Сибирская амазонка - Мельникова Ирина Александровна - Страница 66

– И что ж, совсем не бегали? – удивился Алексей.

– Бегали, – ответил Константин, – но слухи расходятся очень быстро, и подобным нарушителям тюремного устава можно было только посочувствовать, если они попадали в острог вторично. Конечно, тайная встреча с Иваном Столетовым стоила Нападову огромных денег. Ему удалось уломать конвойных доставить Столетова на часок, чтобы покормить своего товарища и полечить его от болезни глаз...

...Конвойные ушли, поверив слову колодника, что он не сбежит. Иван и Роман остались одни. Надо сказать, что оба, конечно же, дорожили своим положением на Урале, которое стоило им немалых трудов и денежных средств, но все ж они пренебрегли этим и стали обсуждать, как перехитрить саму Канцелярию тайных розыскных дел и похитить старца Паисия. И хотя оба имели приличный опыт по устройству побегов, все же шли на огромный риск. Успех задуманного должен был ухудшить и без того отчаянное положение Ивана и стоить свободы Роману. Но Столетов, который уже выдал однажды Паисия под пыткой, всячески настаивал на том, что старцу следовало бежать. Видно, были какие-то особые дела, о которых не стоило знать Тайной канцелярии, и свою жизнь они считали менее ценной по сравнению с ними.

– Что за дела? – переспросил Алексей.

– Об этом можно только догадываться, – сказал угрюмо Константин и повертел в руках свою трубку. Закурить ее он не решался из опасения выдать их убежище запахом табачного дыма, нюх на который у ратников был особый. – Вероятно, те самые дела, что в конце концов завели их за Шихан.

– Ладно, давай все по порядку, – предложил Алексей.

– Освобождение Паисия готовилось очень тщательно. Основное внимание уделялось устройству многократно дублированной цепочки тайников, где старец мог укрыться после побега. Обычные лесные убежища Нападов считал ненадежными, потому что по лесам вовсю рыскали военные команды в поисках беглых крестьян. Он предпочел дома верных людей в крупных селах и даже городах. В разные места Урала и Сибири ушли сотни и даже тысячи рублей. