В. Маяковский в воспоминаниях современников - Коллектив авторов - Страница 11

Мы доехали до Батума поездом, а оттуда в Сухум – пароходом.

Погода стояла хорошая, солнечная. Черное море было тихое, красивое. Солнце как будто опускалось в воду, и отражение лучей в море представляло чудесное зрелище.

Это путешествие доставило всем большое удовольствие, особенно впечатлительному и любознательному Володе. Он был одет в матросский костюм, оживленно разговаривал с пассажирами, капитаном, матросами. Мы не могли уследить за ним, так быстро он бегал по пароходу. Ему хотелось все увидеть, все осмотреть.

В Сухуме тогда пароходы не подходили к пристани. Нас встретила семья Туркия. Они на лодке подплыли к пароходу и забрали нас.

Привяли нас в Сухуме очень хорошо. Мы много гуляли, осматривали город.

Володю заинтересовал маяк. Ему объяснили устройство и назначение маяка: он далеко светит и указывает путь морякам. Володя поднялся наверх и сказал Оле:

– Жаль, что я не залез один и не посмотрел вниз, какой ты была бы маленькой.

Маяк произвел на Володю такое сильное впечатление, что впоследствии, став поэтом, он написал для детей книжку "Эта книжечка моя про моря и про маяк". В конце книжки он обращается к детям со словами:

– Дети,

будьте, как маяк!

Всем,

кто ночью плыть не могут,

освещай огнем дорогу.

Сам он с детства мечтал жить так, чтобы своими делами освещать людям путь к светлому будущему.

Ему было приятно, когда школьные товарищи, сокращая фамилию, называли его "Володя Маяк".

Обратный путь из Сухума в Батум мы совершили также морем. Была сильная качка, и волны заливали пароход. На детях качка не сильно отразилась, их очень интересовало бурное море. Я же весь путь пролежала в каюте, и мне было плохо. В Батум приехала больная.

Люда после хорошо и интересно проведенного лета уехала в Тифлис – заканчивать последний, восьмой, педагогический класс.

Я переехала с младшими детьми в Кутаис. Олю перевели в Кутаисскую гимназию, а Володя продолжал подготовительное обучение.

В эту зиму занималась с ним очень хорошая молодая учительница Нина Прокофьевна Смольнякова. У нее был еще один ученик – тоже Володя; он приходил к нам, и Нина Прокофьевна занималась с ними вместе. Наш Володя учился усердно, проявляя большие способности и любознательность.

В конце декабря Володя заболел дифтеритом. Ему сделали прививку и предохранительную – Оле. К нему никто не заходил. За ним ухаживала я.

Когда Володе стало лучше, около его кровати поставили елку. Но это его не развлекало, ему хотелось поскорее встать.

На праздничные каникулы приехали Люда из Тифлиса и папа из Багдади. Все же было невесело: беспокоились за Володю.

В мае 1902 года Володя держал экзамены в гимназию.

Я сшила ему синие длинные суконные штаны, белую матросскую рубашку, пришила на рукав синий якорь и купила матросскую бескозырку с лентой и надписью: "Матрос". Володе очень нравился этот костюм.

Экзамен в приготовительный класс выдержал он отлично, только неправильно объяснил священнику–экзаменатору, что такое "око". Он не знал, что глаз по–церковнославянски называется "око", и сказал: "три фунта". "Ока" – по–грузински мера веса, равная трем фунтам.

В последний день экзаменов у Володи повысилась температура, он заболел брюшным тифом. Я осталась с ним в Кутаисе, а Люда и Оля уехали в Багдади, к отцу.

Болезнь Володи протекала в тяжелой форме, и мы очень беспокоились. Ухаживала за ним тетя, Анна Константиновна. Она работала сестрой милосердия в военном госпитале. Володя ее очень любил и называл тетей Анютой.

Доктор приходил к Володе два раза в день и принимал все меры, чтобы помочь ему. Он говорил: "Если нужна будет помощь – приходите за мной даже ночью".

Володе давали только суп из курицы, а когда ему стало лучше и захотелось есть, он попросил:

– Я хочу курицу! Пойдите к доктору.

