Цвет страха - Мэрфи Уоррен - Страница 46

Римо хотел было оглянуться через плечо и тут же вспомнил страшные желтые вспышки в глазах бронтозавра.

— В прошлый раз мы тоже увидели желтый свет и все-таки вернулись к кратеру, — сказал он.

— У кратера не было серого дракона, который смотрел нам прямо в глаза.

— Ты прав. Мы видели лишь отблеск желтого сияния, и оно не причинило нам особого вреда.

— В этот раз не было никаких отблесков, — отозвался Чиун.

— Может, остановимся и пойдем назад?

— Нет.

— Кому-то из нас все равно придется туда сходить.

— Я не боюсь. Поэтому пойдешь ты.

— Если ты не боишься, почему продолжаешь бежать?

— Потому что я уже победил страх, а ты еще нет. Тебе придется испытать свое мужество и перебороть испуг.

— Ловко придумано, папочка. Но меня на эту удочку не поймаешь.

В конце концов они выскочили из джунглей и увидели впереди быстро приближавшуюся бамбуковую ограду.

— Не хочешь остановиться? — спросил Римо.

— Нет.

— Ну тогда и я не хочу.

Ученик с учителем одновременно врезались в стену и пробили ее насквозь, разбрасывая вокруг бамбуковые щепки.

Они остановились лишь на берегу лагуны, где был установлен транспарант с надписью «Vingt mille lieus sous les mers de Jules Verne», которую Римо перевел как «Двадцать тысяч лье под водой Жюля Верна», да и то лишь потому, что узнал подводную лодку из кинофильма.

Они чуть ли не бросились в ласково колышущуюся воду, жадно впитывая глазами ее спокойную голубизну.

— Слава тебе. Господи. Голубая вода, — улыбнулся Римо.

— Очень, очень голубая, — согласился Чиун.

— Обожаю голубой. Всегда его любил.

— Славный цвет. Может, не столь прекрасен, как цвет золота, но все же хорош.

— Я никогда не смогу смотреть на золото прежними глазами. На мой вкус, оно слишком желтое.

— Желтый цвет — отнюдь не золотой, а золотой — не желтый.

— Все равно золото кажется мне чересчур желтым. А голубой — просто прелесть.

Они разглядывали умиротворенную голубую лагуну и вдруг голубизна воды сменилась темной синевой.

— Черт побери!

— Что случилось, Римо?

— Помнишь солдата, который сидел в кратере? Того, который видел синий цвет, когда другие видели желтый?

— Да.

— Кажется, у меня начинается та же болезнь.

— И у меня. Такое ощущение, будто в моих глазах вспыхнул синий огонь, хотя и слишком темный, чтобы быть похожим на синее пламя.

— Проклятие! — пробормотал Римо. — Что-то мне не по себе.

— Я тоже чувствую себя несчастным.

— По крайней мере это не желтый цвет.

— Да, синий лучше желтого, хотя и ненамного, — согласился мастер Синанджу.

— А что, если нам поморгать и избавиться от синевы.

— Давай попробуем.

Избавившись от синего наваждения, Римо с Чиуном набрались храбрости и посмотрели в сторону парка. Бамбуковая ограда была на месте.

Римо облизнул пересохшие губы.

— Ну что, двинем назад? — спросил он.

— Это наш долг.

— Значит, придется возвращаться. Хотя, между нами говоря, я бы куда охотнее вернулся к забастовке.

— Недурная мысль, достойная самого Джула Фэйрна.

— Кого?

Чиун указал пальцем через плечо.

— Великого писателя, имя которого начертано на табличке.

— Жюля Верна, что ли?

— Ты неправильно произносишь его имя.

— Хочешь сказать, Жюля Верна на самом деле зовут Джулом Фэйрном?

— Да.

— Теперь я понимаю, почему французы постоянно терпят поражения.

— Над ними довлеет злой рок. На протяжении всей своей истории Франция то и дело страдала от вторжений иноземцев — от римлян и викингов до пруссаков и германцев. Из-за этого у них возник контекст неполноценности.

— Комплекс неполноценности, — поправил Римо. — Только не вздумай напоминать о нем французам. И француженкам тоже.

Э этот миг тишину парка расколол грохот мотора. Секунду спустя над кронами деревьев показался маленький французский вертолет. Взяв курс на запад, машина тут же исчезла из виду.

