Кот на грани - Мерфи Ширли Руссо - Страница 12

Дверь в конце лестницы была приоткрыта. Пока мужчина добирался до ступенек, Дульси взлетела наверх и проскочила в щель. Ее разгоряченные лапы скользнули по гладкому деревянному полу.

Кошка обнаружила, что попала в большой холл. Слева от нее солнечный свет вливался через стеклянную входную дверь. Но этот путь был слишком открытым и слишком светлым. Пока Дульси озиралась в поисках иного выхода, дверь в подвал за ее спиной захлопнулась. Отступать было некуда. Кошка снова бросилась вверх по лестнице.

Толстый светлый твидовый ковер облегчал подъем, лапы не скользили. Вонзая когти в мягкую поверхность, Дульси в три прыжка взлетела по лестнице. На ступеньках преследователь замедлил ход. Было слышно, как он тяжело дышит.

Третий пролет лестницы упирался в дверь с маленьким окошком в верхней части, где плескалась синева неба. Дульси прыгнула на дверную ручку и уцепилась за нее, но та не шелохнулась. Кошка попыталась крутануть ее и одновременно толкнуть дверь — безрезультатно. Похоже, дверь была заперта. Теперь злодей отставал всего на несколько ступенек. Дульси подпрыгнула повыше, заглянула в окошко и увидела просторную плоскую крышу.

Мужчина рывком преодолел последний пролет и бросился на кошку. Она метнулась ему в лицо, отчаянно кусаясь и царапаясь всеми четырьмя лапами. Мужчина схватил ее, пытаясь оторвать от себя. Дульси посильнее цапнула его зубами, затем, высвободившись, отпрыгнула и сиганула вниз меж ногами мужчины, пока он стоял, держась за израненное лицо.

Одним прыжком преодолев половину пролета, Дульси полетела дальше, едва касаясь ступеней. Скорее, скорее, ведь он уже снова загромыхал вслед, от его тяжелых шагов, казалось, сотрясался весь дом. Оказавшись внизу, Дульси проскочила мимо закрытой двери, ведущей в подвал, и свернула к залитому светом входу. Слева от нее открылась гостиная. Кошка мельком увидела плетеную мебель и зеленые пятна комнатных растений. Высокая двустворчатая дверь справа была закрыта. Из-за нее доносились характерные кухонные звуки — звяканье кастрюль и тарелок.

Входная дверь запиралась на задвижку, под которой размещалась длинная медная ручка. Дульси уже было сгруппировалась для прыжка, когда услышала смех детей, с топотом поднимавшихся на крыльцо. Дверь распахнулась.

Под удивленные возгласы кошка прошмыгнула меж детских ног, спиной почувствовала прикосновения маленьких рук, и вот она уже на воле. Дульси окунулась в солнечный свет и юркнула в тень под припаркованным автомобилем.

Она услышала, как мужчина гаркнул на детей и побежал по тротуару, увидела его ноги, приближавшиеся к машине. Кошка снова бросилась наутек. Оказавшись между желтым домом и соседним белым, она обернулась, а затем вскарабкалась на забор.

Соскочив с забора, Дульси оказалась в крошечном дворике. В густой траве были разбросаны забытые игрушки. Преследователь, отдуваясь, уже лез через забор. Дульси бросила быстрый взгляд на его глаза — бледно-карие, со слюдяным блеском ярости. Лицо мужчины покраснело от напряжения, царапины кровоточили. Приободрившись от вида нанесенных ею ран, кошка перескочила через еще один забор и пулей пролетела следующий двор. Теперь она мчалась без оглядки, минуя бесчисленные дворы и заборы. Какое-то время кошка еще слышала шаги преследователя, затем стало тихо.

Она скользнула под крыльцо и выглянула наружу.

Дульси показалось, что он исчез. Во всяком случае ничего подозрительного она не слышала. Двор оставался пуст. Аккуратная лужайка и пышные клумбы безмятежно грелись в теплых солнечных лучах. Дульси была едва жива. Она судорожно глотала воздух, стараясь отдышаться. Кошки приспособлены не для долгой погони, а для коротких рывков. Длинные дистанции — это собачий стиль.

Из-за угла зеленого каркасного дома так никто и не появился. Решив, что преследователь отстал и ей удалось наконец избавиться от него, Дульси припустила в сторону своего дома. Ей ужасно хотелось снова попасть домой, снова оказаться в безопасности. Она бежала, настороженно подняв уши, чтобы слышать любой шорох за спиной.

