Сердце солдата - Туричин Илья Афроимович - Страница 3

— Здесь.

Он наклонился, ухватился за траву и потянул ее к себе, будто хотел вырвать с корнем. Трава легко поддалась вместе с квадратом земли.

— Снимай дерн.

Коля стал помогать Володьке. Через полминуты под елкой открылся тайник, выложенный досками. В нем что-то блеснуло.

— Патроны, — неуверенно сказал Коля.

— Точно! — Володька облегченно вздохнул. — Тут их сотни четыре. А еще две винтовки, пистолет, штык и две гранаты.

Коля, сидя на корточках, сунул руку в груду патронов и перебирал их пальцами. Патроны тоненько побрякивали. Коля был не в силах оторваться от этого немыслимого богатства.

— Это ты… ты сам… понабирал?..

— А то нет?.. — протянул Володька, довольный произведенным впечатлением.

С первого дня войны бродил он по окрестным дорогам, тропкам, опушкам, собирая брошенные патроны. У него не было никакой определенной цели. Он просто подбирал их и тащил в устроенный здесь, в лесу, тайник. Да и какой мальчишка на его месте отказался бы от такого богатства, которое само плыло в руки! Потом Володька нашел винтовку, она лежала в придорожной канаве рядом с воронкой от авиабомбы. Ржавчина еще не успела тронуть ее. С величайшей осторожностью перетащил Володька винтовку к своему заветному тайнику. Тайник пришлось расширить. Как хотелось Володьке пальнуть из винтовки хоть разок! Но кто знает, кого привлечет выстрел в лесу? И Володька, скрепя сердце, спрятал винтовку до лучших времен. Через несколько дней он нашел еще одну винтовку, потом штык, плоский и острый, как кинжал. Потом гранаты и, наконец, пистолет. Великолепный пистолет, блестящий и черный, как вороново крыло!

Позавчера Колька рассказал ему про людей, что приходили ночью в их хату. Одного звали Мартын, другого — Алексей. Они собирают отряд, чтобы бить фашистов.

Целый день Володька просидел у своего тайника, перебирал сверкающие золотом патроны, гладил холодные строгие стволы винтовок. Сидел и думал…

А на следующий день утром он пришел к Гайшикам, вызвал Колю в сад и рассказал ему о своем тайнике. Решили спрятать оружие поближе к дому.

Вечером Коля незаметно пробрался за сарай и среди увядшей картофельной ботвы вырыл яму. Обложил ее изнутри хворостом и с нетерпением стал ждать ночи…

И вот они с Володькой сидят на корточках и любуются своими сокровищами.

— Все за раз не захватить, — сказал Володька.

— Захватим.

— Не, попасться можно. Лучше понемногу переносим. За две ночи. Кто попадется немцам вооруженный, тому расстрел на месте.

— Мы ж маленькие!..

— А для них все едино. Разбираться не станут… Я винтовку в штаны суну.

Володька взял винтовку и попытался сунуть ее в штаны стволом вниз.

— Не заряжена?.. — спросил Коля шепотом. — А то пальнет по ногам…

— Не-е… — Володька запыхтел. — Не совается. — Он прижал винтовку к груди и закрыл приклад полой пиджака. — Набивай карманы патронами.

Коля запустил обе руки в патроны, захватил полные горсти и начал набивать ими карманы штанов и пиджака. Скоро карманы оттопырились.

Осторожно, стараясь не брякать патронами, мальчики направились той же тропкой обратно. Все обошлось благополучно. Винтовка и патроны были уложены в яму и прикрыты хворостом. Сверху насыпали земли и накидали вялой картофельной ботвы. Картофель давно уже начали копать, огород кое-где изрыли и новый тайник был неприметен.

В эту ночь ребята еще раз сходили в лес.

Под утро распрощались. Коля осторожно прокрался домой, снял намокшие ботинки, сунул их за печку, чтобы подсохли и не бросались в глаза, лег в постель и тотчас уснул.

Так в доме никто и не узнал, что за сараем в тайнике спрятано оружие.

НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ

Утром Колю разбудили голоса. Мать и отец тихо разговаривали. Значит, отец пришел из Ивацевичей. Коля повернул голову, попробовал открыть глаза, но тотчас же плотно их зажмурил: в лицо ударили ослепительно-яркие лучи солнца. Он не выспался после тревожной ночи и решил лежать, пока не разбудят.

Заскрипели половицы. Шаги тяжелые. Это отец ходит из угла в угол.

