Дыхание осени (СИ) - Ручей Наталья - Страница 42

— Будут, будут, — поддакивает Егорка, за что получает легкий подзатыльник и теперь хихикает, поглядывая лисенком.

Я уговариваю бабулю не мучиться в гостинице, зная, как она не любит казенные дома, и вообще — смысл, если я в порядке. Она пытается возражать, что я одна в чужом городе, а я едва не проговариваюсь о Макаре. Нет, этого говорить не нужно.

— Егорка есть, — выкручиваюсь.

— О, точно! — он притворяется пораженным, мол, как же сам не догадался, что есть у меня.

— Ой, ладно, — соглашается бабуля, — другой бы спорил — я не стану. Уеду на ночном поезде, а ты вот выздоравливай и приезжай, покажешься хоть.

— Соседям? — морщусь.

Есть такая особенность в маленьких городках, когда о тебе думает и знает больше народа, чем ты помнишь имен. А здесь тем более, новости ведь облетели — вышла замуж за богача! А не показывается! Наверное, стыдится своей маленькой родины!

А я не стыжусь, просто в ней задыхаюсь.

Приеду — обещаю, а время своего приезда не уточняю. Когда-нибудь и правда приеду. В гости. Ненадолго. Жаль, бриллианта больше нет, и мужа, но для соседей так даже лучше — больше поводов позлословить.

— Приедем, — поправляет Егор.

Бабуля вскоре уходит, а мальчик остается под предлогом глянуть на мою соседку, потому что он, как старший в семье и как защитник, должен быть уверен, что меня здесь никто не обижает.

— Нормальная соседка, — улыбаюсь, предвкушая их встречу. — Красивая, не замужем, так что еще можешь передумать на мой счет.

— А ты прям опасаешься, — фыркает.

И вот в палату входит Наталья, а я внимательно слежу за лицом Егора. Ну как, узнает? И что ей скажет? Так любопытно — жуть! Я даже слегка приподнимаюсь на кровати, чтобы не пропустить момент, и…

И ничего!

— Привет, — говорит Егор Наталье и отворачивается ко мне: — Ты права, она тоже красивая, но женюсь я все равно на тебе.

— Почему? — наш вопрос с Натальей звучит одновременно и таким тоном, словно мы обе метили в его невесты.

Мальчик смеется.

— Потому что тебе я нужнее, неужели не ясно?

Наталья садится рядом с ним на мою кровать, Егор, кряхтя, как старичок, подвигается.

— Но я замужем, — напоминаю. — А Наталья — нет.

— Вот глупая! — снова хохочет мальчик. — Пока я вырасту, ты разведешься, а она выйдет замуж.

— Слышал бы это твой брат, — говорю я и представляю мальчика соседке по палате. — Егор, брат Яра, и, как ты понимаешь, мой будущий муж.

Наталья, глядя на него, заметно бледнеет, и молча пересаживается на свою кровать. Понятно… Она когда-то говорила, что в снах видит своего нарожденного малыша темноволосым и кареглазым.

— Егор, ну все, покеда, — намекаю мальчику, — наверняка, брат уже заждался.

Тот понятливо поднимается, обнимает меня, а у двери обернувшись, подмигивает, мол, я свой выбор сделал. И как такому мальчишке не отдать сердце? Эх, девчонки-девчонки, я им даже завидую!

А, может, и нет. Он ведь узнал Наталью, наверняка узнал, но себя даже взглядом не выдал, а значит, эмоции легко блокирует и если не захочет, чтобы девочка поняла, что он чувствует, будет она биться об лед, как я с Яром.

— Красивый, — вздыхает Наталья.

— Ага, ты еще его брата не видела.

— Твоего мужа?

— Пока да.

Наталья кривится так, что понятно — видеть и не хочет.

— Как твой муж разрешил Егору прийти, — спрашивает задумчиво, — если считает тебя…

— Ага, шалавой, — подсказываю.

Для меня слова пусты и я легко произношу их. Главное, что я знаю и те, кто мне дорог. А что думают остальные… да кто они мне, чтобы о них думать? Наталья смущенно (вот уж не подумала бы) отводит взгляд, а я браво продолжаю:

— Он отдает мне Егора, так что своего нового мужа я воспитаю сама.

— Как отдает? Он же тебя ненавидит.

— А Егор любит.

— Тебе не кажется, что муж оставляет отходные пути, чтобы вернуться?

— Не кажется.

Уже в больнице я поняла, что видения, тогда, за домом, когда я умирала, не были бредом. Я, действительно, видела своего мальчика и склонившегося надо мной Яра. Он сказал, что не может… не может… а потом появился Макар. Но Наталья первая и, пожалуй, единственная, кто узнает эту деталь.

— Он сказал, что не может прикоснуться ко мне после своего охранника.

Есть слова на которые нечего ответить, поэтому я перевожу разговор на другую тему.

— А что у тебя? Лицо, вроде ты что-то затеяла, и это что-то мне определенно не нравится.

— Думаю, он просто струсил, — говорит Наталья, поднимаясь к окошку.

Любит своего, высматривает, а мучает зря. И сама мучается, я же вижу. И говорить о задуманном не хочет, а кажется, Матвей таки оказался прав и она готовится к бегству. Вот и я бегу от случившегося. Да, бегу, сейчас я это отчетливо понимаю. Если предположить, что секс был, а на видео он был явно, и если верить глазам и ушам, то я кончала. А я никогда не кончала с Яром. Ну если без языка… А теперь сопоставим: врач говорит, что я беременна от другого, Яра накачивают каким-то «озверином», плюс наркотик усугубляется алкоголем (возможно, даритель «озверина» и был инициатором «выпить за жизнь»), а потом подсовывают видеозапись, где женщина, которая с ним никогда не кончала, просто пресыщена оргазмами.

Что чувствует озверевший мужчина? Дикую обиду, отчаяние, свою слабость, а наркотик все это трансформирует в ярость. Он пытался сдерживаться — ласки были нежными, пытался. А я пыталась избежать его ласк.

Я не оправдываю его. Я просто анализирую. Но для полной картинки мне все-таки нужно поговорить с Макаром. Набираю его номер и предательски хриплым голосом говорю:

— Думаю, нам стоит поговорить…

— Да, — говорит он, — хочу.

Я слышу его дыхание в трубке, и еле дыша от волнения, спрашиваю:

— Когда?

— Могу приехать сейчас.

Я молчу: так страшно… узнать.

— Могу заехать утром и отвезти тебя в квартиру, где ты будешь жить после больницы. Там и поговорим. Я как раз сейчас ищу варианты.

Он снимет для меня квартиру… Ну да, мне же нужно где-то жить… Он снимет для меня квартиру и предлагает встретиться с ним… один на один… Мне жутко, но я ведь знаю, как выглядит мой кошмар, уже знаю, а теперь я просто к нему прикоснусь. Но что, если в реальности все так и было — спала, не знала, что сплю с другим мужчиной, но истошно кончала? Что, если я и правда шалава?

— До завтра, — говорю я и моя рука, слабея, выпускает на кровать телефон.

Оборачиваюсь, чтобы положить его на тумбочку и вдруг замечаю оставленный бабулей и Егором ноутбук. Мой ноутбук, узнаю; тот самый, что мне подарил Яр. Зачем его принесли?

Включившись, ноутбук вместо заставки отображает фотографию бабули с Егором, а внизу высвечивается подпись курсивом: «Мы тебя любим!»

И я, уже не пряча слез и улыбки, совсем как радуга в дождик, думаю: а и путь кто-то мнит, что шалава! Меня и такой любят!

Глава 16

Рассвет пробивается нерешительно, чуть дрожа на пушистых ветках сосен. А вдруг прогонят? А вдруг ночь еще не ушла? После дождя город сонно смахивает с серых ресниц влагу, асфальт счищает с себя грязь шинами и ветром, воробьи, нахохлившись, чирикают, прогоняя уныние, а вороны с размашистым «ка-ар!», раскачиваются на проводах перед окнами, заменяя будильник.

Но я давно не сплю нормально, еще с той ночи, когда Яр выбросил меня из дома, а я за проживание в барских хоромах расплатилась кровью своего ребенка. Иногда проваливаюсь в дрему, но болезненную, тянущую за собой, а к утру выталкивающую из колючих объятий с головной болью. Иногда меня подхватывает полусон, но стоит шевельнуться Наталье, и я мгновенно открываю глаза. Я выспалась, пока болталась между жизнью и смертью и пока лежала в реанимации, а сейчас боюсь не успеть — не пожить — нет, такой пустяк; боюсь не успеть расплатиться.

Я не могу позволить Яру отделаться деньгами, они для него ничего не значат. Мне нужно взять что-то такое, что бы представляло для него хоть какую-то ценность. Егор, как и я — завеса, мешающая размахивать руками в тесном душе, поэтому он будет только рад от него избавиться. Я с удовольствием возьму мальчика к себе, мне тоже одиноко в этом городе, и в сердце и вообще; а вот имя, род, репутация — здесь можно сильно задеть. Одна не справлюсь, с Макаром будет намного проще. Хотел меня? Пожалуйста, теперь и прятаться не придется, бери. А я почти здорова, сегодня-завтра выпишут, и вуаля, смогу. Теперь я многое смогу, даже отдаться другому, не думая при этом о Яре.