Бессмертный - Мендес Катулл - Страница 7

Разве возможно было поверить, что Фиорелла, повинуясь моей воле сквозь стены, действительно совершила преступление, которое я приказал ей осуществить в припадке безумия. Чистая глупость! Об этом не стоило и думать. Это забвение было для меня тем легче, что моя любовь исчезла после ужасного потрясения, точно лист, унесенный ветром, и хорошенькая Фиорелла казалась мне бледной фигурой, почти растаявшей вдали.

Поэтому я очень любезно и с самым развязным видом после минутного размышления отвечал на поклон разбудивших меня путешественников.

– С кем имею честь говорить? – поинтересовался я.

– С Мурано, ювелиром, и маркизом Моджири, его другом.

– Имена, известные в Палермо. И мое не заслуживает сравнения с ними и не имело бы ни малейшего блеска, если бы не честь быть известным вам, так как, мне кажется, вы сейчас назвали меня по имени.

– Да, действительно, – сказал маркиз. – Пребывая в монастыре Сен-Фрателли в Кастельжироне, я не раз видал вас в обществе старого монаха, занимавшегося алхимией, который был вашим учителем. Однако что вы делали в этом странном алькове, синьор Бальзамо, если только не будет нескромным спросить вас об этом?

Мне никогда не нравились любопытные люди, но честный и даже немного глупый вид маркиза и ювелира успокоил меня, а поскольку меня принимали за ученика алхимика, я решил показать себя ловким малым.

– Я уснул, чтобы видеть во сне, куда мне следует идти, – ответил спокойно. – Уже давно собирался отправиться в Азию или Африку и вчера вечером, увидев, что расположение планет мне благоприятствует, решил пуститься в путь.

– Так как вы покидаете Палермо, – любезно сказал маркиз, – то позвольте предложить вам место в нашем экипаже. Всякая дорога ведет в Азию, а ваше общество сделает нам честь.

Как только мы сели в экипаж, имеющий довольно приличный вид для деревенской повозки, кучер повернул лошадей, и ювелир продолжал:

– Итак, синьор Бальзамо, мой приятель не ошибся, вы занимаетесь колдовством?

– Очень может быть.

– И это колдовство, – продолжал он, – учит вас средствам открывать спрятанные сокровища.

– Несомненно. Но скажите мне, пожалуйста, вы желаете разыскать спрятанную сумму?

– Вот в чем дело, – сказал маркиз Моджири. – Рассматривая фамильные бумаги, я нашел очень интересную заметку относительно сокровища, зарытого одним из моих предков в пещере Святого Петра, и сообщил об открытии моему приятелю Мурано.

– Который порядочно заплатил за это, – вставил ювелир.

– О, пустяки.

– Однако, тысячу дукатов.

– Фи! Неужели вы о них жалеете?

– Нет, – со вздохом отвечал ювелир.

– Итак, Мурано и я отправились в пещеру, когда встретили вас, и нет сомнения, что благодаря вашему искусству…

– Гм-гм! – сказал я, подражая манерам старого ученого – это предприятие может быть трудно и продолжительно.

– В самом деле? – с беспокойством спросил Мурано.

– Неужели же вы думаете, синьор, что достаточно наклониться, чтобы поднять сокровище? Быть может, вы читали книгу Магии?

– Нет.

– Очень жаль. Вы увидели бы там, что успех достигается ценой больших опасностей.

– Ого!.. – воскликнул ювелир.

– Что демоны, поставленные хранить клад, могут побить людей, которые ищут его… если последние пропустят хоть одну из магических церемоний…

– Однако вы ничего не сказали мне об этом! – возмутился ювелир, обращаясь к Моджири.

Я понял, что зашел слишком далеко.

– Но, поступая осторожно, – продолжал я, – можно избежать тех неудовольствий, которым, как мне кажется, спина синьора ювелира не желает подвергаться… Но вот час завтрака… Надеюсь, мы остановимся в этой гостинице, откуда доносится такой аппетитный запах кушанья. Нам необходимо быть очень аккуратными в пище и пить только вино Дисти в больших стаканах.

– Это обязательно? – спросил ювелир.

