Божество смерти - Мэрфи Уоррен - Страница 10

— Это распад, — молвил Чиун, глядя в стену.

— Почему?

— А ты не понимаешь?

— Нет. Уж будь добр, объясни.

— Ваша страна обречена. Готовьтесь!

— Это ты говорил уже два миллиона раз. Ладно, пора двигаться.

— Тебя, значит, это не беспокоит? — ядовито улыбаясь, Чиун покачивал головой.

— Нет. Я тебе столько же раз отвечал. Поехали.

— Хорошо, я объясню тебе. — Чиун явно желал продолжить разговор. — Многие из тех, кто ездит в этих колясках, получили свои травмы лишь потому, что в момент опасности разум их был рассеян. Может, они думали неизвестно о чем, когда вели машину, и поэтому не смогли избежать аварии. А вы поощряете их за это. И ваши люди привыкают к тому, что жизненные блага легче всего получить за невнимательность.

— Чиун, сотни людей пострадали в авариях, случившихся не по их вине, а многие уже родились с отклонениями. Так что поехали.

— Никаких аварий на самом деле не существует. Есть лишь рассеянность и недостаток самообладания — вот и все.

— Чиун, да в чем дело, в конце концов?

— Читай свитки.

— Когда вернемся — прочту, обещаю. Поехали.

— Ты обещаешь, потому что тебе не терпится ввязаться в очередную дурацкую историю.

— Что же в ней дурацкого?

— Армия. Армии я ненавижу.

— Вроде в Коста-Рике задание тебе нравилось...

— Мне нравилось все, что могло вырвать нас из той гнусной дыры.

— Зря, классный был курорт. Ну, поехали.

— Армии, — сердито пожевал губами Чиун, — вырывают у ассасина изо рта хлеб насущный. Армии...

— Да я знаю, папочка. Я читал свитки.

И чтобы заставить Чиуна наконец замолчать, Римо перечислил все остальное: армии терроризируют население, поощряют некомпетентность, создают нестабильность, лишают страну национальных богатств и — самое главное — могут внушить монарху мысль о том, что услуги ассасинов для него необязательны. И многие из них думают, что, наняв сотню тысяч головорезов за сущие гроши, он вполне обойдется без ассасина, который запрашивает целое состояние. История Синанджу содержит множество примеров того, как ассасину, прежде чем наняться на службу к императору, приходилось доказывать последнему бесполезность его огромного войска.

И пока Римо вел взятый напрокат автомобиль к заповеднику Литл Биг Хорн, Чиун без устали перечислял эти примеры — с подробным указанием гонораров — и непременно упоминал о том, что в отсутствие Римо бесценные сокровища были украдены и теперь Чиуну крайне трудно напасть на след вора.

— Никогда мы не найдем эти твои сокровища, так что кончай убиваться о том, чего нет, и сосредоточься на задании, папочка.

— С заданием я справлюсь, — кивнул Чиун.

— Отлично. Свистни, если помощь понадобится.

— Твоя помощь не нужна никому.

— И что ты собираешься делать?

— Напомнить тебе об этом.

Чиун затряс подбородком от удовольствия.

Вся территория заповедника была оцеплена военной полицией. Полностью исключался вход без пропусков. Гражданских не подпускали и близко к зоне.

— Все штатские должны находиться в зоне безопасности, сэр. — Полицейский в начищенных ботинках, убрав правую руку с кобуры, прикоснулся пальцами к блестящей белой каске.

— Благодарю, — кивнул Римо, нажимая на газ.

Невольно проводив глазами медленно удаляющуюся машину со странной парой — высоким брюнетом в черной майке и темно-серых штанах и неодобрительно взиравшим на блюстителя порядка азиатом в сером кимоно с кистями, — полицейский, опомнившись, выхватил из кобуры пистолет.

— Гражданские лица в зону предполагаемых действий не допускаются!

Подав назад, Римо сгреб часового за блестящую портупею и без лишних усилий забросил в стоявший поблизости джип. Еще один полицейский ринулся на помощь, но ногти Чиуна, слегка прижав на шее ревностного служаки нервные окончания, немедленно убедили того, что пропустить в зону этих двух странных штатских было его самой заветной мечтой.