Вскоре Дульси добралась до своей улицы — уже виден был Вильмин дом из светло-серого камня, он так приветливо и надежно возвышался посреди пышного английского сада. Как только Дульси окажется в родных стенах, ей уже ничто не будет угрожать. Жалобно мяукая, она пролетела последний квартал, проскочила мимо парадного крыльца, взлетела по ступенькам черного хода и нырнула в свою кошачью дверку.

Вильма была в кухне. Она пристально посмотрела на Дульси, потом подняла ее, прижала к себе и стала гладить. Бедняжка так тряслась, что даже не могла мурлыкать, она лишь мелко подрагивала, приникнув к худощавой пожилой женщине.

Нахмурясь, Вильма шагнула к окну и выглянула на улицу.

— Там никого нет, — сказала она, недоуменно глядя на кошку. — Это была собака? Собака за тобой гналась? Я никогда не видела тебя такой напуганной. — Женщина спустила Дульси на кухонный стол, внимательно осмотрела ее и ощупала тело и лапы в поисках ран. Когда пальцы Вильмы коснулись ушибов, Дульси вздрогнула и поморщилась от боли. Теперь Вильма обследовала каждое повреждение более тщательно, осторожно прощупывая каждую косточку.

— Кажется, ничего не сломано, — сказала она наконец. Она посмотрела на засохшую кровь на кошкиных лапах, затем нажала на подушечку, чтобы обнажились когти, и усмехнулась, увидев изрядно перепачканные кровью коготки:

— Похоже, милая, ты сумела за себя постоять. Вильма отнесла Дульси в гостиную и закутала в голубую вязаную шаль.

Окруженная нежной заботой хозяйки, Дульси стала успокаиваться. Здесь было так чудесно, так безопасно и уютно. Она дома. Вильма любит ее. Дульси уткнулась носом в теплую руку хозяйки, и в глубине ее тела заработал моторчик, издавая такой же низкий раскатистый рокот, как когда-то в детстве, когда она была полностью защищена и всеми любима.

Дульси продолжала мурлыкать, свернувшись клубочком в коконе мягкой шерстяной шали, и даже не шевельнулась, когда Вильма оставила ее и вернулась в кухню. Она услышала, как Вильма открыла холодильник, и вскоре почувствовала запах подогреваемого молока.

Вильма принесла плошку к дивану и держала ее, пока Дульси лакала. Кошку мучила страшная жажда. Она глотала с такой жадностью, что чуть не поперхнулась. Молоко и теплая шаль успокоили и приободрили ее.

Когда плошка опустела, Дульси закрыла глаза. Ее лапы и хвост отяжелели, но тело казалось невесомым, словно она парила в воздухе.

Дульси провалилась в сон.

Когда киска уснула, Вильма еще некоторое время сидела возле нее, ломая голову, что могло произойти. Она не обнаружила ни ссадин, ни укусов — никаких следов кошачьих разборок. Она не понимала, что это за странные болезненные места на теле Дульси, небольшие припухлости, как от ушиба.

Что бы там ни было, а Дульси явно кого-то поранила. Вильма надеялась, что ее любимица смогла задать хорошую трепку этой твари.

Киску нельзя было назвать неумелым бойцом. Дульси могла справиться почти с любой собакой. И она отнюдь не только защищалась. Известно было, что она немилосердно задиралась и с другими кошками.

Маленькая пеструшка была настоящей хулиганкой. Под милой улыбкой скрывалась натура крепкая и несгибаемая, как армейский ботинок. Дульси не было еще и года, когда она установила свое владычество в ближайших шести кварталах, и теперь здесь ни одна собака, ни одна кошка не смела бросить ей вызов. Нет, кто бы ни преследовал ее сегодня, это должен быть какой-то чужак.

Когда Вильма убедилась, что с Дульси все в порядке, она оставила кошку и пошла одеваться. В этот вечер она собиралась на концерт. Билеты на короткий сезон концертов были распроданы уже несколько месяцев назад, и сегодня предстояло нечто особенное — симфонический оркестр Сан-Франциско играл Шёнберга.

Вильма выбрала широкую цветастую юбку и открытую кофточку ручной вязки; за несколько недель это был первый повод принарядиться. Открывая шкатулку с украшениями и вынимая заколку с французской эмалью, Вильма втайне ожидала, что Дульси услышит поскрипывание крышки и прибежит. Киска любила покопаться в ее коллекции, блестящие украшения приводили ее в такой же восторг, как красивые мягкие вещи.