Город принял - Вайнер Аркадий Александрович - Страница 5

– Вы оглядитесь пока минуточку-другую, – сказал Григорий Иванович. – Я тут разберусь с хозяйством и покажу вам где у нас что…

Он вернулся за пульт к своей тетрадке, а я стала «оглядываться». Посмотреть тут, прямо скажем, было на что. Против окон почти всю стену занимала огромная светящаяся карта Москвы. То тут, то там вспыхивали на ней красные лампочки с цифрами: «37», «8», «119». Я сообразила, что это номера отделений милиции. На другой стене рядами висели телевизионные экраны, на одном из них был виден движущийся людской поток, автомобили. И хотя дома я включаю телевизор очень редко, здесь заинтересовалась: что там такое показывают спозаранку. Подошла поближе и, вглядевшись, узнала площадь Маяковского. Объектив медленно поворачивался от Концертного зала Чайковского, показывал стремительную лавину автомобилей, уносящихся с Садовой в туннель, потом появились очертания гостиницы «Пекин», кинотеатра… Меня в первый момент озадачило, что вся эта кинохроника идет без комментария диктора, но тут к пульту подошел коренастый капитан, нажал какую-то рукоятку, и на соседнем экране возник Белорусский вокзал, и снова – машины, машины, люди… Капитан деловито черкнул что-то в записной книжке и выключил телевизор: только тогда до меня дошло, что кинохроника здесь ни при чем, это прямой показ с улицы, нужный, наверное, зачем-то дежурной части. Посмотрев еще немного телевизор, я подошла к стрекотавшему телетайпу, который неторопливо пережевывал бесконечную ленту. «…С места происшествия скрылся» – прочитала я очередную строчку, и, словно рассердившись на меня, аппарат глухо бормотнул что-то и, не останавливаясь, начал печатать с абзаца: «Сегодня, 13 сентября, в Центральном клубе милиции совещание организаторов художественной самодеятельности. Начало в 17 часов…»

Мне захотелось курить. Я достала из сумочки сигареты, но спички, как всегда, забыла, и теперь неудобно было отрывать занятых людей от дела, тем более что никто из них и не курил. Только Григорий Иваныч сосредоточенно посасывал сигаретку за своим пультом. Ну ладно, потерплю, тем более что зал понемногу заполнялся новыми людьми – видимо, это моя смена. Вот один из них, высокий, тощий, подошел к тому капитану, коренастому, который включал телевизор, что-то негромко сказал ему и хлопнул по плечу. Коренастый оглянулся на световое табло – каждую минуту на нем вспыхивали ярким оранжевым светом цифры: 09.36, 09.37, 09.38 – и засмеялся:

– Начальник, как известно, приходит на работу вовремя как раз в тот день, когда ты опаздываешь!..

Высокий обернулся, посмотрел на часы и сказал сердито:

– Позавидуешь, твой-то всегда приходит вовремя! – и неожиданно захохотал, обнажив такие крепкие длинные зубы и в таком количестве, словно сам Господь Бог в подарок на рожденье взял их щедрой горстью и сыпанул ему в рот.

Широко распахнув двери, быстрым, решительным шагом пересек зал молодой парень в кожаном реглане, нагнулся к Севергину и что-то заговорщицки зашептал ему на ухо, кивая все время в сторону дверей. Величественно проследовал седой осанистый мужчина в пенсне, молча поздоровался с дежурными, вежливо кивнул мне. Тихо гудели за пультами зуммеры, и со всех сторон раздавались приглушенные ответы: «Помдежурного по городу Батов слушает…», «Помдежурного по городу Угрюмов передает…», «Тридцать девятое, свяжитесь с диспетчером Мосэнерго…».

– Что у вас, сто девятое? – громко спросил коренастый капитан. – И торопливо заскрипел пером в журнале. Положил трубку, подошел к письменному столу: – Товарищ подполковник, на улице Зорге, во дворе дома двенадцать упавшим деревом придавило женщину…

Красивый офицер недовольно сморщился, бросил взгляд на часовое табло – 09.44 – и приказал:

– Опергруппу на выезд.

Вот оно, значит, как происходит. Я ведь нахожусь здесь как бы в составе опергруппы и выезжаю с нею вместе. Вот и первый выезд.