— Черт побери! Проклятая Эврил Мэй дала тягу!

Римо и Чиун выскочили на лужайку, откуда поднялся вертолет. Вокруг не было ни души.

Внезапно мастер Синанджу заметил в пыли, под ногами, широкую полосу.

— Смотри, Римо, — кивнул он. — Здесь проволокли человека.

— Да. А вот и отпечатки маленьких ступней — видимо, следы Доминик. Она втащила кого-то в вертолет. Но вот кого? Неизвестно.

— Попробуем выяснить.

Женские следы вывели их к холмику, представлявшему собой нечто вроде миниатюрного вулкана высотой около двадцати футов. Его склоны были покрыты красной глиной, поверхность которой рассекали глубокие борозды. Ученик с учителем полезли наверх, кроша ногами глиняную корку, комья которой скатывались по склонам к подножию холма.

Остановившись у края кратера, они заглянули внутрь и увидели лестницу, исчезавшую в черной дыре.

— Похоже на запасный вход, — пробормотал Римо.

— Пойдем. — Чиун взялся за поручни.

Они спустились в жерло, отделанное чем-то вроде вулканического стекла.

— Тупик, — заметил Римо.

Мастер Синанджу принялся молча обследовать шершавые стены, в общем-то ровные, если не считать обсидиановой выпуклости, похожей на рукоятку. Взявшись за нее, Чиун тянул и дергал до тех пор, пока обсидиановый люк под их ногами не дрогнул и не двинулся вниз плавно, как лифт.

Римо и Чиун миновали предупреждающие желто-черные полосы, намалеванные на стенках жерла.

— А если это ловушка? — спохватился Римо.

— Мастера Синанджу нельзя поймать в ловушку, особенно если его сопровождает верный носильщик.

— Ты хотел сказать, оруженосец.

— Так и быть, оруженосец, — великодушно согласился Чиун.

Опустившись на дно, они увидели вход в бетонный туннель, на полу которого чернел огромный силуэт мышиной головы.

Запах вокруг не оставлял сомнений.

— Смерть, — изрек Чиун.

— Много смерти, — отозвался Римо.

Пробираясь по бетонным туннелям и коридорам Утилканара, они обнаружили целые горы трупов. Люди лежали на своих столах, в комнатушках, похожих на спальни, даже на щетках и вениках.

И все они сжимали в пальцах янтарные леденцы с головой Монго Мауса и запахом миндаля.

— Прошло около двух суток, — заметил Римо, прикоснувшись к остывшему телу.

Мертвецы были одеты в робы служащих Утилдака, только здесь они были белые, а в Штатах — щегольские, персиковые.

— Похоже на массовое самоубийство, — сообщил Римо, выпрямляясь. — Когда в парке взорвались первые французские бомбы, эти люди предпочли смерть плену.

— Ужасная картина! Может быть, все дело в цветных лучах?

— Не знаю. Честно говоря, трудно представить, что цвет может заставить человека покончить с собой.

— Цвета оказывают очень сильное воздействие. Об этом знали еще в Древнем Египте. Фараон отдыхал в помещении с красными стенами, потому что красный цвет помогал ему уснуть. А когда он умирал, его хоронили в комнате цвета золота, навсегда сохранявшего царственное величие его тела. Жители моей деревни прекрасно знают, что алый цвет отгоняет злых демонов.

— Все это чушь и суеверия! Цвет и есть цвет. У меня даже нет любимого.

— А розовый?

— Разве что розовый. Розовый цвет приятен для глаз.

— И даже очень.

Мастера Синанджу разом улыбнулись приятным воспоминаниям.

Затем двинулись дальше, и в этот миг их чувствительные ноздри потревожил какой-то кислый запах. Ученик с учителем зашагали в сторону источника.

— Свежая, — заключил Римо.

Войдя в дверь с надписью «пост охраны», они убедились, что так оно и было.

Римо с Чиуном, несомненно, попали в центральный зал управления. Бесчисленные мониторы показывали каждый уголок парка и каждый аттракцион. Вдоль стен стояли пульты. На центральном растекалась лужа свежей рвоты.

— Видимо, кто-то не стал принимать яд. — Чиун оглядел пустое помещение.

— Да. А потом кто-то другой забрал его отсюда.

— Я чувствую легкий запах французских духов.