Обыкновенные девчонки (сборник) - Ильина Елена Яковлевна - Страница 151

Лежа, опершись на локоть, Гуля кое-как забинтовала рану и огляделась: что ж теперь делать? Троянов со своей группой далеко продвинулся вперед. Они вдвоем остались среди взрытого снарядами поля — она и раненый боец. Не бросать же его тут одного!.. Высмотрев неподалеку оставленный противником окоп. Гуля потащила туда раненого. Доползти и догнать своих! Доползти и догнать! Но по дороге к окопу она заметила еще одного бойца, скорчившегося на земле. Уложив первого раненого на дно окопа, она поползла ко второму. И снова та же трудная, неловкая работа, снова тот же долгий путь среди рвущихся снарядов к заброшенному окопу.

Она добралась до высоты, опоясанной траншеями, тогда, когда защитники высоты уже укреплялись и занимали свои места.

— Наконец-то! — крикнул Троянов, завидев Гулю издали, и по голосу его она поняла, как рад он, что она жива, и как упрекал себя за то, что взял ее с собой.

Они не успели перекинуться и несколькими словами. На узкой лощине, идущей от высоты Золотого Рога к высоте 56,8, вдруг с грохотом и лязгом гусениц появились вражеские танки. За ними шли немецкие автоматчики. На взрытой снарядами земле отчетливо выделялись их темные фигуры. По сравнению с горсточкой наших людей их было очень много — несколько сот человек.

«Контратака!» — поняла Гуля.

— По врагу — огонь! — закричал Троянов, взмахнув рукой.

И тотчас грянули залпы артиллерийских орудий, выстрелы из автоматов, застучали пулеметы. Немцы отпрянули. Все затихло.

Но вот начался новый бой за высоту.

Гуля то перевязывала раненых, то бок о бок с бойцами била по врагу из автомата. А немцы все усиливали огонь и с каждой минутой все ближе подступали к позициям, которые мы только что успели занять.

Но что это значит? Оторвавшись на мгновение от автомата, Гуля увидела группу наших бойцов, отходивших по склону высоты.

«Неужели не выдержали? Отступают?» — подумала Гуля.

Она не успела разобраться в том, что происходит, и скорей почувствовала, чем осознала самое важное: немцы рядом и вот-вот займут отвоеванный с таким трудом участок. Она выбежала по ходу сообщения из траншеи, бросилась бойцам наперерез и закричала задорно, уверенно, даже повелительно, будто давно привыкла командовать:

— Товарищи, за мной!

Люди остановились.

— За мной, товарищи! — еще раз крикнула Гуля и побежала вперед, не чувствуя под ногами земли и еще не зная, следуют ли за ней те, кого она позвала за собой.

И вдруг она услышала позади тяжелый топот ног. Рослый боец с винтовкой наперевес обогнал ее, за ним другой, третий… Вместе с ними она ворвалась в окоп, который уже успели занять немцы.

А тем временем Троянов и бойцы отбивали атаки врага. Запас патронов подходил к концу.

— Ничего, ничего, — ободряюще говорил Троянов, — подкинут, не оставят нас так!

Бойцы верили ему, но сам он с беспокойством оглядывался вокруг. Плохо дело. Этак долго не продержишься. Только и остается, что умереть с честью.

И вдруг в конце траншеи, вынырнув откуда-то из темноты, появилась Гуля, а с ней командир батальона капитан Плотников.

За ними шли бойцы с ящиками в руках.

— Трояныч! — весело крикнула Гуля, увидев Троянова. — Подкрепление прибыло! Патроны тащим! Тореадор!

И, вспомнив арию, которую пели на перевалах Пиренеев Муссинак и Вайян Кутюрье, она пропела:

— «Тореадор, смелее в бой!»

Все бросились к патронам. Никто не спрашивал сейчас, какой ценой достались людям эти драгоценные ящики.

Опять четко и весело заговорили пулеметы и автоматы, и немцы снова откатились.

Наступило затишье.

— Молодец, Трояныч! — сказала Гуля. — С такой горсточкой храбрецов не дал противнику занять высоту!

— Ну а вы-то оба как нас выручили! — сказал Троянов. — Где раздобыли столько боеприпасов?

— Это пусть она расскажет, — ответил Плотников, кивнув на Гулю.

