Кот стоит насмерть - Мерфи Ширли Руссо - Страница 51

Прежде чем покинуть гостиную, Дульси подобрала с белого ковра кошачьи шерстинки, которые сразу бросались в глаза, словно дорожный указатель.

Переместившись в спальню Аделины, они постарались держаться подальше от белого бархатного покрывала, ниспадавшего на ковер, – возможно, оно притягивает шерсть, как липкая бумага. Кровать и комод были из чёрного дерева, никогда не выцветающего; формы изящные – вероятно, датский стиль. Джо и Дульси обшарили ящики комода, однако не обнаружили там ни документов, ни фотографий, а только дорогое шёлковое белье. Шёлк и кружево ручной работы – перед такими вещами Дульси устоять не могла. Она стала тереться мордочкой об аккуратно сложенные вещи, перекатываться сбоку на бок, а затем сунула нос под короткую атласную пижамку,

– Послушай, Дульси, оставь белье в покое. Утащишь отсюда эти чёрные кружева – и нас пустят на собачьи консервы.

Она лучезарно улыбнулась.

– И не валяйся тут, от тебя шерсть остаётся.

Дульси неохотно выбралась из ящика.

– Как часто мне выпадает возможность поглядеть на бельё от «Сакса» или «Лорда и Тейлора»? Не будь занудой.

Сверкнув зелёными глазищами, она снова улыбнулась и слизнула несколько волосков, налипших на кружево.

В отделанной зеркалами гардеробной Джо и Дульси окружили кошачьи отражения; эта зазеркальная орава, передразнивавшая каждое их движение, обоим действовала на нервы. Вскоре в борьбе с выдвижными ящиками они пооббивали себе все лапы, но никакого стоящего улова не добыли; от получасового обыска этого бутика Джо почти перестал соображать, Дульси же вообще утратила дар речи и лишь время от времени сдавленно мяукала. При виде роскошной одежды у бедной кошки голова пошла кругом.

Газонокосилка на улице продолжала ездить с пыхтением взад-вперёд, басовито урча и распространяя запах свежескошенной травы. Кошки подошли к двери, прислушались и выскользнули в коридор, готовые в любой момент пуститься наутек.

Но там было пусто. Следующая приоткрытая дверь вела в безыскусно обставленную комнату, должно быть, принадлежавшую горничной Аделины.

Рыжеватое покрывало словно сошло со страницы каталога Сирса, из раздела «Комнаты для мальчиков»; письменный стол и два стула были ему под стать. Комната была прямо-таки устлана одеждой – юбки и свитера валялись повсюду, в том числе на полу. Возможно, обитательница комнаты много раз переодевалась этим утром, прежде чем сделала выбор. А может, ей просто нравилось, что всё под руками и можно быстро схватить понравившуюся вещь, вместо того чтобы лезть за ней в шкаф. Юбки были длинные, в складку, некоторые цветастые, другие однотонные, свитера – мешковатые и в затяжках.

– Рене, – сказала Дульси. – Это её комната.

– Похоже на то. По-моему, совершенно никчемная девица. Дульси подошла к внутренней двери. В комнате чувствовался слабый запах самой Рене и другой – едкий и какой-то химический, от которого свербило в носу.

– Напоминает те снимки, которые Рене дала Аделине.

– Фотохимикаты? – переспросил Джо. – Может, здесь и тёмная комната есть?

– Зачем все эти хлопоты с темной комнатой, если можно отнести пленку в аптеку и они там сделают карточки? – Дульси прижалась носом к щели и чихнула. – Да, пахнет оттуда.

Махнув хвостом, она подпрыгнула, уцепилась за дверную ручку и попыталась открыть дверь.

– Может, она профессиональный фотограф? – предположил Джо. – Такие не сдают свои плёнки. Для профессионала это то же самое, что отдать свой «Роллс-Ройс» в автосервис «Форда».

– Откуда ты знаешь такие вещи?

– Клайд одно время встречался с одной фотографиней.

Дульси закатила глаза.

– А с какими женщинами он ещё не встречался?

Она ещё раз подпрыгнула и пнула дверь посильнее, но та даже не шелохнулась. Замок здесь был такой, что открыть дверь можно было только ключом. Дульси рухнула на пол, прижав уши и огорченно помахивая хвостом.

