Макс - Паттерсон Джеймс - Страница 34

Сирена оглушает, огни слепят, дробь по обшивке все громче и громче. Вдруг кровь застыла у меня в жилах, а рука замерла на рычаге управления: я сижу в крошечном герметически закупоренном пузыре вместе с… Газманом.

Я не слишком полагаюсь на молитвы. Но что еще мне сейчас остается, как не молить всех известных и неизвестных мне богов: спасите и сохраните меня от Газмановой газовой атаки. Умоляю.

Вдруг прорезывается мой Голос: Макс, поторапливайся!

Значит так… Что у нас тут?

— Газ, перед тобой кнопки управления внешними «руками». — Я видела в прошлый раз, как доктор Акана делала ими заборы воды для тестирования. — Возьми коробку правой верхней клешней.

Газу долго объяснять ничего не надо. Мигом разобрался в кнопках и рычажках и тут же схватил свою железку.

Хватаю пульт дистанционного управления, открывающий наружную дверь транспортного отсека. Я еще и нажать ничего не успела, а «Тритон» уже неуклюже скользит вниз по скату в открытый океан. Стараюсь держать равновесие — теперь бы только не перевернуться плексигласовым пузырем вниз.

Вокруг полная темнота, но включать лобовой фонарь опасно. Нам бы лучше сейчас не ярко-желтый пузырь игрушечной субмаринки, а стелс с пониженной обнаружимостью.[15]

— Что-то я не пойму, откуда стук, — говорит Газзи. — Придется всю субмарину вокруг обходить.

Согласна, хотя перспектива меня совсем не прельщает.

— Дай я порулю. — Газ тянется к рычагу управления.

— Отвали.

Мы стремительно уходим вниз, и я лихорадочно соображаю, какой из рычагов стабилизирует глубину погружения. Ненавижу этот «Тритон», ненавижу все эти кнопки и мигалки. Лучше бы поберечь мою ненависть для мистера Чу, но совладать с собой я не могу.

На лбу у меня выступили капли холодного пота, а рука на рычаге управления одеревенела — так крепко я его сжала. Но я ухитряюсь поднять батискаф и вывести его из-под брюха «Миннесоты». Теперь, как и запланировано, мы движемся вдоль ее борта от носа к корме.

Газ тренируется управлять «руками». От одной из них здорово досталось по башке встречной рыбине. Пострадавшая юркнула вниз, а он бормочет:

— Простите, извините, я не нарочно!

— Газ, ты что-нибудь видишь?

— Ты имеешь в виду что-нибудь, кроме субмарины размером с футбольный стадион и тучи рыб? Нет, не вижу.

Я немного приноровилась управлять батискафом. Можно даже сказать, что «Тритон» начинает меня слушаться. Одной проблемой меньше. Но что происходит в субмарине? Добрались ли наши к носовому люку? Готовы ли эвакуироваться?

Тук-тук! Кто-то стучит в плексигласовый купол у нас над головами.

А-а-а-ааа! Робиоты? Атака? Они захватят «Тритон», как не фиг дать…

А-а-а-ааа! На нас сверху смотрит улыбающаяся мордочка Ангела. Глаза у меня чуть не выскочили из орбит. Как она посмела? Что мне с ней делать? Все мои наставления и увещевания пошли псу под хвост. Я страшно разоралась, но она игнорирует мои вопли и показывает в сторону кормы «Миннесоты».

Рванув рычаг скоростей, секунды через две вижу, о чем она меня предупреждает: восемь робиотов прилипли к корпусу субмарины. Один из них аппаратом подводной металлорезки пытается вспороть обшивку борта.

— Ангел, заходи нам в тыл! — ору я изо всех сил. Она послушно отрывается от пузыря и… несется стрелой в сторону робиотов.

Я снова дергаю за рычаг скоростей. У меня зреет план схватить Ангела клешней «Тритона», благо Газзи уже отлично с ними управляется. Но пока я размышляю, Ангел подплывает к робиотам вплотную и похлопывает одного из них по плечу.

Они мгновенно прекратили работу, крутанулись к Ангелу и взяли ее в кольцо.

— Газзи, ты ее видишь?

— Не вижу. — Слова застряли у него в горле. — Они ее окружили. Я теперь даже бомбу не могу туда бросить.

Осторожно подаю «Тритона» вперед. В лучах нашего фонаря робиоты сияют металлическими частями, оружием и множеством подводных причендалов. Но Ангела нет и следа.