Гуля стала торопливо рассказывать о своей вылазке и вдруг, мучительно сморщившись и закусив губу, замолчала.

— Голубушка, что с тобой? — тревожно спросил Плотников.

И Троянов тоже насторожился…

— А не прогоните, если скажу?

— А куда от тебя денешься? — ответил с горькой усмешкой Плотников.

— Ногу мне поцарапало.

— Сильно?

— Да, порядком.

И тут же, в траншее, Гуля принялась с помощью Плотникова и Троянова бинтовать себе ногу.

Плотников сокрушенно покачал головой:

— Эх, и отправить тебя сейчас никуда нельзя — убьют по дороге…

— Да я и не уйду никуда, — сказала Гуля. — Ничего мне не сделается. Рана пустяковая.

И, продолжая делать себе перевязку, она не то тихонько пела, не то бормотала:

Тихо и задумчиво Плотников повторил:

— «А до смерти четыре шага…» — потом вздохнул и сказал, нахмурившись: — Ну, кому-кому, а тебе еще жить и жить. Да и нам с Троянычем помирать некогда.

Но в эту минуту что-то с огромной силой ударило и взорвалось где-то поблизости. Немцы начали новую атаку высоты 56,8.

Вокруг все грохотало — то раскатисто, то отрывисто и часто, и в этом хаосе гула и огня трудно было понять, что происходит.

И вдруг в траншее появился — неизвестно как и откуда — Шура Филатов. Согнувшись, он тащил на спине, как ранец, большой и тяжелый термос — литров на двадцать.

— Кушать подано, — сказал он, спуская со спины свою ношу. — Наливайте побыстрей, а то мне надо на дивизионный пункт еду доставить.

— Какой же ты молодчина, Шурка! — говорила Гуля, наскоро хлебая оловянной ложкой из оловянной тарелки горячие щи. — Пропали бы мы без тебя.

А Плотников добавил, тоже быстро уплетая ложку за ложкой:

— Вот и ты участвуешь в атаке, Филатов. Подкрепление доставил.

Уже стемнело, а бой за высоту все еще продолжался. Связь батальона Плотникова с командиром полка Хохловым давно прервалась. Плотников послал к нему самого изворотливого и ловкого из своих бойцов — Хабибулина. Но, должно быть, до Хохлова добраться Кадыру так и не удалось. Долгожданного подкрепления все еще не было. А дотянуться, продержаться надо было во что бы то ни стало…

Всю ночь не утихал бой. Наступило утро.

Гуля стояла теперь недалеко от пулеметчика Грещенко. Пулемет его строчил не умолкая.

— Молодец, Митя! — кричала Гуля, подбадривая его. — Так их, дьяволов! Митя, смотри, наши танки пошли! Танки!

Грещенко, не отрываясь от пулемета, что-то закричал в ответ, но слов его нельзя было разобрать.

И вдруг его пулемет замолчал.

— Митя, что же ты?

Она положила автомат и подбежала к Грещенко. Он лежал, приникнув головой к своему пулемету. Из-под шапки по лбу струилась кровь. Гуля схватилась за свою санитарную сумку, но это было уже не нужно. Она бережно опустила отяжелевшую голову на землю, поцеловала убитого Митю в лоб и заняла место у его пулемета.

И вдруг Гуля увидела, как в нескольких шагах от нее, вскинув руки, упал навзничь Плотников. Превозмогая боль в ноге, Гуля подскочила к нему, нагнулась.

— Товарищ капитан! Ванечка! — крикнула она, забыв в эту минуту, что говорит с командиром батальона. — Голубчик! Сейчас перевяжу! Легче будет. Потерпи.

Плотников тяжело и громко дышал.

Гуля выхватила из сумки бинт и быстро сделала перевязку.

А немцы уже двигались снова. Подходили все ближе, ближе…

Оставив раненого на месте, Гуля бросилась опять к пулемету. Меткой очередью остановила она тех, что подбирались с ее стороны. Немцы залегли. Но вот пулеметный диск кончился. Она пошарила вокруг себя и поняла: стрелять нечем. Вся надежда на гранаты.

Гуля вырвала гранату из-за пояса. Крепко сжала ее в руке и приготовилась… А ну, подойдите, подойдите! И в этот миг она почувствовала, что левая рука у нее стала немая, тяжелая, словно не своя, и рукав наполнился чем-то горячим и липким. Закружилась голова…