Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Солнечные часы - Василенко Иван Дмитриевич - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

Я и Саур часами простаивали на перекрестке Степной и недавно еще такой веселой Почтовой и уныло глядели вслед отходившим войскам. Отца Саура, как видно, отрезала от города новая линия фронта. Байрам с Красивой улицы куда-то ушел, и мы совершенно не знали, что делать. Одно мы твердо решили: у фашистов не оставаться. Чтобы не потерять в трудный момент друг друга, Саур перебрался ко мне в комнату. Хозяйка моя уехала к родственникам в горы, хозяйничали мы сами.

Пока горожане эвакуировались, я и Саур ходили как в воду опущенные, но когда по улицам задвигались люди с лопатами на плечах, мы сразу подбодрились и отправились за ними. На краю города из длинного окопа вылетали комки ярко-желтой глины.

— Ага! — радостно крикнул я. — Значит, город будут защищать!

— Такой город зачем не защищать! — неожиданно раздался знакомый нам голос.

Вокруг работали люди, но того, кого мы ожидали увидеть, среди них не было. Одна и та же догадка мелькнула у нас, и мы прыгнули в первый вырытый окоп. Там, по пояс голый, с блестящими росинками пота на лбу, врезался лопатой в землю наш чудесный друг Байрам. Из-под брошенной на дно окопа черкески выглядывал уголок зеленого сундучка.

Мы тотчас притащили лопаты и принялись работать рядом с Байрамом.

Мы выбрасывали из окопов желтую, плотно слежавшуюся глину, а мимо, по шоссе, шли раненые бойцы: их эвакуировали из ближайших госпиталей. В синих и коричневых халатах, с руками в белых лубках, а некоторые с забинтованной головой, они сворачивали пестрой лентой к нашей школе и оттуда на грузовиках ехали на вокзал.

Саур поднял на лопате глыбу глины и только сделал руками движение назад, чтобы с размаху швырнуть ее из окопа, как вдруг присел и выкатил глаза. С глухим звуком глыба свалилась в окоп, и внезапно облегченная лопата стукнула Саура по лбу.

— Ты чего? — спросил я испуганно.

Не меняя позы, Саур прошептал:

— Там… кто-то идет… сюда…

Я посмотрел по направлению его взгляда, думая увидеть нечто страшное, и на мгновение оцепенел: по шоссе шла Этери. Да, Этери! Одной рукой она поддерживала раненого, а другой махала в нашу сторону.

— Она, она! — крикнул я и выскочил из окопа.

Но Саур меня обогнал. Он прыгнул, как леопард, и расстелился прямо у ног улыбающейся девочки. Секунду все молчали. Потом Саур сказал:

— Ты… это… Хорошие пирожки были?

— Друзей встретила? — догадался воин. — Ну, спасибо, родная. Я уже сам дойду, тут близко.

Он поцеловал Этери в голову и, прихрамывая, пошел дальше. А я и Саур сели так, что Этери оказалась между нами. Мы наперебой стали рассказывать, как жили это время без нее. Рассказывали так, будто никогда с нею не расставались и только теперь, впервые за всю жизнь, разлучились на целый месяц. Она слушала молча, и из ее глаз по-прежнему лилось на нас тепло. Вдруг мы вспомнили, зачем она ездила в Пятигорск, и смущенно замолчали. Саур виновато спросил:

— Как же она… сестра твоя?.. Ей лучше?..

Этери хотела ответить, но губы ее дрогнули. Она припала лицом к коленям и затряслась в беззвучном плаче.

Мы растерянно молчали.

— Не надо, — сказал наконец Саур, и я не узнал его голоса, таким он был нежным и горестным. — Не надо… Зачем плакать!.. Вот я, Саур, и вот Иван — мы будем тебе братьями. Разве мы позволим кому-нибудь обидеть тебя! Нет, не позволим. Мы всегда будем с тобой, и ты забудешь немножко свое горе.

И он осторожно погладил девочку по голове…

Какие тревожные и в то же время счастливые дни! Чудесный друг наш Байрам, трогательная в своем горе Этери с ее ясной, как молодой месяц, душой, пылкий и благородный Саур — мы все живем в одном доме, одной семьей. С раннего утра до темноты мы роем окопы и противотанковые рвы, закладываем окна домов камнем, пробиваем в стенах амбразуры, вбиваем на улицах железные надолбы. Мы работаем так, что рубашки наши просолились от пота и стали твердые, как картон. Но усталости мы не чувствуем и возвращаемся с таким зудом в руках, что, кажется, могли бы работать и всю ночь напролет. Только поев, мы замечаем, какими тяжелыми становятся наши руки, ноги, головы, как тянется в постель тело.

