Доллары мистера Гордонса - Мэрфи Уоррен - Страница 28

— Военная хитрость, — ответил Форсайт, не желая признаваться даже себе в том, что он — слишком большой болван, чтобы его можно было одурачить.

В результате Форсайт получил повышение, а после войны был принят на работу в ЦРУ. Последовали дальнейшие успехи, по большей части случайные, и вот теперь, много лет спустя, он оказался за письменным столом в здании Казначейства, чтобы спасти Америку от угрозы, которую представляет для ее экономики массовый выброс в обращение фальшивых стодолларовых банкнот, с неподдельным удовольствием вспоминая славные денечки, когда он почти что в одиночку боролся с нацистской угрозой и побеждал.

Нацистов, конечно, уже не было, зато появились другие враги. Один из них — мистер Гордонс. Судя по всему, этот расхлюстанный штатский типчик Римо — тоже может быть причислен к лагерю противника. Ну, а если один враг желает получить голову другого врага, то кому от этого плохо?

Правда, у этого Римо имеются высокопоставленные покровители, но им совсем не обязательно знать, что решение о выдаче головы Римо мистеру Гордонсу было принято им, Форсайтом, единолично, без согласования с начальством. Во всяком случае сам он будет помалкивать, если только останется от этого в выигрыше. Ну, а пока суд да дело, Форсайт будет действовать так, как он считает нужным действовать в государственных интересах.

Вместе с помощниками Форсайт тщательно проработал все детали операции, назначенной на ближайшую ночь. Азиат не в счет. Если он окажется у них на пути, то его, конечно, тоже придется убрать. А вообще им нужно тело Римо, а вернее часть тела — голова.

Глаза Форсайта лихорадочно блестели, он нервно разминал ладонями заплывшие жиром щеки. Жир давно уже сгладил то, что было когда-то слегка выдающимися скулами.

— Быстрота действий очень важна, — говорил Форсайт, — но еще важнее правильный выбор времени. На нашей стороне фактор внезапности. Эти двое, как подсадные утки, ничего не подозревают. Плевое дело! Встретимся в проулке в 23.55.

— Как насчет утки на ужин? — спросил Чиун.

— Терпеть не могу утку, — ответил Римо. — К тому же может оказаться, что ее просто не успеют хорошо зажарить до того, как Форсайт начнет свою атаку.

Чиун с сомнением покачал головой:

— Он не нападет раньше полуночи.

— Почему?

— Я уже объяснял. Он — идиот, а идиоты всегда нападают в полночь.

Самоуверенность старика начинала раздражать Римо. Лежа на кровати, он старался прикинуть лучшее время для тайного нападения. Но, как ни крути, выходило — полночь.

— Так как же насчет утки? — терпеливо спросил Чиун.

— Нет. Никаких уток! — Римо схватил телефонную трубку и заказал в номер рис и рыбу.

Поужинав, Чиун предложил лечь спать.

— Завтра у нас будет, возможно, тяжелый день, — пояснил он.

Римо кивнул. Взяв со стола две пустые тарелки, он примостил одну на верхнем углу рамы окна, выходящего на пожарную лестницу, а вторую просунул вертикально в щель входной двери.

Чиун молча наблюдал за его манипуляциями.

— Это будет чем-то вроде системы раннего предупреждения, — пояснил Римо.

Чиун что-то буркнул себе под нос.

Позже, когда был выключен свет и воцарилась тишина, Римо почувствовал легкое движение воздуха, но слух его не уловил ни малейшего звука. Потом послышался недовольный шепот Чиуна:

— Тарелки... А почему не коровьи колокольчики? Или осветительные ракеты? А может быть, нанять охрану, чтобы она предупредила нас об их приходе? Фокусы! Все время его так и тянет на фокусы. Никак не может понять, что суть искусства — в его чистоте.

Вынув тарелку из дверной щели и сняв другую с окна, Чиун тихонько поставил их на краешек стола. Римо не видел Чиуна, хотя слышал его голос.

Почти не дыша, Римо молча лежал на кровати.

Удовлетворенный тем, что теперь они ничем не защищены от внезапного нападения, Чиун свернулся калачиком на соломенной циновке в углу комнаты и почти мгновенно уснул. Перед тем как заснуть, он тихо сказал:

— Спокойной ночи, Римо, я знаю, что ты еще не спишь.

— Да как тут заснешь, когда в комнате такой шум и грохот? — ответил Римо.

