Дурилка. Записки зятя главраввина - Меняйлов Алексей - Страница 28

Неугодники в некрофилогенной культуре незаметны, в ней ценятся образцы болезненной психики, на вершины субиерархий возносятся уроды. Но неугодники заметны по результатам производимых действий; особенно же ярко — во время отражения нападения сверхвождя на Родину, метанацию.

Во время Второй мировой выяснилось, что Гитлеру в самые трудные месяцы 41-го сопротивлялись только два этноса: этнические русские и этнические сербы.

«Этнические сербы» — понятие условное: «сербами» стали в XIX веке называть себя все христианенекатолики (православные и представители малых церквей — вне зависимости от национальности) близлежащих к Сербии земель, после того, как в результате освободительного от турецкого ига восстания образовалось это государство. Но и в прежние времена сербами себя называли выходцы из разных народов. В частности, в XIV-XV веках в православной Сербии (а может, наоборот — в сербском православии?) спасались от «внешнической» католической инквизиции еретики со всей Европы — разумеется, неугодниками были не все беглецы, бежали в Сербию также и «внутренники» самых разных национальностей.

Вообще, размышляя над историей Югославии и сербов в особенности, трудно не сообразить, что многие из обрушивавшихся на сербов несчастий — карательные крестовые походы, нашествие мусульман, нападение гитлеровцев — вели к очищению их от «внешников» в первую очередь. Протосербов пространственно пододвигали, не желавшие стайного «внешничества» компактно уходили в сторону, а «внешники» оставались и массово принимали ислам или католичество — в зависимости от внешней атрибутики волны насильников. Результаты этого расслоения классически проявлялись во все времена, даже во времена социалистического лагеря: югославский социализм был существенно более торговый и капиталистический, чем в остальных социалистических странах. Внутри же страны сербы отличались от, скажем хорватов, с готовностью работающих на конвейерах, своими крестьянскими пристрастиями и тем, что они им не изменяют, несмотря на более низкий, чем у хорватов, уровень жизни.

В результате и образовалась современная Югославия, в которой все говорят на сербскохорватском, но католики-хорваты и косовские мусульмане зверски ненавидят сербов якобы за православие. Стайное начало на планете с этой ненавистью солидаризируется — вплоть до угроз вторжения со стороны Америки и НАТО. Сербы были костью в горле не только у римских пап, но и у Гитлера, на которого, как известно, крестились набожные католички.

Ненависть — как «внешников», так и «внутренников» — подтверждает: в Сербии действительно веками собирались неугодники.

Все эти проявления и «притягиваемые» события небезынтересны, однако, такой способ постижения, скорее, академичен — взять хотя бы малоизвестное знание о средневековых еретиках.

Автором истина познавалась и помимо книг тоже.

Я, вообще говоря, привык и, может быть, даже уже избалован тем, что скандальные и особо ценные исторические и психологические факты мне подносятся, что называется, «на тарелочке с голубой каемочкой». (В частности, книгу воспоминаний об идеологами не замеченном партизанском отряде из научных работников-ремесленников я обнаружил у себя в подъезде, почти под дверью квартиры. История о том, почему это старое издание в благодарность везли с другого конца Москвы — не мне, разумеется, — и как оно у меня оказалось под дверью, как выяснилось, очень романтическая.) Но изящество способа, с помощью которого мне было сообщено об одной важнейшей деталииз жизни переселившихся в Россию сербов — сообщено всего через пару дней после того, как «всплыла» роль Сербии во Второй мировой войне, и стало очевидным, что некая часть сербов не могла не оказаться в России и среди русских раствориться, — поразило даже меня.

За последние лет десять внутренне доброжелательным разговором с поездными попутчиками маршрута «Одесса-Москва» мне насладиться не удавалось ни разу, а тут с единственным в купе соседом разговор именно такого уровня и глубины завязался сразу.

И скоро выяснилось, что Алексей Андреевич Дюбаров — а он родом с брянщины, из-под Локтя, — и есть потомок одного из тех самых сербов, которые вXIXвеке переселились в Россию!Мало того, Алексей Андреевич оказался не просто потомком, но и любителем истории, собирателем всех и всяческих деталей из жизни своих разнонациональных предков.

— Прадеда по материнской линии звали Лукьяном Стефановичем. Фамилия, как видите, сербская — Стефанович, — улыбаясь, рассказывал Алексей Андреевич. — Так вот, его дочь, а моя, соответственно, бабушка, рассказывала мне, что она прекрасно помнит, что когда ей было четыре-пять лет, ее привязывали к стулу, чтобы она не убежала на берег Дона купаться…

Вот так, ни много ни мало. Переселившиеся в Россию сербы, видно, поверив в официозные россказни о донских казаках как носителях «свободного начала», ушли из Сербии жить в низовья Дона, но с казаками не ужились—и ушли на север на более бедные земли, на брянщину, где и остались.

Вот это и есть — важнейшая деталь.

Одно постигается через другое — по взаимному притяжению и отталкиванию. Перечисли всех своих недругов, и я скажу тебе, кто ты.

О донских казаках известно много:

— ревностно служили немецкой династии Романовых, завоевывая новые территории, — это называют «русскими завоевательными походами»;

— казаки, в 1812 году предавшие новобранцев дивизии Неверовского в бою под Красным, с поля боя бежали, зато весьма проявили себя на втором этапе войны: скажем, к отвращению присутствовавших русских, крюками вытаскивали из-подо льда Березины трупы наполеоновцев, чтобы их обобрать;

— яростно сопротивлялись революции под водительством Ленина, первое правительство которого сплошь состояло из евреев;

— в 41-м первая воинская часть, которая организованно перешла на сторону Гитлера (22 августа 1941 года, 436-й пехотный полк под командованием И. Н. Кононова), состояла исключительно из казаков;

— казаки-власовцы специализировались на подавлении партизанского движения, отличились особенным зверством в Югославии в действиях против сербов;

— в 43-м при отступлении гитлеровцев после разгрома под Сталинградом немобилизованные казаки вместе со своими «конкурентами» чеченцами дружно бросают Россию и массами уходят к Гитлеру;

— после поражения Гитлера многие казаки сдались англичанам образца 1945 года — и были выданы России (казаков тут же, в пункте передачи, расстреливали у ближайшей стенки); незначительная часть казаков лесами пробралась к американцам, которые, вопреки договоренности на Крымской конференции, частьказаков отобрали (всего-навсего, по принципу «нравится — не нравится») и переправили в Соединенные Штаты, а не вызвавших симпатии выдали советским властям для расстрела;

— Ростовская область, место компактного проживания казаков, отличается от остальной страны тем, что там многократно выше процент серийных маньяков-убийц.

Донские казаки во всех своих проявлениях были ярчайшими «внешниками» — отсюда их антисемитизм, преданность Романовым, Гитлеру, послевоенному Сталину.

Но кроме «внутренников» они должны были люто ненавидеть и неугодников.И именно этой ненавистью к неугодничеству и объясняются многие их поступки.

Современные донские казаки, объясняя переход предков на сторону Гитлера, говорят, что повальное пьянство казаков на территории Гитлера никакого значения не имеет, важно же то, что все они были сплошь философами, противостояние было идеологическим — и кому как не казакам было бороться с коммунизмом?

Если казаки действительно боролись с коммунизмом, то почему вели боевые действия против западных союзников, тоже борцов, как утверждается, с коммунизмом? Почему издевались над гражданским населением Италии? Почему эти «философы» зверствовали в капиталистической Сербии? Если бы эта пьянь действительно боролась с коммунизмом, всего этого не было бы!