Было двенадцать часов ночи, но Володя настойчиво просил пойти.

– Ведь доктор сказал, что к нему можно приходить и ночью!

Лежать Володе не хотелось. Он был очень подвижной и нетерпеливый. Все время просил читать ему.

Наконец Володе стало лучше. Пришел врач и разрешил ехать в Багдади.

– Но только беречься, не пить сырой воды!

Эти слова Володя запомнил навсегда. В Кутаисе не было водопровода и жители пили воду из реки Рион, отстаивая ее квасцами. Мы всегда пили в Кутаисе кипяченую воду; Володя, вероятно, напился сырой воды вне дома.

В Багдади за лето Володя хорошо поправился.

Осенью вся наша семья, кроме отца, переехала в Кутаис. Взяли с собой больную бабушку, Евдокию Никаноровну, мою мать. Приехала Люда, закончив восьмой класс.

Володя надел гимназическую форму и 1 сентября пошел, в гимназию, в которой учились раньше отец и дядя. Оля перешла во второй класс. Во вторую половину учебного года Люда решила поступить в школу учительницей, и отец устроил ее на работу.

В нашей дружной семье не хватало только отца. Ему пришлось одному жить в лесничестве. Он очень скучал без детей, и приезд его в Кутаис был настоящим праздником. Приходили родственники, знакомые. Отец любил, чтобы в короткие дни его приезда дети были дома. Он старался доставить им возможно больше удовольствий, со старшими ходил в театр и на вечера.

Володя и Оля учились хорошо, получали пятерки.

В гимназию их провожала маленькая собачка Угрюм. Она хорошо знала дорогу и всегда возвращалась домой. Но случилось, что она на несколько дней пропала. Володя и Оля расстроились, всюду ее искали и очень обрадовались, когда она вернулась.

Все мы очень любили животных.

По возвращении Люды из Тифлиса в доме стало веселее. К ней приходила молодежь, окончившая средние учебные заведения, студенты. Читали, спорили, танцевали, веселились. К Оле и Володе тоже приходили учащиеся.

Жили мы в доме Читава, недалеко от госпиталя и казарм Куринского полка. Квартира была хорошая. Купили у знакомых рояль, и Оля училась музыке. К ней приходила учительница.

Новый, 1903 год встречали в Кутаисе. Собралось много молодежи, родственников. Устроили елку. Знакомые пианистки играли на рояле, все танцевали, играли в разные игры.

Мы с радостью смотрели на оживленную, веселую молодежь и были довольны, что доставили им удовольствие.

Праздники проходили быстро.

В будни все занимались своими делами, много читали. Мы получали произведения Горького, Чехова, Короленко и других новых писателей. Новинки интересовали всех. Читали журналы, газеты. Обсуждали, спорили, говорили о литературе и политических событиях.

В этот год весной от болезни сердца умерла Володина бабушка, Евдокия Никаноровна Павленко.

На лето мы все переехали в Багдади, где было легко и привольно.

В это лето Володя особенно много читал и увлекался астрономией – приложением к журналу "Вокруг света" была дана карта звездного неба. По вечерам Володя любил ложиться "а спину и наблюдать небо, густо усеянное яркими, крупными звездами. Много позже, в одном из своих стихотворений, он писал;

Если б я

поэтом не был,

я бы

стал бы

звездочетом 2.

Как всегда, побывали в глубине лесничества, ездили на Зекарские минеральные воды, отдохнули.

К началу нового учебного года нужно было возвращаться в Кутаис.

Квартиру сняли в доме Чейшвили, на Гегутской улице, No 35. Теперь это улица Цулукидзе. На этой улице жил Александр Цулукидзе – революционер, большевик, который вел тогда революционную работу.

В доме Чейшвили было четыре комнаты. Большая комната направо по коридору была перегорожена ширмой, которая легко передвигалась. За ширмой стояла кровать Володи и стол у окна. Получилась отдельная комната. Когда ему хотелось читать или он ложился спать, Володя задвигал ширму.