57

— Я их сейчас о борт расплющу.

— Ты что! Ангела раздавишь.

— Ладно, тогда просто пока раскидаю их в стороны, а там посмотрим. — Я пододвигаю «Тритон» поближе.

— Макс, осторожно!

— А какой выход? Ты что, хочешь, чтобы я открыла люк и проверила, отросли у нас с тобой жабры или нет? Нам же надо как-то ее оттуда вызволить?

«Тритон» все ближе подходит к робиотам, и нервы у меня натянуты до предела. Где-то там, в гуще нечеловеческой агрессии и злобы, пропадает моя малышка, мой Ангел. Даже если ей в голову взбрело, что она в состоянии править миром, она все равно не перестала быть шести-пусть даже семилетним ребенком из плоти и крови. Которого надо спасать. Срочно.

— Давай, оперируй клешнями, — шепчу я Газману. — Попробуй хоть одного отодвинуть.

Газзи кивает. С посеревшим лицом он склоняется над пультом контроля.

— Действуй по счету «три». Раз, два, т…

Неожиданно робиоты расступаются. Ангел стоит к нам лицом и, по всей вероятности, о чем-то с ними по душам беседует, разводя руками и пуская изо рта вверх тонюсенькую дорожку пузыриков.

Я глазею на нее, потом поворачиваюсь к Газзи, у которого от удивления отвисла челюсть.

Потом прямо у нас на глазах робиоты отодвигаются от Ангела и склоняются друг к другу головами — похоже, что-то обсуждают. Еще минута — и они один за другим скрываются в глубоководной темноте. Только пена, взбитая их вентиляторообразными моторчиками, напоминает о схватке, еще минуту назад казавшейся такой неизбежной. Ангел машет им рукой, стучит в купол «Тритона» и начинает длинную пантомиму на тему «что-я-вам-говорила-надо-было-меня-сразу-слушать».

Она держится за батискаф, а я разворачиваю «Тритон» обратно к люку транспортного отсека «Миннесоты». Меня захлестывает непередаваемая смесь облегчения, остаточного напряжения и страшного раздражения.

Ангел наверняка читает на моем лице — даже не в мыслях, а отчетливо написанное на моей физиономии — грозное послание: «Подожди у меня! Вернемся на борт, я еще с тобой поговорю!» Почему же тогда у меня возникло серьезное ощущение, что она его игнорирует? Не понимаю.

Вдруг глаза у нее расширяются, и она всем телом вжимается в плексигласовый купол.

— Что? Что с тобой? Что случилось?

Она только смотрит на меня, и сердце мое леденеет от написанного в ее глазах ужаса.

В следующий момент непонятно откуда взявшаяся подводная волна подкидывает «Тритон» резко вверх и тут же бросает вниз, изо всех сил долбанув о борт «Миннесоты». Ангел намертво вцепилась в поручень батискафа — даже костяшки пальцев у нее от напряжения побелели.

— Что за черт! Таких волн на такой глубине не бывает. Нас опять здорово шибануло о корпус подлодки. О прочности плексигласового пузыря даже подумать страшно.

— Мама дорогая! — кричит Газзи и тычет во что-то пальцем.

Под нами из темной глубины поднимается гора, вспучивая воду с такой силой, что «Миннесота» кренится на бок. Нас колотит об обшивку корабля. Я рванула рычаг на себя. Если мне не удастся удержать «Тритон», Ангела раздавит в лепешку между нами и подлодкой. Всем телом наваливаюсь на рычаг управления, отчаянно стараясь направить батискаф обратно, в люк транспортного отсека.

Чуть в стороне от нас поднимается к поверхности океана нечто горообразное. Теперь я вижу, что до Эвереста ЭТОМУ далеко. У него есть начало и конец. Но иначе как огроменным ЭТО не назовешь.

— Люк! — кричит Газзи и жмет на кнопку, открывающую нам вход обратно в брюхо «Миннесоты». Следующей волной нас вносит внутрь. Как раз в тот момент, как у Ангела иссякают силы и она отпускает поручень.

— Срочно закрывай люк, — командую я Газзи.

Как только люк захлопнулся, насосы автоматически начали откачивать из отсека воду. Еще двадцать секунд — и мы с Газом поднимаем купол, вдыхая влажный воздух. Чуть ли не одновременно выскакиваем наружу и хватаем Ангела. Она дрожит, как осиновый лист, и с нее потоками стекает вода. Крепко-крепко прижав к себе, я глажу ее по голове.