Талисман Белой Волчицы - Мельникова Ирина Александровна - Страница 28

– Говоришь, тяжело? – усмехнулся Захар. – На вальцовке стоишь, прямого огня не чуешь! А горновым у печи не пробовал?

– Хрен редьки не слаще, – вздохнул Ерофей. – Работа тоже горячая.

– Куда уж горячее, – вздохнул Захар и, оттянув ворот, показал обезображенное шрамом плечо. – Видал? Дважды крещен. Водой и огнем, как Никола-угодник.

– Осталось только медные трубы пройти, – рассмеялся Ерофей, хлопнул приятеля по здоровому плечу и подмигнул ему: – А может, золотые?

И, расхохотавшись уже на пару, вошли в лавку Хорошилова. Здесь было не протолкнуться от массы желающих поскорее сбыть свой товар. Шум и гам стоял невообразимый.

– Креста на тебе нет! – кричал на лавочника патлатый мужик с рыжей всклокоченной бородой. – Чего изгаляешься, ирод? Бери уж так, задарма! Чё долго мучиться деньгу отсчитывать!

– Даром мне твоего товара не надо, – спокойно отвечал лавочник, – у меня своего добра полная лавка. Твой товар – мои деньги! Не берешь цену – отходи!

– Василь Силантьич, – надрывался Никита, уцепившись за прилавок. – Накинь хоть по пятачку...

Захар и Ерофей протиснулись к прилавку, выложили каждый свою связку топоров. Хорошилов пощелкал по лезвию одного из них.

– Хорош товар! Беру все по три гривенника за штуку, – но, встретив мрачный взгляд Захара, посмурнел и неохотно произнес: – Ладно, за все пять с полтиной, но ни копейки больше!

Он высыпал на прилавок горсть полтинников.

Захар и Ерофей быстро разделили деньги соразмерно количеству топоров.

– Бог смерти не даст – богатым будешь, – сказал Захар лавочнику, заворачивая деньги в тряпицу и пряча ее за пазуху...

Тот ничего не ответил, лишь окинул его хмурым взглядом.

Вечером к Захару прибежал Ерофей.

Захар сидел на крыльце, тачал себе новые ичиги.

– Сидишь себе? Мастеришь? – насупившись, спросил Ерофей. – А там казаков понагнали. Того гляди, начнут нашего брата нагайками охаживать.

Захар отложил ичиг в сторону.

– Что случилось?

– Литейщики отказались работать. Пришли в мастерские, а работать не стали. Тригер приехал, уговаривал, совестил, просил подождать, пока товар не продадут. Говорит, баржу одну у Кретова сожгли посреди реки, теперь пока из Североеланска новую под железо пригонят, потом погрузят, потом назад потянут, это ж не меньше недели пройдет... Так что до первого настоящего жалованья сколько воды утечет. Того гляди, еще сентябрь железо будем в лавку сдавать или харчами жалованье получать.

– Как ты думаешь, Тригер не врет?

– Тут уж ни убавить, ни прибавить. Немец слово свое завсегда держал. Думаю, и сегодня он все по-честному по полочкам разложил, дескать, не меньше месяца пройдет, прежде чем продадут весь товар...

– Хорошо, пошли, – поднялся во весь свой немалый рост Захар, – посмотрим, что за события творятся в нашей слободе.

Глава 15

Тропа вилась между деревьями, забирая и забирая вверх. Она и впрямь оказалась менее крутой и скользкой, хотя и более длинной, чем та, по которой они спускались к озеру, и хорошо просматривалась в наползающих на тайгу сумерках. Маша взяла Алексея под руку, и они шли молча, обогнав на одном из пригорков Владимира Константиновича и Михаила. Алексей поймал мгновенный взгляд купца. Словно бритвой прошелся он сначала по нему, затем по Маше. Но Михаил промолчал, взгляд притушил и тут же отвел его в сторону, а Алексей подумал, что теперь вряд ли получится наладить с ним благожелательные отношения. А ведь Тартищев в последнем из своих посланий настаивал на более близком знакомстве с младшим Кретовым. И после стычки на пароходе они почти помирились, но кто ж мог предположить, что появится в их отношениях помеха, которую Алексею не захочется устранить...

– Смотрите, Илья Николаевич, – прервала его мысли Маша, – маслята! Прямо на дорожку выскочили!

И вправду, прямо под ноги им высыпала целая стайка крепеньких маслят.

– Ну уж нет, хватит нам грибов! – засмеялся Алексей и потянул девушку за руку. – Лукерья больше не простит, если опять заставим ее на ночь глядя грибы чистить и жарить! Помните, как она на меня ворчала?

