Цвет страха - Мэрфи Уоррен - Страница 13

— Стреляют те, кто хочет весь следующий месяц ходить с шомполом, вставленным в задницу! — насмешливо воскликнул Римо.

Желающих оказалось трое. Разрядив мушкеты, они замахали руками, разгоняя черный пороховой дым, чтобы узнать, сколь тяжело поражена цель.

Когда дым рассеялся, худощавый мужчина с широкими запястьями и страшными глазами исчез, словно его здесь и не было.

Мушкетеры машинально потянулись к поясам, где висели шомпола, но ощутили лишь пустоту.

— Уф!, Уф!, Уф!, — один за другим вскричали солдаты, когда чья-то твердая рука схватила их за пальцы и приложила к потерянным шомполам. Оказалось, что шомпола каким-то непостижимым образом воткнуты в седалища их серых форменных брюк и намертво застряли там, будто приклеенные.

Пострадавшие встали в кружок, пытаясь помочь друг другу избавиться от мешающих предметов.

Спустя некоторое время конфедераты посчитали нужным устроить перерыв на чашечку кофе, развесили над кострами походные оловянные кружки и принялись кипятить в них цикорий. Один из бойцов решил ускорить процесс, тайком подогрев кружку пламенем зажигалки «Зиппо».

Там временем Римо подвел капитана Пэйджа к кратеру.

Таинственный предмет упал на землю неподалеку, правда, потом скатился на дно воронки, пропахав в траве глубокую бурую борозду. Большинство линз оказались разбиты; вокруг валялось множество осколков тускло-желтого стекла.

Рядом с шаром сидел солдат в мундире союзных войск и горько рыдал, не в силах сдержать слез.

— А вот и пострадавший, — обронил Римо, спускаясь в кратер. Капитан Пэйдж — ноги по-прежнему его не слушались — брел следом. На лице луизианца застыло выражение, которое никак нельзя было счесть джентльменским.

— На этих янки противно смотреть, — пробормотал капитан, когда они подошли к плачущему.

— А чего вы ждали? — спросил Римо. — Они ведь не настоящие военные. — И, пнув по пыльному башмаку солдата, заботливо осведомился: — Что с тобой, сынок? Потерял свое ружье?

Мужчина поднял искаженное гримасой страха лицо, все в разводах грязи.

— Это было ужасно! — выдохнул он.

— О чем ты?

— Цвет, — всхлипнул солдат.

— Готов спорить, это был цвет лепестков подсолнуха. Самый мерзкий, ужасный и отталкивающий желтый цвет, который ты когда-либо видел. Так?

— При чем здесь желтый? Это был синий цвет. Сокрушающий, душераздирающий, пылающий синий цвет. Теперь мне хочется одного — умереть.

— Синий, говоришь?

— Да.

— А не желтый?

— Нет.

— Точно?

— Я различаю цвета. — Боец негодующе фыркнул.

Римо пропустил его слова мимо ушей.

— Так, значит, тебя напугал синий цвет?

— Не испугал, а вверг в уныние. Мне показалось, будто наступил конец света. Сначала мы попали в плен к южанам, которым шли на помощь, а потом на нас сбросили психотропную бомбу.

— Твои товарищи разбежались.

— Я тоже убежал бы, кабы мог. Но у меня не осталось сил даже подняться.

— Я помогу тебе, дружище, — сказал Римо, протягивая руку.

Солдат продолжал сидеть, уныло свесив голову на грудь. Его подбородок уткнулся в кадык, а плечи опустились, словно проволочная вешалка с загнутыми книзу перекладинами.

— Бедняга, — промолвил Чиун.

— Он не отличает синего от желтого, — пояснил Римо.

— Впервые вижу такого удрученного человека.

— Еще насмотришься, — пообещал ученик.

— Он позорит свою форму, — изрек капитан Пэйдж.

Римо бросил на него насмешливый взгляд. Сейчас на голове капитана красовалась круглая шляпа офицера Конфедерации, смотревшаяся так, будто ее сняли с французского адмирала, погибшего в 1853 году.

— Уж чья бы корова мычала, — хмыкнул Римо.

— Я — верный сын Юга, сэр!

— Который бросил свое подразделение и затесался в толпу потешных солдат, играющих в войну.

— Моя родина в опасности, — высокомерно изрек капитан. — Казна штата разорена, губернатор подкуплен, а законодательное собрание вот-вот обменяет земли своих отцов на презренное золото.

