Город принял - Вайнер Аркадий Александрович - Страница 29

– У меня потерялся мальчик, Юра Бойцов, пять лет, одет в голубую куртку на белом искусственном меху. Длинная светлая челка, зеленые глаза, на левой щеке родимое пятнышко размером с копейку…

С другого пульта слышен Дубровский:

– Запомните, лейтенант Карпенко, – это стыдно! Как же вы можете работать, не зная своей территории с закрытыми глазами? Я ставлю на контроль, докладывайте каждые пятнадцать минут…

И раздался звонок, Севергин снял трубку:

– Дежурный по городу Севергин. Да, да, подождите, девушка, не плачьте, я вас плохо понимаю. Постарайтесь успокоится. Где именно? Измайлово? Минуточку, не кладите трубку, – Севергин щелкает тумблерами на пульте:

– Дежурный Первомайского района, дежурные сто двадцать шестого, семьдесят третьего и пятьдесят четвертого отделений милиции – прямая связь со мной! Радиоцентр – все патрульные машины из тридцать четвертого, тридцать пятого, тридцать седьмого, тридцать девятого квадратов – движение в направлении Измайловского парка! Пятнадцать минут назад в парке совершено изнасилование, потерпевшая звонит из автомата с Измайловского проспекта, срочно вышлите к ней наряд! В пятьдесят четвертое отделение выезжает опергруппа, связь через меня…

Мгновенная суета сборов, все устремляются к выходу, и, пока не захлопнулась дверь, я еще слышу сипловатый голос Севергина:

– Девушка, как выглядите? Красивая нейлоновая куртка, в джинсах… Все патрульные машины и мотомехсредства – в оперативную зону… По типовому плану «Облава» наряд милиции рассредоточить по периметру парка… Включить в наряды всех служебных собак… Приметы преступников будут сейчас сообщены… Девушка, вспоминайте, не торопясь, только точнее: как выглядели преступники… Радиоцентр, обеспечьте чистоту эфира… Передаю… Двое мужчин, двадцати – двадцати пяти лет, один высокий, другой среднего роста…

…С визгом, ревом проходит повороты оперативная машина, Задирака ожесточенно дергает поводок сирены. Тихонов негромко говорит ему в затылок:

– Через Разгуляй, мимо Елоховской. Давай, Алик, быстрее! Давай от души!..

Закусив губу, Задирака пулей проносится по пустеющим улицам, бормочет себе под нос:

– Ну-у, паскуды! Врете, не уйдете! Поплачетесь еще, свинюги противные!

В рации над нами, над всем городом звучит голос Севергина:

– Преступники одеты: высокий – в темный плащ, второй – в серую короткую куртку, у высокого пышные светлые усы…

Прыгают перед глазами витрины, дома, деревья. Чернота спящих окон. Пустота в сердце. Желтый свет у подъезда отделения милиции.

Тихонов и Скуратов разговаривают с потерпевшей. Куртка на ней изорвана, джинсы в грязи, всклокочены волосы, на лице большой синяк. А сама она – маленькая, вся изломанная убитая. Я стояла чуть в стороне, и смотреть на девушку мне было больно и страшно. И – как гром небесный – пронзительный картонный радиоголос над головой:

– Двести семнадцатый вызывает дежурного по городу! Я старшина Логинов, командир экипажа патрульной – двести семнадцать. Сейчас мною задержаны под угрозой применения огнестрельного оружия двое мужчин, перепрыгнувших через ограду Измайловского парка в район Нижнепервомайской улицы. Соответствуют приметам переданной ориентировки. Следую в пятьдесят четвертое отделение милиции…

Девушка подняла глаза на меня, она вся еще в оцепенении, она и плакать не может, стопорная окаменелость безраздельно владеет ею. Хрипло сказала:

– Господи, как же мне жить-то дальше?…

Я обняла ее за плечи:

– Успокойся, маленькая, успокойся. Все пройдет…

Девушка подняла на меня глаза, и они мгновенно наполнились слезами:

– Пройде-ет… Как я отсюда выйду? Что дома? Что Володе скажу? Посмотрите на меня!

