Китайская головоломка - Мэрфи Уоррен - Страница 35

Труп еще бился в конвульсиях, а Римо уже снял со всех черные пояса и направился к тому, у которого было сломано колено, и который пытался уползти в раздевалку. Он помахал черным поясом перед его лицом.

– Хочешь легко и без забот заработать еще один?

– Нет, ничего не хочу.

– Не хочешь убить белую вонючку?

– Нет! – заорал черный пояс, стоя на четвереньках.

– Да ладно! Неужто ты из тех, которые показывают свою храбрость только в пустых поездах метро, да еще среди маленьких детей?

– Послушай, я не хочу лишних неприятностей. Я ничего не сделал! Почему ты такой жестокий?

– Ты хочешь сказать, что когда вы уродуете кого-то – это революция? А когда кто-то бьет вас – это жестокость?

– Нет! – Негр закрыл голову руками в ожидании удара. Римо пожал плечами.

– Отдай ему черный пояс школы Киото! – пропел Чиун. Римо заметил, как краска гнева залила лицо Киото, но он быстро взял себя в руки.

– Впрочем, если пожелаете, – самым милым тоном сказал Чиун Киото, – вы, наставник с многолетним опытом, могли бы научить боевым искусствам моего скромного ученика, с которым я едва перемолвился несколькими словами.

– Это не скромный ученик, – отозвался Киото. – И вы научили его не боевому искусству, а обучили принципам школы Синанджу.

– Материалом для школы Синанджу стал всего лишь белый человек. Но – делать нечего – приходится работать с тем, что есть, и нам пришлось постараться и поработать получше. – Черный пояс со сломанным коленом на четвереньках уползал в раздевалку. Киото обернулся на звук, и Чиун сказал: – У этого человека есть все данные, чтобы стать чемпионом. Я расскажу вашему достопочтенному отцу, каких успехов вы добились в подготовке легкоатлетов. Он будет счастлив узнать, что вы бросили опасное и рискованное ремесло.

Римо аккуратно свернул черный пояс, подошел к Киото и швырнул пояс ему:

– Продайте его еще кому-нибудь.

Школа каратэ выглядела так, будто по ней только что пронесся смерч. Чиун казался счастливым, но сказал:

– Достойно сожаления. Твоя левая рука все еще не выпрямляется как должно.

Лицо Мэй Сун было пепельного цвета.

– Я думала… мне казалось… американцы… слабые.

– Еще какие! – заулыбался Чиун.

– Спасибо, что привела меня сюда, – сказал Римо. Хочешь сходить еще куда-нибудь?

– Да, – ответила Мэй Сун, помолчав. – Я хочу есть.

Глава двадцать вторая

Во время долгого перехода ничего подобного не случалось. В те дни, когда им приходилось скрываться в пещерах Яньаня, ничего подобного не случалось. И в идеях Мао Цзэдуна ответа не находилось. И даже в самом духе Мао ответа не было.

Генерал Лю заставил себя вежливо выслушать новости, которые принес ему гонец. В гнилые времена империи, зло, содержащееся в сообщении, пало бы на голову гонца. Но времена наступили новые, и генерал Лю просто сказал:

– Вы можете идти. Благодарю вас, товарищ.

Ничего подобного никогда раньше не случалось. Гонец отдал честь и ушел, закрыв за собой дверь. Генерал Лю проводил его взглядом и остался один в комнате без окон, где пахло масляной краской, где стоял всего один стул и кровать, а вентиляция работала ужасно.

Другие генералы пусть живут в роскоши, но народный генерал не должен подчеркивать свое высокое положение. Другие генералы пусть строят себе дворцы как у императоров, но только не он. Он был подлинно народным генералом – он хоронил своих братьев в горах, и оставил под снегом сестру, он в тринадцать лет был призван на работы на полях мандарина, а его сестра в то же время – на работу в постели мандарина.

Величие генерала Лю как народного генерала заключалось не в его важности и чванстве, а в его жизненном опыте. Он за десять миль нюхом мог почуять, что за противник перед ним. Он видел, как солдаты насилуют и грабят, но он видел и то, как солдаты возводят города и строят школы. Он видел, как один человек может уничтожить целый взвод. Но он никогда раньше не видел то, что видел сейчас. И кто бы мог подумать, что это происходит в Америке – в стране, где все так обожают бытовые удобства и легкую жизнь!