— Золото не бывает презренным, — проговорил мастер Синанджу. — Золото есть золото. В тем-то и заключается его совершенство.

— У этих ребят есть оправдание, — продолжал Римо. — Все они, вероятно, имеют справки по форме «4-Р»[7], но вы-то настоящий, кадровый военный. Что толкнуло вас на этот шаг?

— Виргиния.

— Что?

— Виргиния — моя кровь и плоть. Я не колеблясь отдам за нее свою жизнь, сэр. Я погибну за ту землю, которая вскормила и вспоила меня. — Капитан гордо вскинул подбородок и разразился скорбной песней:

Отвезите меня туда,

где я впервые увидел свет,

Отвезите меня на солнечный Юг.

Я окроплю слезами могилы любимых.

И зачем я так долго скитался по миру?

Римо потянулся было к шее капитана, чтобы отключить его речевой центр, как вдруг из разбитого стального шара донеслось завывание сирены.

— Что за черт? — пробормотал он.

— Бомба вот-вот взорвется, — объяснил Чиун. — Поторапливайся, Римо. Пора делать ноги.

— Бомбы не орут, словно пожарные машины.

Кореец скользнул за спину ученика и принялся настойчиво подталкивать его, приговаривая:

— Быстрее! Шевелись, толстопятый!

Схватив одной рукой капитана, а другой — потерпевшего, Римо выбрался из кратера и ринулся прочь. Сирена звучала все тоньше и пронзительнее, словно какой-то рассерженный дух, преследующий беглецов.

Когда ее звук достиг высшей точки, над полем разнесся топот бегущих от кратера солдат Конфедерации, и в тот же миг грянул взрыв.

Взрыв не был ни желтым, ни даже синим и прозвучал, словно раскат грома. Земля, конечно, не содрогнулась, но все же громыхнуло достаточно сильно. Из кратера взвился столб черного дыма и устремился к восходящему Солнцу.

Потом в кратере зашипело, как на гигантской сковородке.

— Подожди, папочка! — крикнул Римо, заслышав шипение, и остановился.

Чиун колебался.

— А вдруг дым опасен? — спросил он.

— Может быть. Но все же я сомневаюсь, что это была бомба.

Они стояли и смотрели на поднимавшийся из кратера дым, который закручивался спиралью и уносился прочь с порывами юго-западного ветра.

Выждав минут пять и не заметив ничего особенного, Римо двинулся назад к краю кратера.

— Вы не могли бы опустить нас на землю? — послышался чей-то голос.

Римо посмотрел вниз и увидел, что удрученный солдат и послушный капитан Пэйдж все еще зажаты у него под мышками.

— Прошу прощения, — сказал белый мастер Синанджу и поставил обоих мужчин на ноги. Они тут же попятились и предусмотрительно остановились в некотором отдалении.

Римо заглянул в кратер, на дне которого лежал пышущий жаром и покрытый дымящейся окалиной шар. Он увеличивался в размерах, сжигая траву и теряя форму, пока наконец не превратился в плоский блин.

— Видимо, нам никогда не узнать, что это было, — разочарованно протянул Римо.

— Ну и ладно, — отозвался Чиун. — Значит, мы никогда больше не встретимся с такими вот штуками.

«...мы никогда больше не встретимся с такими вот штуками...»

Мужчина, сидевший на передвижном командном пункте, снял наушники и щелкнул выключателем.

— Говорит Кобьен.

— Слушаю вас. Кабан.

— Судя по сведениям, полученным через полевые микрофоны, цветовая атака завершилась полной победой. Войска противника покинули поле сражения.

— Наши наблюдатели на вертолетах сообщают то же самое. Мы только что послали сигнал самоподрыва.

— Именно об этом они сейчас и говорят. Секрет нашей технологии остался нераскрытым.

— Вас понял. Продолжайте наблюдение. В час "Ч" нам, возможно, потребуется подкрепление.

— Кобьен к приему готов. Конец связи.

Боец отключил микрофон и, вновь нацепив наушники, пробормотал себе под нос:

— Терпеть не могу, когда меня называют Кабаном!

Глава 7

Римо стоял у дымящегося кратера, история которого повторилась, и смотрел в небо. Черный вертолет, сбросив зловещий предмет, что превратился в раскаленный шлак, куда-то запропастился. Среди машин, болтавшихся на западе вне досягаемости мушкетного огня, его не было. Капитан Пэйдж повернулся к Римо: