Клиника смерти - Мэрфи Уоррен - Страница 20

– Я ухожу, Чиун, – громко сказал он.

Ответа не последовало.

– Я могу не вернуться. Это самое опасное задание, – сказал Римо.

Тишина.

– Но это будет мое лучшее дело, – сказал Римо.

– Это можно сказать о чем угодно, – бросил Чиун и вновь замолк. В комнате звучал лишь голос с телеэкрана.

– Чиун, ну ты и поганец! – крикнул Римо.

Ответа не последовало. Римо надел темные очки, носить которые не любил, но они приводили в ярость Чиуна.

Римо купил их, гуляя как-то днем с Чиуном по улицам Сан-Франциско. Это был их любимый город, в котором среди пестрой многоязыкой толпы они смотрелись вполне нормально – восьмидесятилетний кореец в экзотических одеждах рядом с худым сурового вида американцем. И пока они держались подальше от китайских кварталов, все было спокойно.

В тот день Чиун настоял, чтобы они зашли в большой универмаг. Римо пошел смотреть клюшки для гольфа, когда вернулся, то обнаружил Чиуна в углу нижнего этажа в отделе оптики, где врач подбирал женщине очки. Чиун громко выражал свое неудовольствие. Врач и женщина обернулись и сердито смотрели на него. Он отвечал им тем же.

– Что ты делаешь, папочка? – спросил Римо.

– Смотрю, как этот человек портит женщине глаза.

– Тише, – сказал Римо. – Тебя могут услышать.

– И хорошо, – сказал Чиун – Подумай, скольким людям я спасу зрение, если все будут слушать меня.

– Чиун, некоторые не могут без очков.

– Неправда, никому они не нужны.

– Очень нужны. Ты видел таблицы для проверки зрения, где обозначены буквы? Некоторые люди не могут их прочесть.

– Но зачем читать буквы, надо читать слова, – сказал уверенно Чиун.

– Не в этом дела. Некоторые не могут даже разглядеть, какие там буквы.

– Все потому, что глазные мышцы работают неправильно, они не натренированы. И вместо того, чтобы тренировать мышцы, что делают люди? Идут к так называемому врачу, который надевает им на глаза кусочки стекла. Это значит наверняка, что человек никогда не будет иметь возможность тренировать глазные мышцы, чтобы они работали правильно. Этот врач поступает ужасно.

– Не все могут управлять своими глазными мышцами, – слабо сопротивлялся Римо.

– Верно, – согласился Чиун. – Особенно американцы. Эта страна – рассадник лентяев. Мы с тобой повидали много стран, но только здесь почти все носят очки. Разве это не доказывает, что тут все ленивы?

– Это не так, Чиун. Одна из причин в том, что в этой стране люди много смотрят телевизор.

Чиун открыл рот от удивления.

– Ты лжешь, – прошептал он.

– Нет, это правда. Если много смотреть телевизор, можно испортить зрение.

– О, – застонал Чиун, – о горе! Ты хочешь сказать, что от прекрасных фильмов мои глаза испортятся?

– Ну, твои, может, и нет. Но у многих – да.

– Какое коварство! Или ты говоришь так, чтобы меня расстроить? – Он вопросительно посмотрел на Римо.

Тот покачал годовой.

– Это правда, папочка.

Чиун на миг умолк, потом хитро улыбнулся и поднял вверх указательный палец с длинным ногтем.

– А-а, – сказав он, – но даже если ты и прав, подумай, как благотворно действуют эти теледрамы на душу и сердце.

Римо вздохнул.

– Это верно, папочка. Они прекрасны. Они делают жизнь богаче для слепых и зрячих. По мне, пусть лучше вся страна ослепнет, чем одна из этих прекрасных постановок сократится хотя бы на минуту.

– Для тебя еще не все потеряно, Римо, но не для него, – сказал Чиун, указывая на врача. – Он должен сказать этим людям, чтобы они тренировали глазные мышцы, а не надевали очки, которые не дают им возможности использовать глаза но назначению.

– Что тут случилось? – раздался женский голос со скандинавским акцентом. Из-за двери задней комнаты отдела оптики появилась молодая блондинка.