Они ехали вдоль протянувшихся на много миль боевых порядков — орудий, танков, грузовиков. Чиун по обыкновению недовольно морщился:

— Когда я вижу, какие деньги тратит ваша страна — каждый танк стоит миллионы, каждый снаряд — не меньше шести тысяч долларов, — душа моя льет слезы при мысли о том, что мог бы сделать для дома Синанджу скромный подарок миллиардов в пять.

— А что он мог бы сделать? Гнить в сарае на холме?

— Сокровища — живые существа, Римо. Они живут долгие столетия.

— Они гниют долгие столетия.

На подобное плоское замечание Чиун не счел нужным ответить. Конечно, он мог бы объяснить, что собирается построить для сокровищ роскошное здание, чтобы весь мир мог увидеть славу Синанджу. Римо, однако, знал, что за последние двадцать веков здание это собирался возвести каждый Мастер, но дальше планов ни один из них не пошел. Предвидя это, Чиун предпочел ограничиться гордым молчанием.

Вплотную приблизившись к ограждению боевых порядков, они услышали перебивавшие друг друга сердитые голоса. Утренняя атака, едва начавшись, была свернута, и теперь многие из солдат возмущались тем, что им ни разу не придется спустить курок в этой так называемой битве.

— Армия, — скривился Чиун. — Солдаты!

— А я, между прочим, в морской пехоте служил.

— Именно поэтому мне столько времени пришлось выколачивать из тебя абсолютно чудовищные привычки. Например, ты считал, что небрежение к боли есть признак доблести — хотя только безнадежные глупцы отказываются внимать предупреждениям своего тела.

Появившиеся перед машиной двое солдат — темные очки, запыленное хаки, винтовки «М-16», как дубинки, закинуты прикладами на плечо — предупредили их, что дальше ехать опасно.

— Там мятежники, — махнул в сторону холмов высокий парень со штык-ножом на поясе.

— У меня тут свой есть. — Римо указал на заднее сиденье.

— Он что, индеец?

Краем глаза Римо увидел, что Чиун обдумывает, стоит ли объяснять зеленому юнцу разницу между отмеченным небом народом и разными красно-, черно— или белокожими недочеловеками, и забеспокоился. В своих этнографических лекциях Чиун нередко прибегал к физическим мерам.

— Нет времени, папочка.

Чиун, вынужденный проглотить еще одно оскорбление от продукта вырождающегося общества, сердито вжался в сиденье, дав Римо тем самым возможность продолжить путь по широкой лощине перед цепочкой холмов. Впереди должна быть река — Римо чувствовал, как земля отзывается на ее течение. Примерно так же — только гораздо слабее — чувствуют воду обладатели «волшебной лозы». Но Римо и Чиун без всяких прутьев чувствовали мощный пульс течения, в который вплетались слабые частые толчки. У реки стояли лагерем люди.

Видимым признаком их присутствия оказался юноша с длинными черными волосами и высокими скулами, возникший перед ними из какого-то укрытия наподобие лисьей норы. В руках у юноши была охотничья винтовка.

— Пришел твой час, белый человек!

Вскинуть винтовку юноша не успел, поскольку Римо размашистым движением засунул его назад в нору.

Далее продвигались пешком.

Они оба знали, что их путь лежит к штабу восставших, и знали, как найти его. Ничего сложного. Штабы и командные пункты могут размещаться в каких угодно местах, но всегда примерно в одном порядке вокруг них располагаются подразделения, растет по мере приближения к святая святых ранг снующих вокруг офицеров.

Поэтому надо просто поймать одного из них, отдающего приказ младшему по званию, и узнать, от кого он сам получает приказы. Таким путем легко проследить всю цепочку до ее последнего и главного звена.

Вот и все.

Все армии одинаковы.

В этом и была мудрость хроник Синанджу. Разница между враждебными армиями существовала только в воображении их полководцев.

Когда Римо впервые услышал этот постулат, то разозлился не на шутку. Пару лет он воевал во Вьетнаме, и мысль о том, что он ничем не отличался от вьетконговцев, не очень льстила ему.

— Если обе стороны похожи, почему одна выигрывает, а другая — нет?