие спортсменов». Содержание письма вынудило его немедленно вызвать Бехенбауэра в отдел.

За время совместной работы они не стали сколько-нибудь лучше понимать друг друга, однако это не пометало им проникнуться друг к другу глубоким уважением. Каждый видел, что рядом с ним настоящий профессионал.

Соркофский с нетерпением ожидал прибытия Бехенбауэра, чтобы вместе обсудить это послание и возможности предотвращения угрозы.

Несмотря на невысокое мнение Соркофского о моральном облике Бехенбауэра, немец действительно сильно скучал по своей жене. Случилось так, что, когда Соркофский ему позвонил, Хорек как раз читал полученное от нее письмо. При этом в постели с ним была молодая симпатичная блондинка, которая, уткнувшись носом ему в шею и глядя через плечо, читала письмо вместе с ним.

— Она действительно очень по тебе скучает, — заметила блондинка.

Немец улыбнулся.

— Так же, как и я по ней и детям. Но теперь уже недолго осталось.

В этот момент раздался стук в дверь номера. Бехенбауэр накинул халат и открыт дверь, за которой оказался посыльный, прибывший от Соркофского.

— Полковник просит вас явиться к нему в отдел. Говорит, это крайне срочно.

— Благодарю.

Солдат на какую-то секунду задержался, глядя на лежавшую на кровати блондинку, которая закинула руки за голову, отчего из-под соскользнувшей простыни выглянула ее обнаженная грудь.

Солдат с усилием отвел глаза и, отдав Бехенбауэру честь, повернулся к двери.

— Солдат, — окликнул его Бехенбауэр.

— Слушаю.

— С вашей стороны будет неразумно сообщать полковнику о присутствующей здесь даме. Ее муж может обидеться. Вы меня понимаете?

Солдат ухмыльнулся и кивнул.

— Так точно. Можете не беспокоиться.

Когда посыльный вышел, Бехенбауэр улыбнулся. Он не сомневался, что через несколько минут полковнику Соркофскому будет известно о том, что в постели у немца была женщина. Нет лучшего способа заставить русского передать сообщение, чем попросить его не делать этого. Все они трясутся от страха, боясь попасть в сети шпионского заговора, если не доложат начальству все, что им известно. А немцу доставляло удовольствие дразнить Носорога. Кто знает, может быть, к тому времени, когда их совместная работа закончится, ему удастся вернуть этого русского верзилу-полковника на землю, к нормальной человеческой жизни.

Подойдя к кровати, он поцеловал блондинку и провел пальцами по ее груда, отчего по коже у нее побежали мурашки.

— Ты зачем смутила парня? — укоризненно проговорил он.

Она запустила руку ему под халат и сказала:

— Это его только закалит.

Немец отступил назад.

— Я уже закалился, насколько это мне необходимо. А теперь меня призывают мои обязанности.

Лежа в постели, она наблюдала, как он одевается.

Быстро собравшись, он спросил:

— Ты меня подождешь?

— Конечно. Куда же я денусь?

Он еще раз поцеловал ее и сказал:

— Я буду скучать по тебе, когда вернусь в Германию, liebchen.

Она поцеловала его в ответ и ехидно заметила:

— Об этом мы поговорим в следующий раз.

Когда его везли к Соркофскому, он все еще думал о ней. Она была действительно приятным развлечением, и оставалось только надеяться, что, когда придет время уезжать, она не станет ему устраивать сцен. Он действительно очень скучал по жене.

Соркофский ожидал Бехенбауэра, сидя за столом в своем небольшом кабинете в Олимпийской деревне.

— Ваш посыльный сказал, что дело очень срочное.

— Прочтите вот это, — сказал русский, протягивая через стол бумагу.

Бехенбауэр сел и прочел краткое послание. Соркофский, запомнивший текст наизусть, повторял его про себя: «От имени организации „Южно-африканцы за равноправие спортсменов“ мы требуем отменить Олимпийские игры. Если они не будут отменены, все американские спортсмены будут уничтожены. Для убедительности мы продемонстрируем нашу силу в день получения вами этого письма. Да здравствуют свободные Родезия и Южно-африканская Республика».

— "Продемонстрируем нашу силу" — процитировал Бехенбауэр, возвращая письмо. — Но у нас достаточно жесткая система охраны.

— Она может оказаться достаточно жесткой только теоретически, — возразил русский.

— Почему вы так считаете?

Соркофский провел ладонями по лбу, отирая влагу. Он чувствовал себя совершенно измотанным. Минувшим вечером у его младшей дочери подскочила температура, и он всю ночь просидел возле нее. К утру ей стало лучше, но он не спал ни минуты, и теперь это давало о себе знать.

— Слишком много людей из разных стран, — сказал он. — Нельзя быть уверенным ни в чем. Люди постоянно бродят по всей территории. — Он махнул рукой, указывая на целую кипу донесений, лежавших на столе, и в сердцах схватил первое попавшееся. — Вот. Двое американцев гуляли по Москве. Обнаружены солдатами в ресторане.

— Явно шпионы, — сказал Бехенбауэр. — У нас были все основания это предполагать. Но это не террористы. — Однако его любопытство было задето, и он спросил: — И кто они такие?

— Американский бегун Римо Блэк. Вот его фотография. Очень неприятная личность. Фамилия женщины Литтлфизер — прямо как в ковбойском фильме. Гимнастка. Сказали, что потерялись. Назвались вымышленными именами. — Полковник положил донесение на место. — Ничего особенного. Таких, как они, полно. Меня вот что беспокоит. — И он указал на послание Ю.А.Р.С.

— Продемонстрируем силу, — повторил Бехенбауэр. — Хотел бы я знать, что это означает.

Лицо немца посуровело, и Соркофский понял, что тот вспомнил об ужасах Мюнхена.

— Может быть, нам повезет, и мы этого не узнаем, — проговорил Соркофский.

Демонстрацией силы оказался взрыв.

Он произошел в продовольственном киоске на территории деревни в первой половине дня, когда поблизости не было никого из спортсменов.

Джек Муллин, выполнявший в Москве функции руководителя команды Барубы, счел за лучшее, чтобы от этого взрыва никто не пострадал. Страх следовало внушить исподволь, постепенно, шаг за шагом, и слишком ранние жертвы могли только повредить их плану.