– Поворчит да перестанет! А грибы у нее получились отменные, у меня до сих пор слюнки текут, когда тот ужин вспоминаю. – Девушка сняла с головы шляпку и хитро улыбнулась. – Ну, чем не корзинка для грибов?

– Мария Викторовна! – произнес укоризненно Михаил. – Зачем же шляпку портить? Возьмите лучше мой картуз.

– Маша, перестань, – недовольно покачал головой учитель, – пора возвращаться, вот-вот стемнеет, а нам еще два часа до Тесинска добираться...

– Да тут всех дел на десять минут, – не сдавалась девушка и умоляюще посмотрела на Владимира Константиновича, – больно уж грибов хочется. Смотрите, – вытянула она руку в сторону отходящей вбок тропинки, – сколько их там! Словно корзину пятаков раскидали! – Она сделала пару шагов в сторону, ступила на тропинку и позвала Алексея: – Идите сюда, Илья Ни... – и вдруг вскрикнула и стала падать лицом вниз.

В один прыжок Михаил Кретов оказался рядом и подхватил ее на руки... Алексей опоздал только на мгновение...

– Плащ! Подстели быстрее плащ! – крикнул ему Михаил.

Алексей выхватил из рук учителя пыльник и расстелил его на обочине. Михаил бережно опустил Машу на него, но не положил на спину, а посадил таким образом, что она прильнула к его груди головой. Девушка была без сознания, и Алексей увидел, что из ее левого плеча хлещет кровь, и блузка уже промокла, и руки Михаила все в крови...

– Господи! – вскрикнул Владимир Константинович. – Миша, Илья! Что случилось? Откуда кровь?

– Самострел! – ответил сквозь зубы Михаил. Он отнял руку от плеча девушки. И Алексей увидел конец стрелы с коротким оперением, торчащий из раны.

– Хорошо, что стрела пробила плечо насквозь, иначе без хирурга не обойтись! Давай, Илья, поддержи Машу! – попросил его Михаил. – Надо приготовить тряпки для перевязки...

Алексей осторожно подвел руку под спину девушки. Бледное лицо ее было совсем рядом. Даже в сумерках было заметно, как бьется жилка на виске, а на нежной коже еще ярче проявилось с десяток веснушек. Сердце его сжалось, и он едва сдержался, чтоб не шмыгнуть по-детски носом, сгоняя набежавшие на глаза слезы...

Михаил тем временем быстро сбросил с себя верхнюю и исподнюю рубахи, мгновенно располосовал их выхваченным из-за голенища сапога ножом на длинные широкие полосы и приказал учителю:

– Быстро надергайте ягеля, Владимир Константинович, а мы с Ильей пока попробуем удалить стрелу... – Он велел Алексею придерживать Машу, а сам взялся за наконечник стрелы, торчащей у нее со спины, и выругался: – Сволочи! Кованый поставили! Четверик, как на медведя! – Он осторожно потянул стрелу, отчего кровь забила из раны фонтанчиком, и, вновь выругавшись, быстро отсек наконечник ножом, затем столь же быстро вырвал конец, торчащий со стороны груди, и крикнул учителю: – Ягель, быстро! – И прижал мох к ране. Тот сразу же набух кровью. Он отбросил его в сторону, протянул руку за следующей порцией и приказал уже Алексею: – Тряпки! Живо!

Затем сорвал с плеча Маши блузку, приложил прямо к ране новую порцию оленьего мха и ловко перевязал ей плечо, притянув предплечье к туловищу, пояснив при этом, что сделано это для того, чтобы Маша бессознательно не дернула рукой и не разбередила рану.

С момента выстрела прошло не более пяти минут, когда Михаил закутал Машу в пыльник и поднял ее на руки. Он строго посмотрел на учителя, затем на Алексея и не терпящим возражений тоном приказал:

– Спускаемся вниз, к даче! Теперь и речи не может быть, чтобы возвращаться в Тесинск. Сейчас я отправлю сторожа в город, через пару часов он привезет доктора, а пока ее нельзя беспокоить. Может опять открыться кровотечение. Пошли!

– Я, пожалуй, останусь. – Алексей вынул из потайного кармана «смит-вессон». – Думаю, следует осмотреть место происшествия...

– Давай, действуй, – кивнул ему Михаил, похоже, вид оружия его нисколько не удивил, он лишь уточнил: – Я скоро вернусь. Только вот Машу устроим как следует, и я тебе помогу! – Он сделал несколько шагов вниз по тропинке, оглянулся: – Гляди, осторожнее! Наверняка тут не одну такую штуку насторожили! – и заспешил со своей печальной ношей вниз. Следом за ним почти бежал вмиг постаревший Владимир Константинович...