Объединяй и завоевывай - Мэрфи Уоррен - Страница 35

— Извините, Бока-Зоц далеко? — спросил Римо.

— Бока-Зоц больше нет, сеньор.

— Черт! Куда же он в таком случае подевался?

— Его переименовали. Сейчас он называется Чи-Зоц, что в переводе означает «рот летучей мыши».

— Значит, мы находимся в Бока-Зоц?

— Нет, сеньор. Здесь Чи-Зоц. Бока-Зоц больше нет.

С этими словами женщина скрылась за дверью.

Римо поехал дальше.

Город опустел, на крохотной центральной площади — ни души. Почти на каждом доме красовался размалеванный красками плакат или лозунг. И не зная испанского все понятно: Солидаридад! Либертад! Вива Верапас!

— Видел я, как ты смотрел на птицу, — сообщил Чиун результаты своих наблюдений.

— Да, хорошо бы сейчас съесть какую-нибудь утку.

— Уж и не знаю, какие утки здесь водятся. Я бы на твоем месте их есть не стал. И рыбу тоже. Поедим лучше риса, который является единственно безопасным продуктом питания. Куры, к примеру, птицы неаккуратные и часто болеют.

— Люди постоянно едят цыплят и кур!

— Да. Потому что кое-чего не знают.

— Интересно, чего же?

— Куры не способны к мочеиспусканию. Что отражается на качестве их мяса. Есть куриное мясо с гигиенической точки зрения куда хуже, чем поедать мясо свиньи.

Римо припарковался у домика в испанском колониальном стиле с вывеской в виде этикетки от пивной бутылки, что позволяло думать о наличии в доме ресторана. На вывеске значилось «КАРТА БЛАНКА», а откуда-то из глубины доносились негромкие звуки музыки в стиле ранчеро.

Они вошли, но ни одна голова не повернулась в их сторону. Все взгляды были устремлены на экран черно-белого телевизора, стоявшего в углу.

Народ стоял и сидел плотным полукругом. Только что не лежал.

— Как думаешь, чего они как приклеенные? — спросил Римо у Чиуна.

— Знать не знаю, но ощущаю исходящий от них запах страха.

— По мне, так от них пахнет острым перцем чили и табаком, — отозвался Римо.

Тут один из зрителей истово перекрестился.

— Вполне вероятно, они смотрят репортаж с места землетрясения, — высказал предположение Римо.

— Сейчас спрошу.

Повысив голос, мастер Синанджу быстро затараторил по-испански.

— Эль монапруозо, — отозвался некий мужчина, не отрывая глаз от экрана и тоже осеняя себя крестным знамением.

— По-моему, он говорит о каком-то монстре, — удивился Римо.

— Именно.

— Неужели в то время, когда их столица лежит в руинах, они смотрят старый американский фильм о чудищах?!

— Ай! Эль монструозо эста эструджандо эль танке! — выкрикнул один из зрителей.

— Монстр якобы раздавил танк, — перевел Чиун.

— Эль монструозо девора эль танке!

— А теперь чудовище этот самый танк пожирает, — пояснил учитель.

Первым у телевизора зарыдал какой-то мужчина. Затем слезы покатились по лицам и всех прочих.

— Должно быть, в этой ленте потрясающие кинематографические эффекты, — восхитился Римо.

— Они вот утверждают, что монстр движется сюда.

— Да, здесь, в Мексике, кино воспринимают слишком уж серьезно, — заявил Римо и уселся за свободный столик. Учитель присоединился.

Официант явно нервничал, буквально потом исходил. Тем не менее он протянул меню и спросил по-испански, что господам угодно.

Римо ткнул пальцем в словосочетание «Кабро аль каброн».

— Что это? — спросил он мастера Синанджу.

— Козлятина на гриле.

— А «пастас де тортуга»?

— Лапки черепахи.

— Специально придумываешь, чтобы отбить у меня желание поесть мяса? Так что ли?

— Нет, — коротко возразил кореец и обратился к официанту: — Аррос.

— Если ты заказал рис, то попроси еще одну порцию, — тотчас воскликнул Римо.

Учитель перевел просьбу ученика на испанский, и через несколько минут на столе перед ними уже дымились две миски риса.

Они принялись за еду и очень быстро все съели.