Кормила нас Этери. При доме был огород, в нем наливались соками и зрели овощи. Из них Этери готовила замечательно вкусные кушанья, которые носили необычные названия — пхали и аджаб-санла. Впрочем, она и овощи называла по-своему: фасоль — лобио, лук — хахви, свеклу — чархали. От этого все казалось почему-то еще более вкусным.

Спали мы в большой и единственной в домике, если не считать кухни, комнате: Байрам, Саур и я — на полу, а Этери — за занавеской, на хозяйкиной кровати. На ночь окна раскрывались, и прямо из комнаты видны были далекие звезды, от которых горизонт светился неприятным, мертвенным светом: это были вражеские ракеты, там проходила линия фронта. Время от времени слышались глухие, тяжкие вздохи и вздрагивала земля.

— Дедушка Байрам, расскажи что-нибудь, — просила из-за занавески Этери.

Немного помолчав, Байрам вполголоса, чтобы не помешать нам с Сауром уснуть, говорил:

— Хорошо, я расскажу тебе про серну, которую охотник хотел убить, но не убил, а стал ее преданным другом. Так в жизни бывает. Много лет назад жила в горах Кавказа серна — легкая, быстрая, как мысль. И хоть слыла она первой красавицей среди всех серн Кавказа, но этим не гордилась и была со всеми ласкова и приветлива…

Удивительно рассказывает Байрам о животных. Они и думают и чувствуют, как люди, и притом они совсем не похожи на животных из басен: в баснях сразу видно, что животных нарочно такими показывают, а Байрам и сам верит, что у них человеческие мысли.

Усталое тело наполняется блаженством покоя, к глазам приливает дремотная теплота, образы расплываются, точно причудливые фигуры в облачном небе. Сон, как вата, мягко окутывает меня, и голос Байрама постепенно удаляется и стихает вовсе. Опять дрожит земля. Но я знаю, что рядом мои друзья, и сплю спокойно.

Волк

С того дня, как я начал рыть окопы, все мои размышления о голубом камне как ветром смело. До сказок ли тут, когда в двадцати километрах фашисты! И вдруг опять вернулись все недоумения и странные догадки.

Однажды, когда мы возвратились с работы и мыли в кухне руки, Саур незаметно сделал мне знак выйти. Во дворе уже было темно, и я не мог видеть выражения лица Саура, но по таинственности, с какой он сделал мне этот знак, я понял, что случилось что-то особенное.

— Слушай, — сказал он, отведя меня под густую листву липы, — я слышал разговор, очень странный разговор.

Он оглянулся, на цыпочках подошел к забору и прислушался, потом так же тихо вернулся к дереву и стал рассказывать.

Они с Байрамом закладывали в медицинском техникуме кирпичом окна. Саур вышел на лестничную площадку за ломом и тут увидел, что по лестнице поднимается старый человек с толстым, как подушка, лицом. Заметив Саура, он скрипучим голосом сказал по-кабардински: «Ступай вниз и там жди». Саур подумал, что человек какой-нибудь начальник — так властно он это сказал, и пошел вниз. И вдруг у него заныло сердце, будто в предчувствии беды. Он тихонько вернулся, вошел в соседнюю комнату и прильнул ухом к двери. Вот что он услышал:

Старик. Байрам, ты узнал меня?

Байрам (после молчания). Ты — Алтай Шалимов. Я думал, ты в Иране.

Старик. Я был в Иране, двадцать лет был в Иране. Теперь вернулся.

Байрам. Жареным запахло?

Старик. Оставим это до завтра. У меня другой к тебе разговор.

Байрам. А что будет завтра?

Старик. Завтра вернется то, что украли твои друзья: наша власть и наше богатство. Но оставим, говорю, это. Байрам, я долго тебя искал и наконец нашел. Слава аллаху!

Байрам. Зачем коршуну жаворонок?

Старик. В твоем сердце вражда, Байрам, а я пришел к тебе с раскрытой душой.

Байрам. Я не золото. Зачем я твоей душе?

Старик. Золото — сила. Завтра мы купим на него все, что захотим. Байрам, протяни мне руку — и завтра мы будем с тобой хозяевами жизни.