Почти как в сказке (СИ) - Ларина Екатерина - Страница 5

   - Я, пожалуй, тоже пойду. У меня там ещё дела, - да, да, ещё два романа не прочитаны. И еще что-то не слышно было закрывшейся двери. Точно: подружка никуда не пошла и теперь нагло подслушивает.

   - Посидите со мной, - попытку бегства нужно было срочно предотвратить, и Сергей схватил её за руку. В этот момент...

   Нет, никаких молний, разрядов, потеплений в животе и бабочек не было. Конечно, когда узкая прохладная кисть с длинными пальцами оказалась в плену теплой, почти горячей (нагрелась от чашки с чаем) мужской ладони, Маша удивилась. Экспрессия была для мужчины нехарактерной и несколько пошатнула установившееся о нем представление. Видно действительно он сильно не в себе. Сережа, в свою очередь, увидев выражение лица Марии и её взгляд на руки, подумал только: она ему сразу руку отрубит или сначала помучает? И поспешил разжать пальцы.

   - Сергей Валерьевич, - от вкрадчивой интонации голова невольно стала вжиматься в плечи: да, просто потерей руки он не отделается. - У Вас всё таки что-то произошло?

   Она задала этот такой нужный вопрос! Сережа даже не сразу поверил, и эта растерянность отразилась на его лице. Очень в тему, похвалил себя мысленно Сереженька, лёгкая потерянность во взгляде - это то, что нужно.

   - Понимаете, Мария, - он первый раз опустил отчество, - меня вчера бросила девушка.

   - Ну...эээ...поздравляю, - ляпнула Машенька и по округлившимся глазам собеседника поняла, что сказала явно не то. - В смысле, сочувствую. Да, конечно. Однозначно - сочувствую.

   Она постаралась под конец говорить уверенно. Правда это не помогло избавиться от ощущения, что эту неизвестную девушку она таки поздравляет. А еще - как бы ей самой смыться? Не хватало еще выслушивать мужские жалобы на нелегкую жизнь с нами, женщинами. Давненько она ничей мужественный нос не утирала, и возвращаться к этой практике не было никакого желания.

   Услышав её поздравление, Сережа чуть не рассмеялся. Вот что эта женщина всегда умела - так это удивлять. Даже расхотелось сочинять что-нибудь про мифическую девушку. Поэтому он просто налил Маше и себе ещё чая, и они, молча, посидели вместе ещё минут десять. Сергей даже не понял, что этим заработал себе большой и жирный плюс в пока ещё куцем мысленном Машином списке его достоинств.

   В следующие недели нашему главному герою всё же пришлось вернуться к основной работе, несколько пострадавшей в последние дни. Появляться он стал только в дни занятий по расписанию, сохраняя несколько печальный и отрешенный вид. Чем добился от женской части кафедры сочувствия (Юля, конечно, разболтала о его несчастной любви, и история независимо от Сергея обросла массой подробностей), поглаживаний по голове и совместного распития чая с домашней выпечкой.

   Маша сочувствием проникаться не спешила. Когда пошла третья неделя вселенской скорби в серых мужских глазах, толстый и жирный плюс начал таять. Мужчина должен быть романтичным и ранимым, но очень сильно в меру.

   - Сереженька, - Вероника Никифоровна, женщина пожилая, мать трех сыновей и бабушка пока ещё только двух внуков с радостным предвкушением встретила пришедшего с пары Сергея. Еще бы ей не радоваться: с той поры как эта, в общем-то, приятная женщина узнала про "трагедию" личной жизни, она с упорством, достойным лучшего применения, пыталась добиться от мужчины "сопливых" подробностей. Сергей мужественно сопротивлялся, понимая: если он расскажет хоть одну придуманную подробность, то Вероника Никифоровна в узел его завяжет, но вытянет всё остальное. Врать же в таких масштабах Сереженька просто не умел.

   Сходу придуманная история, показавшаяся такой уместной и романтичной, становилась для него источником проблем. Не добившись от Марии Ивановны нужной реакции, Сергей затянул со спектаклем. И это отчетливо стало видно по проскользнувшей на губах ведущего инженера презрительной усмешке, когда Вероника Никифоровна подсела к нему с очередными пирожками. То, что история так широко разошлась, вообще стало неприятным сюрпризом. Масштаб сочувствия поражал воображение, и всё труднее становилось уходить от вопросов. Как выпутаться Сергей тоже не понимал. Если он просто сделает вид, что всё в порядке, градус сочувствия неминуемо повысится. Конечно, ведь он так мужественно скрывает свое великое горе! Спасти его могла бы новая любовь, но такой вариант, учитывая наполеоновские планы по завоеванию Марии, не подходил.