Поскольку собравшиеся до сих пор не отходили от жалкого ящика, Римо решил выяснить, что к чему, и попытался рассмотреть происходящее на экране сквозь плотные ряды зрителей.

Но не встретив сочувствия и понимания со стороны мексиканцев, стал действовать решительнее. Он дернул стоявшего впереди за мочку уха, и пока тот осыпал бранью соотечественника справа, Уильямсу удалось-таки кое-что разглядеть.

— Ого! — пробормотал он.

Вернувшись за свой столик, он бросил мастеру Синанджу:

— Вот и говори потом, что дьявола нет.

— Верапас?

— Нет, Гордонс. Только что видел его на экране.

Миндалевидные глаза Чиуна расширились.

— Что?

— Ага, — небрежно бросил Римо. — Его самого. Он, знаешь ли, теперь монстр.

Кореец не мигая смотрел на ученика. Тот выдержал взгляд, после чего неожиданно расплылся в улыбке от уха до уха.

— Я тебя обманул.

— Так, значит, это был не Гордонс?

— Нечто гордонсоподобное, скажем так. И форма тела очень похожа на ту, которую он принимал в прошлый раз.

— В виде статуи уродливой ацтекской богини, что ли?

— Да. По-моему, она звалась Курлык или что-то в этом роде.

— А почему ты решил, что это не Гордонс? Вдруг он возродился?

— Тому есть три причины, — начал Римо. — Первая: в прошлый раз мы раскатали Гордонса, как на блюминге, следовательно, все его жизненные центры отключились. Вторая: Смит приказал нам бросить обломки и убираться подобру-поздорову, поскольку сотрудники музея в Мехико принялись искать эту кошмарную каменную бабу. Нашли-таки и утащили к себе в музей. И если она находилась там в момент землетрясения, то наверняка на нее рухнул потолок и похоронил под своими обломками.

— Что-то не очень убедительно, Римо.

— Перехожу к причине номер три. Монстр, которого показывали по телевизору, имел двадцать пять футов роста. Гордонс же — в виде статуи — не более восьми.

— Значит, это не Гордонс.

— Скорее всего.

— Ясное дело, откуда же взяться Гордонсу, если над ним потрудился единственный и неповторимый мастер Синанджу?!

— А я помогал.

— Помню, обнаружив его мыслительный центр, я сокрушил его.

— Мне же посчастливилось нанести последний удар.

Чиун поморщился.

— Ты только зря потратил силы. Когда ты его ударил, он был уже мертв.

— Очень может быть. Я просто хотел удостовериться. Уж слишком часто Гордонс возвращался из кажущегося небытия.

— Но теперь-то он точно мертв! И давно.

— Если бы ему удалось тогда выжить, он бы уже объявился. И в совершенно новом обличье, чтобы мы не узнали.

— Плевать мне на него! — воскликнул Чиун.

Когда принесли счет, выяснилось, что он исчисляется суммой в пятьсот песо.

— То есть в пересчете на американскую валюту?.. — спросил учителя Римо, а тот, в свою очередь, переадресовал вопрос официанту.

— Всего лишь семьдесят пять долларов.

— За две-то миски риса? — изумился Римо.

— Вы забыли о воде, сеньор. Она тоже денег стоит.

Римо с ворчанием полез в кошелек.

— У меня, знаешь, наличности не густо. Кредитную карточку примешь?

— Если сеньор хочет расплатиться с помощью карточки, обед обойдется ему на тридцать процентов дороже.

— Что ж, придется списать на дорожные издержки.

Официант широко улыбнулся. Его улыбка, казалось, говорила: «Именно на такого рода издержки мы здесь и живем, сеньор».

— Кстати, мы ищем подкоманданте Верапаса.

— Его здесь нет.

— Я — репортер из журнала «Мазер Джонс магазин».

— Еще один?!

— Я слышал, сюда приезжает много журналистов.

— Си. Вот только из «Мазер Джонс» очень мало. Один или два за сезон. Видимо, у них проблемы с наличностью.

— Подписка нынче прошла удачно. Итак, где можно его найти?

Официант изобразил на лице притворную печаль.

— Вы его не найдете, сеньор. Ведь он как ветер: на одном месте не сидит. И увидеть его можно только в том случае, если он сам захочет.

— Сколько? — спросил Римо без лишних церемоний.

Лицо официанта прояснилось.

— За пятьдесят долларов наличными я укажу вам точное место.