Обыкновенные девчонки (сборник) - Ильина Елена Яковлевна - Страница 100

Миша шагал рядом с Таней, еще больше, чем она, увлеченный и взволнованный необычной, дорожной жизнью вокзала. Он так загляделся на все происходящее вокруг, что даже забыл выдернуть свои пальцы из Таниной руки и покорно шел возле сестры, как маленький — «за ручку». Все нравилось ему здесь. Но лучше всего, конечно, был паровоз — темный, блестящий, с низкой широкой трубой.

Однако же и багажные тележки, которые бегут сами вдоль платформы, нагруженные чемоданами, посылками и ящиками, тоже были очень занятные. Миша то и дело провожал их глазами, и Таня должна была смотреть в оба, чтобы он как-нибудь ненароком не угодил под тележку.

Раза два, а то и три брат и сестра прошли всю платформу от начала до конца и от конца до начала. Миша всласть нагляделся на все вокзальные чудеса и тут вспомнил, для чего, собственно, они пришли сюда, на эту длинную, наполовину бетонную, наполовину дощатую платформу.

— А где же Сережин вагон? — озабоченно спросил он, дергая Таню за рукав. — Может быть, Сережа уже в вагоне, а мы и не знаем?

— Ну что ты! — успокоительно ответила Таня. — В вагоне сидят только те, кого провожать некому. А у Сережи будет много провожающих — и ребята из детского дома, и Катя с девочками, и мы с тобой. Просто он еще не приехал — рано.

Миша помолчал немножко и снова спросил:

— А как мы узнаем Сережу? Мы же с тобой его никогда не видели!

— Да уж узнаем как-нибудь, — рассеянно ответила Таня.

— А как? — не унимался Миша.

Но Таня ничего не ответила. Крепко держа Мишу за руку она все так же шагала вдоль платформы, а вокруг становилось все оживленнее. Народу прибывало с каждой минутой. Стало тесно, и уже нельзя было ходить мерным шагом, размахивая рукой и поглядывая по сторонам. Электротележка, совершая очередной рейс, раздвигала гущу народа, и женщина в старой куртке с форменными пуговицами, стоявшая впереди на подножке, кричала повелительно: «Эй, поберегись!»

Большая стрелка на светлом циферблате круглых часов заметно, слегка подпрыгивая, переходила с минуты на минуту.

Уже половина восьмого, а Сережи и его друзей все нет и нет.

Таня и Миша отошли в сторонку — так, чтобы хорошо видеть и всех входящих на платформу и вокзальные часы. Своим ручным часикам Таня уже почему-то не доверяла.

Между тем поезд на глазах у Тани и Миши ожил и стал похожим на густо населенный дом. На площадках теснились люди. Окна были приспущены, и пассажиры, выглядывая, громко разговаривали с теми, кто стоял перед вагоном на платформе.

Какая-то совсем маленькая девочка важно сидела на столике вагона с большой куклой в руках, и Миша позавидовал и девочке, и даже кукле, что они так удобно устроились у самого окна и что поезд повезет их куда-то далеко…

Черная минутная стрелка опять качнулась и стала на цифре «восемь», слившись с другой стрелкой, поменьше, — часовой.

— Просто не понимаю! — сказала Таня. — Они опоздают. Осталось всего пятнадцать минут!

Целая волна новых пассажиров влилась через решетчатые приоткрытые наполовину воротца. Вот компания каких-то туристов с дорожными мешками за спиной и в одинаковых шапочках. Вон целая семья — мать, отец, четверо детей. Все они бегут, как будто поезд уже отходит. Мать кричит: «Скорее, скорее! Костя, возьми Зинушку! Петя, держи Васю за руку! Саша, не потеряй чемоданчик!»

Миша с тревогой и сочувствием поглядел им вслед.

— Ох, — сказал он, — и чемоданчик, пожалуй, потеряют и Васю, наверно…

Таня удивилась:

— Это еще почему?

Миша пожал плечами:

— Ясно, почему. Чемоданчик, видно, довольно-таки тяжелый, а Вася — еще тяжелей. Ты посмотри, какой он толстый!

Таня засмеялась:

— Ничего, объявят по радио: «Утеряны чемоданчик и мальчик. Чемодан — маленький, черненький, а мальчик — беленький, толстенький». Их сразу и найдут.

Миша недоверчиво посмотрел на нее — шутит она или говорит всерьез? Но в эту минуту Таня крепко сжала его руку:

— Смотри-ка, Мишук! Кажется, они…

И в самом деле, в толпе у входа на перрон замелькали белые передники и красные галстуки.