Осмотр комода ничего не дал, тут лежали только фланелевые ночные рубашки, белое хлопчатобумажное белье и опять-таки мешковатые свитера. Поскольку большая часть одежды была раскидана по полу, гардероб практически пустовал. Имелся ещё и встроенный шкаф с дверками сверху и выдвижными ящиками снизу.

Ящики были заперты, а вот дверки открыть удалось. Полки за ними были заполнены: разнообразные картонные коробочки, несколько детских игрушек, какие-то китайские безделушки, несколько фотоаппаратов. Среди прочих вещей сюда была втиснута кукла: можно было разглядеть белокурый локон и краешек белого кружева. Дульси попятилась, не сводя глаз с куклы.

– Это та самая, что Мэй Роз отдала Мэри Нелл Хук?

– Зачем Рене было забирать у Мэри Нелл эту куклу? Старушка вроде так обрадовалась… Почему Рене захотела… Вообще, она та ещё змеюка.

Дульси ухитрилась запрыгнуть на полку, балансируя хвостом, но тут же свалилась обратно – из холла послышалось утробное рычание пылесоса. Звук приближался к двери Рене и в какой-то момент резко усилился – агрегат съехал с ковровой дорожки на голый паркет. На мгновение кошки застыли, напряжённо глядя на дверь, а затем бросились через открытую стеклянную дверь на балкон.

Спрятавшись за глиняным вазоном с декоративным папоротником, Джо и Дульси наблюдали за пылесосом, который жадно урчал, рыская по комнате. Они почувствовали, что начинают дрожать.

Хотя они давно уже не были несмышлёными котятами, незнакомыми с бытовой техникой, пылесос по-прежнему вызывал у них глубинный первобытный страх, от которого холодело внутри, а способность разумно мыслить исчезала, словно поглощённая этой прожорливой машиной. Кроме того, агрегат, который может с легкостью всосать горку носков или рукава свитера, заслуживал уважения.

Хмурая горничная искусно лавировала синим тумбообразным чудовищем среди разбросанной одежды, ничего не трогая, словно подобный способ уборки в захламленной комнате был её своеобразной местью Рене – чёрта с два она дотронется хотя бы до одного предмета! Это была женщина среднего роста, среднего возраста, коренастая и непримечательная; её черная униформа и кружевной чепец были будто взяты из английской телевизионной комедии. Несколько седых прядей выбились из-под присборенного края чудного головного убора. Подойдя к стенному шкафу, она остановилась, словно собираясь закрыть дверки, но вместо этого вытащила куклу; горничная взяла её привычным жестом, словно уже проделывала это раньше.

Она стояла спиной к балкону, но кошки заметили лёгкое движение светлых кукольных волос и мельком увидели белую изящную ножку. Рука горничной двигалась – похоже, она приглаживала кукле растрепанную причёску. На мгновение показалось, что она собирается унести куклу с собой, но горничная вздохнула, снова подошла к шкафу и пристроила куклу среди коробок.

Закрыв дверки, она прошла к примыкающей к комнате ванной. Послышались шум воды и шуршание – горничная принялась тереть раковину, – а затем пение. Она пела по-испански, мелодия была неторопливой и печальной и отдавалась гулким эхом от кафельных стен.

Что ж, наверное, даже кошачьи рулады в ванной звучали бы неплохо – твёрдые гладкие поверхности, от которых отлетает голос, делают его более проникновенным и насыщенным, Джо и Дульси – внимательная публика – продолжали слушать горничную с балкона, пока она не вернулась, вытирая руки бумажным полотенцем. Прежде чем уйти из комнаты, горничная подёргала запертую дверь, повернула ручку и нажала на неё. Дверь не поддалась. Тогда горничная приложила к деревянной панели ухо и прислушалась. В конце концов, хмурая и неудовлетворенная, она оставила дверь в покое.

Снова подойдя к шкафу, она протянула руку, чтобы открыть его, но передумала и направилась в холл.

– Почему её так интересует эта дверь и содержимое соседней комнаты? – прошептала Дульси.

Джо не ответил. Он застыл, напряженно глядя на запертую дверь.

– Возможно… – начала Дульси.

Однако Джо исчез, место рядом с ней опустело. Обернувшись, она успела заметить, как он серой молнией перемахнул через перила и исчез в пустоте.