Цвет страха - Мэрфи Уоррен - Страница 33

— Садитесь, — раздалось в динамике переговорного устройства.

Читвуд уселся, откинул спинку кресла, но в первый момент не почувствовал ничего особенного. Через несколько секунд его охватила легкая истома, потом он весь обмяк. Мышцы расслабились, и даже кости, казалось, утратили свою жесткость.

Четверть часа спустя Роду предложили выйти, но он отказался.

— Еще пятнадцать минут, — попросил он.

— Хорошо. Еще пятнадцать минут. Но вам придется отказаться от своих претензий.

— Все что угодно, — отозвался Род и не глядя подмахнул бумагу, которую ему сунули под нос.

Прошло еще пятнадцать минут, а Род по-прежнему не желал выходить. В камере появился врач компании, наложил на обнаженный бицепс Рода манжету манометра и, к вящему удивлению пациента, объявил, что его давление пришло в норму.

— Нельзя ли перенести сюда мою лабораторию? — спросил Род.

— Нет. Здесь вы не сможете работать.

— Я бы не возражал, — отозвался Читвуд.

В конце концов пришлось выключить свет и подержать Рода в темноте до тех пор, пока он не попросился наружу.

— Наши исследования показали, что цветотерапия действует через вторую зрительную систему.

— А я думал, она одна, — пробормотал Род, впившись взглядом в галстук собеседника, на котором виднелось розовое пятнышко, принесшее ему приятные воспоминания о «розовой комнате».

— Первая зрительная система соединяет сетчатку глаза со зрительным нервом. Но есть и вторая, более примитивная. Она соединяет сетчатку с гипоталамусом, «змеиным мозгом».

— Почему змеиным?

— По мере эволюционного развития мозг приобретал все более сложную структуру, словно строящееся здание, — объяснил один из сотрудников корпорации. — Человеческий мозг представляет собой усовершенствованный мозг животного, а тот, в свою очередь, построен на основе простейшего мозга, так называемого змеиного, или мозга рептилии. Туда-то и ведет вторая зрительная система. Биологам удалось определить лишь одну ее функцию — управление выработкой меланина. Но мы убеждены, что этот канал, утративший в ходе эволюции свое первоначальное значение, способен на крайне примитивном уровне передавать сильные чистые цвета в гипоталамус.

— Я терпеть не могу зеленый. Ненавижу от всей души!

— А я начинаю нервничать при взгляде на оранжевый. Яркий красный цвет способен вызвать приступ у эпилептиков. Это и есть реакция «змеиного мозга» на цветовое раздражение сетчатки глаза. Между прочим, эта допотопная псевдонаука не забыта и по сей день. В некоторых тюрьмах стены камер окрашивают розовым, чтобы утихомирить самых буйных заключенных. Тот же цвет используют для привлечения внимания. В сущности, это и есть секрет успеха наших мультфильмов, снятых по методике «текниколор». Мы пускаем в ход только те оттенки, которые вызывают положительные эмоции.

— Ясно.

— Вот и хорошо. А теперь займитесь исследованиями и создайте лазер, который сумеет укротить всю планету.

Род отправился в лабораторию, тут же позабыв об укрощении планеты. Он думал только о приборе, который не даст его пульту потеряться вновь.

Он знал, что пульты телевизоров работают на инфракрасных лучах. Различные частоты инфракрасного света воздействуют на фотоприемник телевизора и производят необходимые переключения[17].

Роду пришла мысль встроить в пульт нечто вроде сигнального маячка, так чтобы всякий раз, когда аппарат потеряется, ему потребовалось бы лишь нацепить специальные очки и оглядеться в поисках источника непрерывного инфракрасного излучения.

Дело в том, что если Читвуд терял пульт, то терял его всерьез и надолго. Пульт мог оказаться под диваном, в стопке журналов или даже в ванной. В доме инженера было полно телевизоров, и, поскольку избыток пультов почти то же самое, что их отсутствие, Род приобрел универсальный и носил его с собой, управляя единой системой команд всеми телевизорами сразу.