— Они! Они! — закричал Миша и со всех ног кинулся навстречу Кате, ее одноклассницам и таинственному Сереже, темная куртка которого едва виднелась за оборками белых передников и пышными бантами провожающих его школьниц.

Таня волей-неволей побежала вслед за Мишей.

— Танюша! А мы чуть-чуть не опоздали! — взволнованно заговорила Катя, увидев старшую сестру. — Вы давно здесь?

— Ужасно давно! — крикнул Миша. — Наверно, целых два часа!

— Не особенно давно, — сказала Таня, — минут двадцать, не больше. Здравствуйте, Анна Сергеевна!

— Здравствуйте, Танечка!.. Валентина Егоровна, это старшая сестра Кати Снегиревой, будущая учительница, уже на второй курс переходит. Наша с вами, можно сказать, смена.

Валентина Егоровна, улыбаясь, пожала Тане руку:

— Очень рада. Познакомьтесь, Танечка, с моими питомцами.

— Да я уже с ними почти знакома, — ответила Таня. — Катюша так много про них рассказывала, что я сразу всех узнала. Это, конечно, Сережа, это — Алик, а это — Маша… — Таня обвела глазами всю компанию. — А где же…

— Андрей Иванович придет попозже, — сказала Анна Сергеевна, поняв ее вопросительный взгляд. — Он звонил в школу, что его задержали…

— Но ведь уже без четверти восемь!

— В самом деле, — сказала Валентина Егоровна. — До отхода поезда — считаные минуты.

Все беспокойно посмотрели на часы. Стрелка опять слегка подпрыгнула и перешла на следующее деление.

— Ой, осталось всего девять минут! — сказала Ира Ладыгина. — Сережа, что ты будешь делать, если твой Андрей Иванович опоздает?

— Он не опоздает, — неторопливо и с полной уверенностью сказал Сережа.

— Конечно! — горячо подхватила Катя. — Разве он может опоздать! Даже смешно говорить…

Анна Сергеевна, улыбаясь, посмотрела на них обоих.

— Я думаю, Сережа с Катей совершенно правы, — сказала она и почему-то посмотрела на Таню. — Беспокоиться нам нечего. Человек военный, сумеет рассчитать время…

— Да ведь осталось всего семь минут! — испуганно сказала Аня.

— Целых семь минут, — спокойно повторила Анна Сергеевна. — Это вовсе не такой маленький срок, как вам кажется.

— Ясное дело! — решительно подтвердил Миша. Он смотрел во все глаза на Сережу и осторожно, ласково поглаживал его чемоданчик. — Сережа, а Сережа, — наконец не выдержал он. — А тебе, как только ты приедешь, так сразу и дадут морскую форму?

Сережа слегка улыбнулся:

— Осенью дадут.

— Так зачем же ты теперь едешь?

Все засмеялись. Но Сережа посмотрел серьезно на Мишу и ответил обстоятельно:

— Я пока что буду жить у Андрея Ивановича. У него скоро отпуск, и мы вместе поедем путешествовать.

Миша даже захлебнулся от восторга:

— Путешествовать! На Северный полюс? Да?

Алик громко засмеялся, а Сережа ответил вполне серьезно, без улыбки:

— Нет, брат, не на Северный полюс, а на Северный Кавказ. Но это тоже довольно далеко…

— Катя, слышишь? — Миша дернул Катю за рукав. — Далеко поедут!

Катя молча кивнула головой.

Она сама не знала, отчего на душе у нее сейчас такая странная тревога — и грустно и весело вместе. Какие-то новые мысли теснились у нее в голове. Она думала о том, что вот Валентина Егоровна провожает сейчас своего Сережу почти так же, как Анна Сергеевна проводила нынче их, хоть они никуда не уезжают и, может быть, будут каждый день встречаться с ней в школьном коридоре. А все-таки она, Катя, и все ее подруги как будто проехали часть пути, и теперь у них пересадка. Каждому надо найти свое место и ничего не растерять в дороге и никого не забыть из тех, кто остается.

Она смотрела на вагонные окна с раздвинутыми занавесками, на светящиеся колокольчики желтых абажуров, и ей казалось, что это она, Катя, едет куда-то. Так бывает, когда пароход отчаливает от пристани. Кажется, что не пароход отошел, а пристань поплыла. А рядом шел отрывистый предотъездный разговор. Катя и слышала и не слышала его.