Небо падает - Дель Рей Лестер - Страница 9

Растолковать сирзе Гарму смысл термина «точка плавления» Дэйв так и не смог. Зато он узнал, что проблему пытались решить разными способами. Например, семь дней делали кровопускания одиннадцати тщательно проверенным девственницам. Смешав полученную кровь с драконьим пером и лягушачьим пухом и заправив подлинным философским щебнем, они пытались использовать ее вместо чернил, дабы начертать правильную схему движения планет. Все кончилось плачевно. Небо в очередной раз треснуло, и его кусок, свалившись в чернильницу с кровью, безвременно оборвал жизнь одного сатера, которому не было и двух тысяч лет от роду.

– Двух тысяч? — переспросил Дэйв. — А сколько же лет сате-ру Карфу?

– Этого никто не знает. Он всегда был сатером Карфом — уже десять тысяч лет, не меньше. Обычно, чтобы достичь уровня сатера, приходится трудиться веками.

Как выяснилось, убитому сатеру очень не повезло. Никому так и не удалось его оживить, хотя при наличии относительно неповрежденного тела воскрешение мертвых было рутинной операцией, подвластной даже сирзам. Отчаявшись, они начали вытаскивать из мира Дэйва специалистов.

– То есть всех, чьи истинные имена удалось разузнать, — честно сознался Гарм. — Строитель египетских пирамид… создатель вашей величайшей науки — дианетики… хитроумный Калиостро — выяснение его истинного имени было сопряжено с почти необоримыми препятствиями… Я был назначен ассистентом к мудрецу, который разгадал тайны гравитации и еще какой-то странной магии — он назвал ее «относительность», хотя проблемы переноски грузов она не решает. Впрочем, это отдельная загадка. Применяя целый спектр средств, мы уговорили его нам помочь, но спустя неделю он сдался, заявив, что задача ему не по силам. Сатеры уже начали подбирать для него самую достойную кару, но по чьей-то халатности он раздобыл сборник заклинаний для начальной школы, придумал на его основе свою новую, дотоле неведомую формулу и отбыл в неведомом направлении.

«Сам Эйнштейн отказался от этой задачи», — мрачно подумал Дэйв. Но его ждала и другая новость — механизмы нельзя было включить из-за отсутствия энергии. Целый час он мастерил портативную электропилу, чтобы отрезать от большого куска неба маленький ломтик. Когда пила наконец заработала, в тот же миг сгорел мотор. Как выяснилось, здесь существовал лишь постоянный ток: маг, подчинив себе электроны проволоки, приказывал им двигаться в одном направлении. Соответственно, двигатели, основанные на переменном токе, тут не работали. С помощью местного электричества можно было бы разве что заниматься электросваркой, но электросварочного аппарата тоже не оказалось.

– Этот прожект идет вразрез с самой логикой, — отчитал Гарм Дэйва. — Если ток будет двигаться сперва в одном направлении, а затем в противоположном, он сам себя нейтрализует. Нет, вы что-то путаете.

Насколько помнилось Дэйву, те же самые недоверчивые замечания слышал и Тесла — и от весьма разумных людей, например, Эдисона. Смирившись, Дэйв согласился воспользоваться местным сварочным аппаратом, в котором сидела дюжина саламандр самого стервозного нрава. Пламя он давал достаточно жаркое, вот только направить его в нужную сторону было сложно. Пока он учился с ним обращаться, наступила ночь. Вконец утомившись, Дэйв поужинал в одиночестве и лег спать.

Следующие три дня ознаменовались тем, что ценой адского труда он сумел кое-что выяснить. Несмотря на уверения Гарма, что небо плавиться не может, Дэйв обнаружил: в пламени сварочного аппарата образец медленно растекается. В жидком состоянии небо становилось агатово-черным, но, остывая, вновь обретало абсолютную прозрачность. Также в жидком состоянии оно становилось невесомым — это Дэйв узнал, когда небо начало испаряться и забрызгало все, включая его лицо и руки. Ожоги были крайне болезненными, но подозрительно быстро зажили. Сирза Гарм, подивившись открытиям, засунул в рот пальцы и удалился размышлять над прогрессом познания — к большому облегчению Дэйва.