– Нет, доктор, не спешите, – сказал красивый офицер. – Это еще наша смена. Вы свое через шестнадцать минут возьмете…

А капитан тем временем говорил в микрофон негромко:

– Водитель Петренко, следователь Сазонов, угрозыск Тищенко, медицина и криминалист очередные. Дорохов, твоя очередь? Давай быстренько к машине… Мало ли что собирался…

Севергин подошел ко мне и сказал:

– Хозяйство наше я вам покажу чуточку позже, как минута выдастся, а то сейчас город принимать пора. Вон там у нас зал «02» – первые помощники наши; здесь, за дверью, – радиоцентр и телетайпный зал. Ваше помещение – на первом этаже, там и стол, и коечка есть, отдохнуть в перерыве… – По лицу Севергина я безошибочно видела, что понравилась ему, и мне это почему-то было особенно приятно, наверное, оттого, что этот пожилой человек много всякого в жизни повидал и если нового знакомого одобряет, значит, видит в нем нечто симпатичное. – Вы пока познакомьтесь с народом. Это майор Микито, мой боевой зам…

Толстый статный майор с вислыми запорожскими усами с достоинством кивнул мне, и мы подошли к тому тощему, зубастому, который шутил с приятелем насчет начальства, приходящего на работу не вовремя. Зубастый щелкнул каблуками, по-военному представился:

– Помдежурного капитан Дубровский. – Был он вроде серьезен, но в глазах прыгали веселые неугомонные искры.

– Наш водитель Алик Задирака, ас – первый класс… – показал Севергин на парня в кожанке, и тот приветливо мне улыбнулся. – А это наша криминалистика. Эксперт научно-технического отдела Ной Маркович Халецкий, будьте знакомы.

Я протянула руку седому мужчине в пенсне, он вежливо пожал ее. Севергин, глядя через мою голову, сказал в это время:

– А вот и сыщик наш пожаловал. Мог бы, Стас, и поторопиться, у нас доктор новый…

Я оглянулась – в дверях стоял Стас Тихонов. Я его сразу узнала.

5

Старший инспектор МУРа Станислав Тихонов

Я увидел Риту – и сердце, как зазевавшийся ударник, сделало паузу на три такта. И сразу же рванулось вдогонку, частя и сбиваясь:

– Рита?

– Здравствуй, Стас! Я так рада тебя видеть!

Сказала она это громко, искренне, и все наши молодцы, занятые своими делами, повернулись к нам, потому что ее голос как-то легко, без сопротивления перекрыл коммутаторный клекот, глухое бормотание Микито, диктовавшего что-то в селектор, металлическое чоканье телетайпа, скрученные в споре басок Севергина и фальцет Давыдова, смех Скуратова и Халецкого, которым Задирака вполголоса рассказывал анекдот. Все повернулись к нам: Рита шла мне навстречу с протянутыми руками, я невольно двинулся к ней, и наша встреча посредине оперативного зала, наверное, исторгла бы слезы творческого счастья у директора Народного театра милиции Ивана Васильевича Зурина. Что касается меня, то я бы предпочел после восьми лет, что мы не виделись, встретиться с Ритой в менее официальной обстановке, при меньшем количестве зрителей, с меньшим общественным вниманием.

– Ага, Тихонов и тут раньше поспел! – сказал Скуратов.

– Друзья встречаются вновь! – крикнул всегда боящийся опоздать Задирака.

– В молодости мы никогда не встречаем старых друзей, мы с ними только «видимся» или «созваниваемся», – усмехнулся Халецкий.

– «Эксперт» и «инспектор» – рифмуется? – спросил собаковод Одинцов, сооружающий стишата для стенгазеты.

– Вам, товарищ Ушакова, как начинающему эксперту, будет очень полезно пообщаться с Тихоновым! – обнадежил своим пронзительным голосом Давыдов.

– А-аригинально! – подбил бабки закончивший передачу Микито.

И только Григорий Иваныч ничего не сказал. Он смотрел, прищурясь, своими близорукими глазами, и мне на миг показалось, что он все знает про нас, про все то прошлое – давным-давно сгоревшее, засыпанное пеплом забвения. Он похлопал меня по плечу: