Дыхание осени (СИ) - Ручей Наталья - Страница 38

— Ты что-то вспомнила, — замечает Наталья.

— Нет, просто я теперь знаю, как в мире появляются ясновидящие.

— Рождаются, как все.

— Рождаются, как все, а потом с них встряхивается мишура.

— Как с тебя?

— Ага.

— Ух! — подскакивает на кровати, глаза сверкают лукавством и предвкушением. — Погадаешь?!

— Да нечего тебе гадать: простишь своего сероглазого и выйдешь за него замуж.

— У него трое детей.

— А ты ему родишь четвертого.

— Нет. Не хочу. Он… с ним все сложно.

— Не спорь со мной!

Делает вид, что пугается, и замолкает, только глаза выдают любопытство: расскажу или нет, чем меня озарило. Я, выдержав пять минут, раскалываюсь, и говорю о Ларисе, о нашем разговоре, о трех месяцах без квартплаты, а том, что в клуб меня притащили практически силой, плюсуем ко всему один пустующий столик, бесплатные коктейли от бармена, и вуаля! Наивная невеста для миллионера готова!

— Логично, — соглашается Наталья, — и все-таки что-то не сходится.

— Что?

— Не знаю, что-то крутится в голове и не могу уловить.

Признаться честно, я тоже. Есть какое-то сомнение, а в чем оно заключается… Я чего-то не вижу, что-то не охватила…

— Надеюсь, не придется ждать следующей встряски, чтобы сложить всю картинку, — бросаю свое желание в космос. Это я телевизора обсмотрелась. На днях как раз показывали передачу про вселенную, которая слышат все наши желания. Раньше я бы не поверила, а теперь думаю, что кто-то же сохранил мне жизнь, кто-то вернул, назвав чьим-то счастьем. Он, конечно, ошибся, от меня тоской за версту несет и вряд ли я кому-то буду в радость, но наличие высших сил это не отменяет.

А Наталья знай себе подхихикивает.

— Надейся, — говорит, — надейся.

И я, не удержавшись от шпильки, в сердцах бросаю:

— И как Матвей тебя терпит?

Каюсь, каюсь, но у нее действительно скверный характер! Ее бы замуж за Ярослава — еще вопрос, кто кого бы таскал за волосы. И обидчивая жуть! Вздохнув, выходит из палаты. Да ну и пусть! Хоть спокойно подумаю, может, и найду ускользающий пазл.

Только настроилась, только закрыла глаза…

— Извините, к вам можно?

Так с закрытыми глазами и анализирую: мужчина, допенсионного возраста, незнакомый, и мне все равно кто он.

— Сегодня не принимаю.

Понятно же, что человек спит — чего тревожить?

— Злата…

Рефлекс срабатывает, и открываю глаза. Действительно, мужчина, на пенсию явно не собирается — от тридцати до сорока по возрасту, чуть уставший — с дороги, что ли? Ага, вспомнила: я вместе с Натальей как-то наблюдала за ним из окна.

— Матвей? — приподнимаюсь на подушках.

Он моментально оказывается рядом, помогает мне устроиться поудобней, чтобы не потолок, а его рассматривать. Сам оглядывается на дверь, бросает взгляд на часы и снова на меня, и присаживается на соседнюю кровать. Спешит, очевидно.

— Наталья вам обо мне рассказывала?

— Только в общих чертах, — успокаиваю его.

Он понятливо улыбается. А ничего мужчина — приятный и детей любит.

— Я знаю в общих чертах о вас, вы — обо мне. Не против, если поговорим?

Одного поля ягода с Яром — сразу к делу, нахрапом, пока не одумаешься. Вот зря я опять о том, о ком не нужно, вспомнила — и так настроения не было…

— А долго? — кошусь на дверь. — Мне, знаете, болтать еще тяжело.

— Вам и не придется, — успокаивает и сам заметно расслабляется. Его мобильный голосит, но он немилосердно жмет отбой. Устав, отключает звук. — Это должно означать, что я занят.

Я пожимаю плечами — надеюсь, на этом и остановимся в перечне, что там у него что означает. Я на работу к нему не собираюсь, да и в друзья не рвусь. Вот он высокий, среднего телосложения — в принципе, можно сказать, обычный, а какая-то аура у него давлеющая. Зашел и занял все свободное пространство, как порыв сильного ветра. Поверив в аллюзию, хватаюсь за спинку кровати, а то мало ли, мне падать нельзя.