После ряда других опытов стало ясно, что сваривать вместе куски неба не так-то сложно. Жидкое небесное вещество охотно сливалось с чем угодно, не брезгуя и самим собой.

Теперь оставалось лишь придумать, как поднять на тысячемильную высоту бригаду сварщиков, дабы они заделали трещины, тогда небо вновь превратилось бы в правильную сферу. Небесное вещество, при всей своей прочности, отличалось ломкостью. Как вернуть на положенные им места звезды и планеты, Дэйв пока не сообразил.

Сирза Гарм охладил его пыл.

– Ваш математик уже выдвигал такую идею, — сообщил он. — Но она неосуществима. Даже большое количество жара не поможет. Видите ли, наверху воздух пропитан флогистоном, и человек им дышать не в состоянии. К тому же — это ведомо каждому школьнику — флогистон имеет отрицательный вес. Поскольку отрицательный вес по определению еще легче, чем нулевой вес, ваше жидкое небо провалится сквозь флогистоновый слой, и ничто, обладающее положительным весом, не сможет сквозь флогистон пробиться. А в дополнение — это установил ваш специалист фон Браун — флогистон тушит пламя ракет.

Дэйв пересмотрел свой взгляд на Гарма: маг все же был кладезем информации, но печальной. По-видимому, оставалось лишь выстроить на всей планете леса до самого неба и послать в качестве сварщиков мандрагоров — им-то дышать не надо. Будь у Дэйва в наличии бесконечно прочный материал, и желательно — в неистощимом количестве, а также бесконечный запас времени и терпения, этим стоило бы заняться.

На следующий день явилась Нима с еще более обнадеживающими новостями. Ее пра-пра-пра и еще много раз прадедушка сатер Карф, к своему огромному сожалению, хотел бы немедленно услышать и распространить среди населения что-нибудь отрадное, ибо маги-пищеумножители перестали производить качественный продукт, и начался повальный голод. В случае невыполнения просьбы Дэйв обнаружит, что его кровь постепенно превратится в яд, после чего он сойдет с ума от нестерпимой боли. Да, кстати, о сумасшедших — Сыны Яйца, те самые, что покушались на него в больнице, уже дважды пытались проникнуть в стройгородок, причем один раз даже под видом мандрагоров, что свидетельствовало об их решимости пойти на любые жертвы. Так что Сыны Яйца твердо намерены его убить, а защищать от них Дэйва становится накладно, ибо положительных результатов нет.

Дэйв прозрачно намекнул, что почти решил задачу, описав в самых общих чертах свой прожект по сварке неба. Нима улетела обрадованная, но Дэйв знал: сатера Карфа так просто не улестишь. И оказался прав. Вечером, когда Нима вернулась из города, Дэйв уже выл от боли — казалось, вместо крови по его жилам тек огонь. Яд прибыл раньше девушки.

Нима положила ему на лоб свою прохладную руку.

– Бедный Дэйв, — проговорила она. — Иногда мне хочется… и не будь я юридически зарегистрирована… Но хватит об этом! Сир Перт прислал тебе эту мазь, которая на время обуздает действие яда, но просит тебя никому не говорить об этом. — (Похоже, у сира Перта восстановился его «пред-Стрелецкий» характер.) — А сатер Карф требует немедленно предоставить ему полную версию проекта. Его терпение на пределе.

Дэйв принялся натирать кожу мазью. Чуть-чуть полегчало. Нима сняла с него рубашку и начала помогать, зачарованно разглядывая мощную грудь Дэйва (одно из благих последствий его реинкарнации). Мазь действовала, но не слишком эффективно.

– Терпение у него на пределе! — вспылил Дэйв. — Да у него сроду терпения не было! Чего он от меня ждет? Что я щелкну пальцами, — тут он щелкнул пальцами, — крикну: «Абракадабра», — тут он крикнул «Абракадабра», — и снесу золотое яичко? На блюдечке с голубой каемочкой?

Дэйв умолк и вытаращил глаза — на его ладони нежданно-негаданно материализовалось белое блюдце. С голубой каемочкой.

Нима восторженно пискнула:

– Почему я не знаю такого метода! Ну-ка, Дэйв, дай попробую, — и она начала шелкать пальцами, старательно выговаривая заклятье, но все ее усилия были тщетны. В конце концов она обернулась к Дэйву. — Покажи еще раз, пожалуйста.