— Такая жизнь — не приведи бог! Рыщут по всему поселку, шукают красноармейцев да активистов. Грабят, что под руку попадет. Поймали милиционера, знаешь — рябой такой, у него жена была библиотекаршей в школе. Повесили… Возле культторга… Наган у него нашли… — снова слышны только тяжелые шаги. — Немцы войта[1] своего над районом поставили. Полицейского начальника с собой привезли. Негребецкий фамилия. Из беляков. Такая рожа! Глазки маленькие и все на месте не стоят, шмыргают туда-сюда. И где они нечисть такую пораскапывали?

Мать спросила:

— А наших побачил?

— Побачил. С Мартыном говорил. В лес уходят. Их уже человек двадцать, а то и поболе будет. «Гитлер, — говорит, — Советскую власть рушит, а мы ее обратно поставим. Поглядим, кто сильнее! Гитлер, — говорит, — на штыках, а мы на ногах. На ногах-то оно покрепче стоять…» Видать, Ольга, придется и нам в лес подаваться.

Мать вздохнула.

— Хозяйства жаль.

— Хозяйства! — зло сказал отец. — При Гитлере похозяйничаешь! Все разграбят, по миру пустят!..

— Да я что? Я хоть сейчас… И в лес, и в болото… Только вот ребятишки…

— И ребят с собой заберем.

У Коли от радости екнуло сердце. Он будет жить в лесу! Вместе с отцом, вместе с Мартыном и Алексеем, что приходил к ним в хату! У них будут винтовки и пистолеты, и они будут драться с фашистами! Может быть, и ему, Коле, дадут винтовку? Нет, лучше пистолет. Винтовка тяжелая и большая. А может быть, есть маленькие винтовки? Ведь видел же он маленькие велосипеды — недомерки. Может, для него подыщут винтовку-недомерок? Впрочем, он готов таскать на себе хоть пушку, только бы дали!

Сон пропал. Коля потянулся и открыл глаза.

— Проснулся? — Отец подошел, посмотрел на Колю и щелкнул его по лбу. Щелчок был чувствительным, но Коля не обиделся.

— Вставай, лежебока, — улыбнулся отец.

Коля сел на постели.

— Батя, а батя, в лес скоро пойдем?

Отец нахмурился, брови его сошлись над переносицей, между ними легла глубокая сердитая складка.

— В какой лес?

— А где жить будем.

— Кто тебе такое сказал?

— Ты мамке говорил, я слышал.

— Та-ак… Вот что, сынок. — Отец присел на край постели обнял Колю за плечи. — Ты уже не маленький. Запомни: язык надо держать за зубами. Кто бы о чем ни спросил — молчи. К нам люди приходят, а ты их видом не видывал, слыхом не слыхивал. Разумеешь?

— Разумею, — тихо ответил Коля.

— Вот так. И насчет леса — ни гугу. Время придет — снимемся и пойдем… — Отец вздохнул и поднялся. — Вставай, принеси воды, помоги матери.

Коля вскочил с постели, быстро оделся и, схватив ведра, направился к двери…

— Босиком не ходи. Роса нынче холодная.

— Ничего…

— Надень башмаки, кому говорю, — прикрикнула мать.

Коля поставил ведра. Подошел к печи, достал ботинки и с трудом натянул их на босые ноги. Ботинки были теплые, но еще сырые.

— И где ты их так заляпать умудрился! — проговорила мать.

Коля схватил ведра и быстро шмыгнул на улицу, чтобы не давать объяснений.

Все вокруг было залито солнцем. В траве сверкали капельки росы, будто кто набросал маленьких стеклышек.

Розоватые яблоки на гнущихся к земле зеленых ветвях запотели. Проведешь по яблоку пальцем, и останется темная влажная полоска.

Коля, держа оба ведра в одной руке, открыл калитку, вышел на дорогу да так и замер. В центре деревни, возле магазина, стояло несколько машин. А по тропинке, что вела к их хате, шагала кучка немецких солдат в черных касках и полицейские с черными повязками на рукавах. Впереди, размахивая руками, шел кто-то знакомый. Кто, Коля не успел разглядеть.

В одно мгновенье перекинул он ведра в сад и опрометью бросился в хату.

— Немцы идут!.. К нам!.. — крикнул он с порога.

Отец подбежал к окну. Мать уронила чугунок с картошкой. Картофелины бесшумно раскатились по полу.