   - Сереженька! Нельзя всё носить в себе! Вы просто обязаны поделиться, - увещевала, осторожно поглаживая его по руке, Вероника Никифоровна. Сергей же с тоской думал: и когда он успел взять такие обязательства? Вроде никому ничего не задолжал. - Я вырастила трех сыновей. Я пойму и помогу Вам советом.

   Взрослый и во многих местах умный мужчина терялся под таким натиском. Чтобы избежать разговора, он глазами указал на невозмутимо рассматривающую что-то на мониторе Машу.

   - Не стесняйтесь. Здесь все свои, - уловила Вероника Никифоровна намек, но напрочь отказалась интерпретировать его в сторону, нужную Сергею. - Вы можете довериться мне как матери. А Машеньке полезно послушать, как поступают неумные женщины, оставляя такого прекрасного мужчину одного.

   - Вероника Никифоровна, может быть Сергей Валерьевич вовсе не хочет рассказывать? - неожиданно подала голос Маша. Просто ей ужасно надоели попытки пожилой женщины удовлетворить свое любопытство. Взрослые сыновья живут своей жизнью, изредка подкидывая внуков; учебная нагрузка маленькая; муж есть, но за столько лет стал совсем неинтересен; да еще неугасимый материнский инстинкт. Всё понятно. Но если к осточертевшим попыткам добиться рассказа всё же присоединится этот самый рассказ - терпение Маши закончится.

   - Как не хочет, Машенька? Конечно, он хочет. На нем же лица нет. Просто он стесняется, - ответила за Сергея Вероника Никифоровна. Лицо действительно подвело владельца. Сереженьке как-то вдруг стало нестерпимо стыдно и неловко. Причины, побудившие его заняться сочинительством и обольщением, показались надуманными и почти позабытыми. А фарс, в который неминуемо превращалась его идея, - нелепым.

   - И вообще, Вы, Машенька, в силу своего возраста не понимаете, насколько мужчины - хрупкие и ранимые создания.

   - О, да. Поэтому женщинам приходиться быть сильными и мужественными, - Маша не выдержала и, сдавленно хихикнув, уткнулась в сложенные на столе руки, тем самым скрывшись из виду за МФУ.

   - Всё же с хрупкими и ранимыми Вы не правы, Вероника Никифоровна, - выдавил из себя побуревший Сергей.

   - Ну как не права? Что Вы такое говорите, Сереженька. Что мальчики мои, что Вы... Сколько уже дней страдаете из-за какой-то профурсетки.

   - Да-да, Вероника Никифоровна, мучается, бедный, уже месяц... - сквозь всхлипы прокомментировала Маша, не поднимая головы.

   - Вот, даже Машенька за Вас переживает, - покачала головой участливая женщина, приняв всхлипы за слезы участия. Сережа, в отличии от нее, прекрасно понимал, что Мария там помирает со смеху, того и гляди, под стол съедет.

   - А Вы, Мария Ивановна, считаете, что у мужчин не должно быть никаких чувств?

   - Что Вы, Сергей Валерьевич, - девушка приподняла голову. Сохранять серьезное выражение лица ей удавалось с трудом. - Как же им тогда быть хрупкими и ранимыми?

   В другое время Сережа сам посмеялся бы над заявлением Вероники Никифоровны, но сейчас над ним самим смеялась Маша.

   - Мужчины тоже люди. Или женщины не переживают расставание с любимыми?

   - Переживают. Еще как переживают. Дуры, которые, - не думайте, что Маша относила себя в этом смысле к умным женщинам. Степень своего хронического кретинизма она выяснила давно. Так давно, что даже успела с этим смириться. Но Сергей-то этого не знал.

   - Вы, очевидно, относите себя к умным? - Сергей начинал злиться, хоть и чувствовал подспудно неправильность происходящего. Вероника Никифоровна же как-то странно, в свою очередь, притихла.