Нападение началось в ноль часов, ноль-ноль минут, сорок восемь секунд.

Атаке предшествовал грохот прокатившегося по асфальту мусорного бачка, на который наткнулся в темноте под пожарной лестницей кто-то из людей Форсайта. Бачок пришелся кстати — изловленный и поставленный на прежнее место, он послужил подставкой для одного из помощников Форсайта, который, взгромоздившись на него, дотянулся до нижней, выдвижной, секции лестницы.

Она подалась вниз со скрежетом, сравнимым разве что с лязгом, производимым бортом корабля, трущегося об айсберг. Сам Форсайт, правда, этого шума не слышал. Сверив свои часы с часами тех помощников, которые не забыли взять их с собой, и прихватив третьего, по имени Ал, Форсайт проник в гостиницу через черный ход и, преодолев крутые ступеньки лестничных маршей в тыльной части здания, поднялся на второй этаж.

Продвигаясь по коридору к комнате 226, Форсайт наткнулся на какой-то столик и сбил на пол вазу с пластмассовыми цветами.

Оставив ее там, куда она откатилась, они с Алом осторожно подошли к дверям комнаты 226. Форсайт стоял, молча сжимая и разжимая кулаки и чувствуя, как кровь приливает к кончикам пальцев. Все теперь зависело от кончиков пальцев. Именно они должны подсказать момент, когда он будет психологически готов к броску. Он потер кончики пальцев правой руки о левую ладонь.

— Ты не спишь, Чиун? — тихо спросил Римо.

— Сплю. Хочу, чтобы меня убили во сне.

— Чего они ждут там под дверью?

— Кто знает? Может быть, они просто потирают кончики пальцев.

Форсайт посмотрел на часы и начал потихоньку вставлять ключ в дверной замок. Он не сразу попал в замочную скважину, поскольку не сводил глаз с фосфоресцирующего циферблата своих наручных электронных часов «Таймекс».

Стоящий позади него Ал нервно переминался с ноги на ногу. Он переносил вес сначала на правую ногу, потом на левую, потом снова на правую — опять и опять. Чисто случайно ему удалось найти это единственно возможное для человека положение, при котором он находится в состоянии неустойчивого равновесия.

Когда секундная стрелка на часах Форсайта приостановилась на мгновение на цифре одиннадцать, он весь напрягся — оставалось всего пять секунд.

Вынул из пиджака пистолет 32-го калибра, изрядно поизносившийся за те несчетные часы, которые проводил с ним Форсайт на тренировочных стрельбах в тире, повернул в замке ключ, резко распахнул дверь и ворвался в комнату. За ним ринулся его помощник. Форсайт резко остановился; не ожидавший этого Ал налетел на него, и Форсайт, спотыкаясь и взмахивая руками, точно крыльями, сделал еще несколько шагов вперед. В комнате стало светло от лампы, горевшей в холле. Римо посмотрел на Чиуна и сожалеюще покачал головой. Остановившись, наконец, и восстановив равновесие, Форсайт увидел Римо в кровати и ухмыльнулся. Лежащего в Углу на соломенной подстилке Чиуна он не видел.

Форсайт снова ухмыльнулся, ожидая, что вот-вот в окне покажутся два других помощника. Капкан захлопнется, и жертву можно будет брать с двух сторон, как берут насекомое пинцетом.

Все молча ждали. В комнате висела тишина. Стоящий рядом с Форсайтом Ал чувствовал себя неуверенно и досадовал, что Форсайт не разрешил взять с собой револьвер. Шеф настоял на том, чтобы никто, кроме него, не брал оружия.

Подождали еще. Наконец секунд через тридцать, по подсчету Римо, что-то скрипнуло за окном. Поднявшиеся по пожарной лестнице агенты изо всех сил дергали окно, пытаясь поднять раму, но, будучи недавно покрашенной, она не подавалась.

— О Господи! — сказал Форсайт.

— Послушай, приятель, — обратился к нему Римо, — это смахивает на налет.

Голос Римо напомнил Форсайту о его долге и ответственности.

Посчитав, что двое на пожарной лестнице теперь не нужны, Форсайт жестом приказал им убираться. Прижавшись носами к стеклу, они пытались рассмотреть, что происходит внутри. Форсайт поднял руки над головой, замахал на пялившихся в окно агентов и заорал «Проваливайте!» Римо видел, как они, помешкав секунду-другую, пожали плечами и отлепились от окна. Через несколько секунд внизу опять раздался скрежет опустившейся выдвижной секции.