Насколько ему было известно, свет не способен пройти сквозь сплошную стену. В этом и крылась главная трудность на пути создания инфракрасного маячка.

Решению проблемы полностью отвечал новый, мощный источник излучения. Тот самый источник, который требовался корпорации Бисли. Иными словами, две задачи решались одинаково.

Разобрав универсальный пульт Род взялся за справочники. Потом подключил пульт к источнику питания и принялся переделывать его в эксимерный лазер.

— Мне нужен оттенок с насыщенностью на несколько порядков выше, чем у ярко-розового цвета, — бормотал он.

Он экспериментировал с розовыми красителями, полученными из природных веществ — в основном пигментов экзотических растений, растворов розовых минералов и драгоценных камней.

Наконец впервые за время работы в компании Бисли у Читвуда поднялось настроение, и он тут же сообразил, что его поиски увенчались успехом.

Правда, стоило ему выключить розовый карандашик луча, как благостное чувство тут же испарилось без следа.

Когда Род продемонстрировал свое достижение хозяевам, они, окунувшись в розовое свечение, поулыбались, похлопали инженера по плечу, похвалили за изобретательность и назвали его гордостью корпорации Бисли.

Впрочем, как только лазер погас, они набросились на парня с упреками.

— Этот свет недостаточно розовый, — заявил один из них.

— Нам нужен глубокий розовый оттенок, — поддакнул другой.

— Глубокий? — удивленно произнес Род. — Впервые о таком слышу. Как он выглядит?

— Мы узнаем его, как только увидим.

Так оно и вышло.

В один прекрасный день Читвуд растворил в спирту самый розовый пигмент, какой только существовал в природе, и облучил его чудовищной вспышкой, вмиг истощившей запасы энергии в аккумуляторах. Рода охватила такая радость, что он пустился в пляс по лаборатории, но в тот же миг распахнулась дверь и в помещение ворвались ликующие люди — человек десять.

— Получилось! — воскликнул один.

— Этот цвет — само совершенство! — добавил другой.

— А ну, еще разок! — потребовал третий.

— Не могу, — ответил инженер. — Аккумуляторы сели.

— Подключи запасные!

— Минутку, — недоуменно заморгал Род. — Как вы узнали? Дверь-то была закрыта!

— Полыхнуло так, что розовый свет прошел даже сквозь стену.

— Эврика! — завопил Род, потому что лучшего и желать было нельзя. — Нашел! Сделал!

— Нашел! Сделал! — подхватили парни из компании Бисли. — Он создал сверхнасыщенный розовый лазер!

— Я не об этом. Вы видели световой импульс, пробивший стену. Это и есть мой пультоискатель. Теперь я стану богачом!

Эйфория, вызванная розовым сиянием, наконец улеглась, и хозяева Читвуда вновь посерьезнели.

— Кстати сказать, разбогатеешь вовсе не ты, а корпорация Бисли, — заявил один из них.

— Пятьдесят процентов — мои.

— Были твои.

— Ты ведь сам от них отказался, помнишь?

— Когда это? — спросил Род. — Покажите документы!

Ему принесли бумагу — четкий и ясный документ. Увидев внизу листа свою подпись, инженер испытал желание наброситься на парней из компании Бисли и передушить их одного за другим.

— Когда я подписал это?

— В тот миг, когда тебе захотелось провести лишние пятнадцать минут в розовой комнате. Помнишь, как ты подмахивал отказ от претензий?

— Я думал, это отказ от претензий по медицинским показаниям.

— Разве мы говорили, что это медицинский документ?

— Нет, не говорили, — в ужасе прошептал Род.

Парни Бисли улыбнулись своей особой улыбкой.

— Черт побери! — воскликнул Читвуд.

— Давай-ка еще разок включим розовый свет. — Сначала вернемся к обсуждению контракта, — возразил инженер.

Парни из компании Бисли нерешительно переглянулись, и Род понял, что поддел их на крючок.

В конце концов сошлись на десяти процентах — роду и самому не терпелось вновь насладиться розовым сиянием.

— Невероятно розовый, — радостно сказал кто-то из парней.

— Розовее не бывает.