— Так что, только послушать? — пусть бы уже скорее начал и кончил.

Он, изучив мои сжатые пальцы и напряженную позу, кивает.

— И помочь или отказаться, — добавляет.

— А сразу отказаться нельзя?

— Нет, — улыбается по-акульи. — Так я начну?

— Ну, — милостиво соглашаюсь, — давайте.

Наверное, думаю, с Натальей хочет помириться, и хотя я вряд ли сойду за мудрого советчика в этом деле, сам факт тешит мое самолюбие. В любовные отношения других лучше не вмешиваться, но кто придерживается этого правила? Уж очень велик соблазн, вдруг твоего совета послушают и все выйдет, сказать потом самой себе спустя много лет, у камина, за чашкой вина: «Эх, если бы не я…»

И я уже готова вкусить терзания Матвея, и снисходительно и чуть поощряюще ему улыбаюсь, как слышу невероятное:

— Я хочу проучить Наталью.

И если у меня и оставались малейшие иллюзии, что любовь случается, они окончательно испаряются. Смотрю на мужчину как на врага: и надо было ему приходить?! Мне и так на душе скверно, а он…

— Вы знаете…

Могла бы встать и была посильнее — подвела бы к двери, развернула задом и пинка бы, с отпечатком презирающей его стопы на обтягивающих джинсах. Зачем упаковывать себя в вещи на два размера меньше? Жира нет, признаю, но остальные части тела слишком выпирают!

— Я люблю ее.

Наверное, мое лицо сдает мое удивление, потому что мужчина повторяет:

— Вы не ослышались. Я люблю Наталью, несмотря на ее невыносимый характер, привычку держать все в себе и верить слухам, утверждающим, что она мне не нужна.

— И именно поэтому хотите проучить?

— Да, — он ничуть не смущен моей колкостью. — Иначе она уйдет.

— У вас все запущено.

— А кому легко? Мне очень нужна ваша помощь, Злата, очень. Наталья хочет уйти, она думает, я об этом не знаю. Если я начну догонять — она побежит дальше. Поэтому я дам ей уйти, но мне нужно знать ее отходные пути на случай… если она не вернется.

Никогда не видела мужчину, который бы открыто признавался в чувствах. Наверное, это и подбило меня согласиться ему помочь. Это, а еще их история любви. Наталья уже не раз, не зная того, убегала от Матвея. Встречалась то с одним парнем, который и мизинца ее не стоил, то с другим. Ребята были между собой друзьями и оба, договорившись, отошли в сторону. Дескать, потому что оба любили. А по сути — оба ее бросили. У них строилась новая жизнь, а Наталья так и металась мыслями в прошлом, пока Матвей, — он, к счастью, приходился ее непосредственным руководителем, — не перевез ее в свой город. У нее не было шансов не влюбиться в него, и как он радовался, когда она, вопреки его статусу женатого, и вопреки слухам, которыми живет каждая фирма, была с ним. Но однажды поверила не ему, и сейчас, как заяц, мчится, заметая следы. А ведь ее ждут. Ее любят. Нужно просто подтолкнуть в правильном направлении.

После ухода Матвея я еще долго думаю над его просьбой. Может, и не придется вмешиваться, уж очень не хочется выглядеть злом. Пусть мирятся, пусть прощает его и живут долго и счастливо, без драм и голливудских погонь, а, космос? И даже как-то не завидно, что ей и Яр и Матвей. Наверное, человек достоин такой любви, а я…

И вдруг дверь приоткрывается и я вижу темноволосую рожицу, которая мне улыбается во все тридцать два. Моргаю. Мальчишеская ладонь взъерошивает волосы и машет мне. Моя рука машинально зависает в воздухе, а мои глаза… Моргаю снова. Так не бывает. Его здесь нет, он в Англии, и Яр бы никогда не подпустил ко мне ребенка после всего. Но мальчик не уходит. Наоборот, втискивается полностью.

— А почему бы не открыть дверь? — ворчу хрипло, и резко выдыхаю, когда он бросается ко мне и обнимает и сжимает так крепко, будто нас разлучают снова.

— Егор… — взъерошиваю его непослушные волосы. — Егорка!

Я все еще не верю, что это он. Вот здесь, в моей палате, а главное — после всего…

— Твой брат знает?

Качает головой, упрямо смотрит в глаза.

— Сначала мы приехали к тебе. Узнает. Позже.