– Обязательно – это слишком много, просто так указано. Но если хочешь иметь успех, то ничем не следует пренебрегать.

– Хорошо сказано, – заметил маркиз. – И мой аппетит абсолютно согласен с вашим календарем.

Не стану описывать комедию, которую разыгрывал несколько дней. Окруженный заботами ювелира и восхищением маркиза, я не мог жаловаться ни на их любезность, ни на те обеды и ужины, которые съедал в их обществе. А между тем я был очень требовательным колдуном.

Правда, доставлял им и некоторые маленькие удовольствия: как, например, посещал утром и вечером вместе с ними пещеру Святого Петра или говорил им: «Действительно, эта пещера похожа – на место, в котором спрятано сокровище», – и этими пустяками приводил их в восторг.

Кроме того, я согласился принять кошелек с золотом весом в шестьдесят унций, чтобы изучить влияние механического притяжения и купить снисходительность демонов, стоящих на страже. Кошелек был дан ювелиром.

Я выточил себе волшебную палочку и даже потребовал на ночь общество самой хорошенькой и невинной девушки. Потому что ночь – самое приличное время для знакомства с подземными духами.

Маркиз привел мне довольно свежую крестьянку, извинясь, что не мог найти лучше. Я примирился с этим, хотя мне казалось, что у нее отсутствовало главное качество, предписываемое правилами колдовства. Действительно, она чувствовала нежность к здоровому малому по имени Мальволио, лодочнику и, как говорили, пирату, проводившему в море целые недели вместе с такими же, как он, товарищами. Ни одно воровство на всем окружном прибрежий не совершалось без того, чтобы имя Мальволио не было к нему примешано. Как видно, достойный малый!

Крестьянка очень любила его, но объясняла мне это таким образом, что грех жаловаться.

Наконец наступила ночь, указанная мной для приведения в исполнение нашего предприятия. И поскольку я был убежден, что мы не найдем в пещере ничего, кроме кучи камней, то испытывал некоторое беспокойство относительно успеха дела. Наконец решил положиться на счастье, никогда не оставляющее смельчаков, если они достаточно умны.

Незадолго до полуночи мы вышли из нашей гостиницы с большой таинственностью и во внушающем уважение порядке. Я шел первым, держа в одной руке кошелек и волшебную палочку, конец которой должен был указать место, где зарыто сокровище. В другой руке нес факел, дымившийся в темноте. Хорошенькая крестьянка следовала за мной, одетая в белое, то есть просто в одну рубашку, которая, к счастью, была из грубого полотна.

Я сохранял полную серьезность, но крестьянка не могла удержаться от смеха и не раз щекотала меня за бока, чтобы также заставить засмеяться, зная, что я очень боюсь щекотки.

Что касается Мурано и Моджири, которые составляли арьергард, то у них был серьезный и в то же время взволнованный вид, какой бывает у людей, перед которыми совершится чудо.

Пещера имела два выхода: один на дорогу, по которой мы шли, другой, глубже и уже, выходил в сторону моря.

Мы остановились перед широким входом. Я все более и более недоумевал, когда ювелир подошел ко мне и сказал:

– В день нашей первой встречи вы говорили о возможности получить палочные удары?

– Совершенно верно, синьор Мурано. Но шестьдесят унций золота почти всегда смягчают духов, хранителей сокровища.

– Почти всегда?

– Да, почти.

– Значит, иногда случается, что этого недостаточно?

– Да, признаюсь, многие из этих духов страшно жадны.

– Черт возьми! Черт возьми! – сказал ювелир. – А какую же сумму нужно предложить им, чтобы не подвергаться никакому риску?

– Не было примера, чтобы сто унций золота не смягчали самых злых духов.

– Хорошо, – со вздохом сказал Мурано, – я прибавлю сорок унций к тем шестидесяти, которые лежат у вас в кошельке.

По правде сказать, я был тронут невинностью этого человека и, еще немного, вскричал бы, что я обманщик, а он дурак, но подумав, что было бы очень нелюбезно выбранить таким образом человека гораздо старше меня, который не сделал мне ничего плохого. Нет, я не мог оскорбить до такой степени синьора Мурано. Поэтому сдержал свое неприличное намерение и с волнением взял сорок унций.