Распахнулась дверь, и в дежурку ввалились два парня в сопровождении милиционеров. Тишина и неподвижность охватила всех на несколько мгновений. Девушка встала и неверным лунатическим шагом пошла навстречу парням, остановилась около высокого, смотрела на него долгим ненавидящим взглядом и с вскриком-всхлипом: «Будь ты проклят!» – плюнула ему в лицо…

Медленно едет Задирака. Некуда спешить. Все смотрят по сторонам. Тихонов ласково обнимает меня за плечи.

– Не плачь…

– Я не плачу, я думаю.

– И что?

– Как вы все это выносите?… Каждый день такое видеть… Вы и сами должны на весь мир обозлиться…

– Нет, Рита, нет, – гладит мою руку Стас. – Это не весь мир. Весь мир прекрасен…

– Да? Ты пойди и скажи этой девушке и ее Володе. Они тебя сразу поймут… И наверняка поверят…

Стас медленно, задумчиво ответил:

– Рита, я не ращу хлеб, не учу детей, не лечу людей. Поэтому моя жизнь и уходит на то, чтобы такого в жизни случалось все меньше и меньше…

– Но ведь случается все равно! Ты же видишь – случается!..

– Да, случается. Но в Москве каждый день триста человек празднуют новоселье, полтысячи правят свадьбы, рождается семьсот новых человечков. И нас туда никогда не зовут. Не нужны мы на юбилеях, защитах диссертаций, на торжественных встречах. Взгляни, сколько окон светится – миллион! И там везде люди. А зовут они нас, только когда у них случается беда…

– Ну и что?

– А то, что мы – чернорабочие… Чернорабочие человеческой беды. Люди ведь очень медленно меняются к лучшему, и еще долго-долго они будут причинять друг другу боль и страдания, и до тех пор, пока есть еще боль и насилие, мы будем очень людям нужны. И если поймешь это всем сердцем, тогда и озлобиться на мир, которому ты еще сильно нужен, не сможешь…

25

Станислав Тихонов

Ближе к полуночи несколько стихает суета, реже становится пулеметный перезвон телефонов. Мы с Ритой подсели к Севергину за «командирский» столик – попить чайку. На карте-плане Москвы около кружка с цифрой 37 непрерывно мигает оранжевая лампочка.

– Что там, Григорий Иваныч?

– Грабеж. У буфетчицы на улице сумку вырвали… – Севергин нажимает тумблер. – Тридцать седьмое! Севергин… Что там у нас с грабежом? Почему не докладываете?

Из динамика доносится голос дежурного:

– Разбираемся, товарищ подполковник… Группа работает. Как будет что – сразу сообщу…

– Ты подскажи им: пусть с потерпевшей вокруг по кафе-ресторанам поездят… Небось на выпивку рванули, – советует Севергин. – Отбой…

Рита показала мне на лампочку:

– А почему она мигает?

– Нераскрытое или длящееся преступление… Для контроля.

Рита задумчиво оглядела светящуюся карту:

– Какой город огромный… Сколько же в нем всякого происходит!..

– Около девяти миллионов жителей – это тебе не шуточки. Средняя европейская страна…

Рита покачала головой:

– Слава Богу, хоть мне работы не было – по моей специальности…

– Тьфу-тьфу-тьфу! Не сглазь. – Я суеверно постучал пальцами по столешнице. – Вечер, как говорится, еще не кончился…

А Микито не спеша рассказывает Скуратову:

– Нет, что ни говори – четверо детей, хоть и хлопотно, а так здорово! У меня жена на двенадцать лет моложе. Я ведь второй раз женат…

– А чего с первой разошелся?

– Да как тебе сказать… Хорошая она была, только взбалмошная. Я, так сказать, отчаялся построить с ней семейный уют, когда пошел на службу, подпоясавши брюки электрическим проводом. Мы с ней в школе рабочей молодежи учились… Года полтора прожили, она мне говорит: «Я решила ехать в Фергану, там климат мягкий». Я говорю: «А со мной не хочешь посоветоваться?» «Не хочу», – говорит. Тогда счастливого пути! Прислала недавно фотографию – с двумя симпатичными узбечатами…

Задирака разбирал за столиком какой-то утильный карбюратор, сердито хмурился, сквозь зубы напевал: