Охота на инспектора - Гусев Валерий Борисович - Страница 11

Алешка расстегнул свой школьный рюкзачок и высыпал его содержимое на тахту. Что там было, я даже перечислять не стану. Не было только нахальной крысы.

— Мам!  — крикнул Алешка.  — Мне нужна зубная щетка с носками! И мыло с рубашками! Ладно

— Ладно,  — ничуть не удивилась мама. Только спросила: — А зачем

— А я сегодня уезжаю.

— Далеко   — Мама не приняла его слова всерьез.

— В областные дали. В село Рождествено. Где мы шашлык без Павлика ели. Там у Кошелкиных… У Корзинкиных. У них там дача. Они меня позвали погостить. Потому что я очень хорошо влияю на Корзинку. На Шарика этого.

Вот тут мама удивилась:

— Ты Хорошо влияешь

Но меня не это удивило. И даже не удивило, а насторожило, что Алешка едет в Рождествено. А ведь недавно туда опять зачем —то ездили папа и инспектор Хилтон. По своим полицейским делам. И мы все вместе ездили туда на шашлык. И Лешке там привиделся Павлик… Это случайность Это совпадение Так я и поверил!

Тут зазвонил телефон, и наша удивленная мама стала разговаривать с мамой Корзинкиной. А я сразу же строго спросил Алешку:

— Ты сам все это подстроил Тебе это зачем

— Ничего я не подстроил!  — Алешка сделал честные глаза.  — Как это я свинячий грипп мог подстроить

Вообще —то, подумал я, если очень надо, он и «свинячий» грипп организовал бы. В пределах одного города. Или двух…

А мама Оболенская в это время слушала маму Корзинкину и вставляла изредка два —три слова, если успевала.

Тетя Лилия пела о том, что «у нас там родовое имение, очень хороший дом, ребятам лучше не подвергаться опасности заболевания в городе, а лучше подвергаться свежему воздуху в красивом загородном уголке, на берегу тихой речки, на окраине соснового бора.

Мама не стала возражать. В городе эпидемия, а весь сентябрь обещают теплым и солнечным. Почему бы Алешке и не отдохнуть за городом. И почему бы ему там, за городом, не повлиять на затюканного Шурика Корзинкина

Правда, вот об этом влиянии мама здорово беспокоилась. Как бы в третьем «А» не появился еще один беззаботный хулиган. Вроде нашего Алешки.

В общем, вопрос решился. Мама на всякий случай позвонила папе. Папа не стал возражать и даже успокоил маму.

— Рождествено, говоришь Ну и хорошо, не тревожься, там есть наши надежные ребята, они за ним присмотрят.

Еще одна фишка — что это там, в глухом уголке, на берегу тихой речки, делают папины ребята Опера бравые Во главе с Павликом.

Что —то закручивается. Вернее — кто —то что —то закручивает. И хорошо, если только Алешка…

Кстати, он, собирая вещи, без лишних слов забрал мой мобильник.

— Для связи,  — объяснил Алешка, запихивая трубку в кармашек рюкзака.  — Буду тебе докладывать, а ты будешь выполнять мои поручения.

Это меня по —настоящему встревожило. Что он будет докладывать Что я буду выполнять

На эти вопросы ответ даст только время.

Которое уже пошло. Пиратский черный флаг взметнулся над мачтой…

Ближе к вечеру я пошел проводить Алешку. Мама собрала ему в дорогу пакет сока и кулек с пирожками. Ну и носки с зубной пастой. Ну и, конечно, он запихнул в рюкзачок драгоценную фляжку с Шерлоком Холмсом.

Алешка был немного задумчив и время от времени что —то бормотал себе под нос. А потом поднял на меня ясные глаза и сказал:

— Что —то есть!

— Что есть   — не понял я.

Алешка ответил странно:

— Ты, Дим, приглядывай тут за Хилтоном. Он хоть и сыщик, но в наших кругах довольно наивный. А я буду за ним приглядывать там.

Не слабо сказано. Я усмехнулся:

— Какие еще будут поручения

— Хорошо учись, слушайся папу, не огорчай маму. Она у нас одна —единственная.

— Йес, сэр!

Корзинкины жили недалеко от нас, в красивом новом доме с наружной охраной и со своей стоянкой.

Мы, потомки императорского рода, как бедные родственники, постояли у стеклянной будочки вахтера, который с подозрением на нас поглядывал и был, наверное, не прочь шугануть нас отсюда подальше. Но вскоре от одного из подъездов отчалил большой джип, выехал за территорию и остановился возле нас.

В машине, кроме водителя, похожего на братка —охранника, находились мама Корзинкина и Шурик с Шариком. Дверца гостеприимно распахнулась, и Алешка исчез за тонированными стеклами. На меня никто из пассажиров не обратил внимания, и я, помахав им рукой, пошел выполнять Алешкины наказы. Приглядывать за Хилтоном, хорошо учиться, слушаться папу и не огорчать одну —единственную маму.

Насчет учебы и родителей — это не проблема, а вот охрана мистера Хилтона — дело не простое и очень актуальное.

Проводив Алешку, я узнал новость. Ее сообщил папа по телефону. Он сказал, что они с Хилтоном заедут к нам.

— Хилтон в этом нуждается. Он должен принять рюмку «бредней».

— Вам бы лишь повод,  — сказала мама, но она все равно была рада.

— Повод есть,  — сказал папа.  — Не очень праздничный, но весомый. Хилтон в легкую аварию попал. Типичная подстава. Мы все уладили, не волнуйся. Алешка уехал

— Уехал.

— Я очень рад,  — сказал папа и дал отбой.

Я понял, почему он рад. Только вот еще неизвестно — где для Лешки больше опасностей и приключений. Рядом с папой или вдали от него…

В стародавние годы на высоком берегу речки Тайнинки стояла красивая помещичья усадьба «Приволье». Жизнь здесь текла мирная и неспешная. Помещики —мужчины следили за порядком на своей земле, выезжали на охоту, ловили карасей, иногда пороли на конюшне провинившихся крестьян. Помещицы —женщины ходили под летними зонтиками полевыми тропками в густой ржи, варили вишневое варенье, пели при свечах под фортепьяно и ездили в уездный город на балы и за покупками.

Потом произошла революция, началась Гражданская война. Помещичья семья уехала за границу, во французский город Париж. После войны в помещичий дом поселили беспризорных детей. Они там жили, учились, воспитывались, работали и становились полезными гражданами молодой Советской республики.

Началась Великая Отечественная война. Воспитанников детского дома эвакуировали в Среднюю Азию, а усадьбу жестоко разбомбили немцы. И она стала постепенно исчезать с лица земли. Уцелевшие от бомб двери, оконные рамы, кирпичи местные жители села Рождествено растащили по домам, на хозяйственные нужды. Красивый пруд, по которому когда —то скользили лодочки и с берегов которого когда —то ловили золотых и серебряных карасей, высох, зарос, и вместо него образовалась травяная луговина. От прежней усадьбы осталась только аллея из старых берез, которая тянулась от реки Тайнинки к воротам усадьбы, которых тоже уже не было. От них сохранились только два столба из облупленных кирпичей.

И вот в наше время на высоком берегу вдруг возродился старый помещичий дом. Конечно, он был уже не старый, а очень новый. Он был здорово похож на прежний дом, настоящая копия, но сложен из современных материалов и чем —то напоминает домик из конструктора «Лего».

А по селу пробежал слух, что в имение вернулись из Парижа прежние владельцы, вернее — их потомки. И заново отстроили свое родовое гнездо. Но у потомков была совсем другая фамилия — Корзинкины. Во всяком случае жили теперь в новом доме значительные люди. И по вечерам, как и в давние времена, теплый речной ветерок доносил в село звуки рояля и дымок самовара. А в березовой аллее мелькал порой солнечный зонтик новой хозяйки усадьбы.

Словом, дом ожил. Особенно он оживился, когда вместе с хозяйкой Корзинкиной приехали сюда ее пухленький сынок Шурик, Мариша с Матрешей и наш Алешка, юный пацан из рода Оболенских…

Алешка первым делом осмотрелся. Сначала в доме, а потом вокруг дома. «Вокруг дома» ему понравилось больше, чем в доме.

— В доме, Дим,  — рассказывал он мне,  — так красиво, что там жить скучно. Как в музее. Только в музее все довольно старенькое, а у них в доме все довольно новенькое.