Чтобы успокоить ее, Римо купил темные очки от солнца, хотя и не любил носить их. Чиун был, конечно, прав. Тренированные мышцы глаза могли обеспечить нормальное зрение и без очков. Очки от солнца были своего рода костылями для тех, кто плохо видел.

Примерив несколько оправ, Чиун потребовал, чтобы ему подобрали очки с деревянными линзами, дабы не только улучшить зрение, но и уберечь глаза от случайных осколков стекла.

Римо выбрал самке темные очки, какие были, наложил их в карман и не надевал, пока не вошел в клинику Роблера, играя роль богача, скрывающего свое имя и внешность.

Раздались звуки органной музыки, означавшие конец очередной серии и начало выпуска новостей. Чиун повернулся к Римо.

– Как умно! – сказал он. – Ты проникаешь в эту больницу, чтобы все высмотреть, и первым делом закрываешь глаза черными стеклами, чтобы ничего не видеть. Чисто американский подход к решению проблемы.

Чиун опять повернулся к телевизору, гораздо меньше интересуясь Римо, чем появившейся на экране женщиной с лошадиным лицом, рекламирующей мыло.

Римо вышел в коридор.

Стены и пол были облицованы красноватым мрамором и казались холодными. Римо коснулся стены и обнаружил, что она теплая. Последнее новшество в отоплении – стены с подогревом! Очевидно, в клинике Роблера не особенно беспокоились, поступит ли очередное пожертвование.

Пройдя по коридору, он увидел стенной шкаф и на верхней полке нашел то, что хотел – через минуту его уже невозможно было отличить от врача.

В темных очках и белом халате он напоминал подвыпившего плейбоя. Римо считал, что именно так и выглядят все врачи.

Он спустился по лестнице на четвертый этаж и бесцеремонно прервал телефонный разговор сидевшей за столом дежурной медсестры:

– Где находится отделение неотложной помощи?

– На первом этаже, доктор, – ответила она. – Лифт вон там.

– Ваш воротничок слегка обтрепался, – сказал Римо. – Следите за этим.

– Да, сэр, – ответила она и удивленно посмотрела ему вслед. Кто бы это мог быть?

Римо направился в отделение неотложной помощи. Он шел больничными коридорами в лечебный корпус, и никто не остановил его, не спросил, кто он такой. Одно дело, если бы его явно принимали за врача, но нет, просто никто не обращал на него внимания. Он заглядывал во многие палаты в поисках миссис Уилберфорс, но никто не попросил у него ни совета, ни помощи.

Он почувствовал, что с его присутствием мирились, но не воспринимали как коллегу. Римо не знал, хорошо это или плохо, но счел для себя оскорбительным и решил, что все объяснялось отсутствием стетоскопа. Повстречав в коридоре какого-то врача, он подцепил пальцем стетоскоп, висевший у того на шее. Врач пошел дальше, ничего не заметив, и Римо повесил стетоскоп себе на шею.

Стетоскоп творил чудеса. Римо не прошел и пятидесяти футов, а его уже попросили проконсультировать трех больных.

В одной из комнат, куда он заглянул со стетоскопом на шее, его попросили осмотреть пациента со сломанной ногой. Он рекомендовал аспирин и постельный режим. Другого пациента он назвал симулянтом, который занимает место, необходимое для действительно больных людей. В третьей палате ему представился случай впервые воспользоваться стетоскопом. Поразительно, но с помощью этой трубки действительно можно было многое слышать.

На столе лежала полная женщина, которую осматривал молодой человек, явно практикант. Он с надеждой взглянул на Римо.

Римо приложил стетоскоп к животу женщины, прислушался и расхохотался.

– Послушайте, какой грохот, – сказал он. – Ну и бурлит, будто варится гороховый суп

– Что вы думаете, доктор? – спросил практикант.

– Я бы прописал по две столовых ложки пептобисмола каждые три часа. А вам, леди, нужно забыть про пиво.

Практикант придвинулся к Римо и прошептал:

– Но она жалуется на головные боли.

Римо уверение кивнул.

– Правильно, – сказал он. – Это все из-за пива. В пиве есть дрожжи. Они вызывают вздутие во всем теле, и газы давят на мозг. Я помню, как брат Теодор объяснял это на последней лекции. Осторожнее с дрожжами! А вам, леди, лучше забыть о пиве.

– Но я никогда… – сказала больная ему вслед.