Он снова взглянул на записку, которую держал в руке, и вспомнил все записки, которые ему приходилось читать в эти три дня, что он скрывается.

Сначала были наемные бандиты в Пуэрто-Рико. Не революционеры, но профессионалы в своем деле. Они потерпели неудачу.

Затем был Рикардо де Эстрана-и-Монтальдо-и-РисГернер, человек, о котором было известно, что у него не бывает промахов. Но и он потерпел неудачу.

Потом была банда «Вэй Чин». И они тоже потерпели неудачу.

И когда вооруженные люди и уличные банды потерпели неудачу, настал черед могучих рук и черных поясов каратэ.

Он снова перечитал записку. Они тоже потерпели неудачу. Они не выполнили ни одной из двух поставленных задач: не уничтожили тех, кто пытается разыскать генерала, и не привели к нему его возлюбленную жену, с которой он прожил всего один год.

И если генерал Лю и его люди будут и дальше терпеть неудачи, то может случиться так, что народ Китая окажется во власти миротворцев в Пекине, и забудет про годы тягот и лишений, и тогда что же – конец революции?

Разве не понимают они, что Мао – всего лишь человек? Великий человек, но всего лишь человек, а людям свойственно стареть и слабеть, и желать смерти тихой и спокойной.

Разве не видят они, что это заключение мира с империализмом на самом деле шаг назад, отступление? И когда? Теперь, когда победа так близка. Неужели сейчас, в двух шагах от победы, они отдадут себя во власть этому сыну мандарина, премьеру, и сядут за один стол вместе с издыхающим капиталистическим чудовищем?

Нет, если только генерал Лю сумеет помешать этому. Генерал не потерпит никакого мира с империализмом. Ему удалось провести премьера – тот даже не понял мотивов действий генерала.

Он приложил максимум усилий для того, чтобы его не считали лидером «партии войны» в Китае. Он был просто народным генералом до того самого момента, как премьер избрал его своим посланником, который должен был уладить все детали встречи премьера с этой свиньей – американским президентом. Это он организовал отравление эмиссара на борту самолета, а когда планы премьера посетить США не изменились, он вызвался лететь в Америку. А потом он переоделся в европейскую одежду, застрелил своих людей, скрылся, и никем не замеченный сел на поезд, который и привез его сюда.

Не должно было быть никаких осложнений, и он собирался тихо и спокойно просидеть тут семь дней – весь срок, который премьер отвел американцам. Но этот невероятный американец спутал все карты, а сейчас он, вероятно, уже подбирается к самому логову генерала. Когда его соратники услышат, что случилось в школе каратэ, они могут совсем пасть духом. Нужно немедленно поднять их боевой настрой.

Генерал Лю сел на жесткую кровать. Он трижды обдумает свои планы, рассмотрит все детали с трех разных сторон. А потом он будет говорить с людьми.

Когда все будет готово, он предпримет решительные действия, а когда его план увенчается успехом, он снова будет держать в руках Мэй Сун, прекрасный цветок, единственную отраду его жизни, единственное, что у него есть, кроме сознания долга.

На этот раз неудачи быть не должно. И ему не помешает даже этот невероятный американец, который снова воскресил старинные китайские предания и сказки. Да, первое, что надо сделать, это убедить людей не верить в сказки,

Генерал Лю поднялся и забарабанил в тяжелую металлическую дверь. Ему открыл человек в армейской форме цвета хаки.

– Я хочу немедленно встретиться со всеми руководителями, – заявил генерал Лю, потом захлопнул дверь и услышал, как защелкнулся замок.

В считанные минуты все собрались, битком набившись в душную комнату. Те, что пришли раньше других, уже начали задыхаться. Многие вспотели, и генерал Лю обратил внимание на то, какие у них толстые рожи, какие вялые, какие бледные. Как они отличаются от тех людей, которые были с ним во время долгого перехода! Они больше похожи на мягкотелых цепных псов Чан Кайши, толпящихся у трона этого диктатора.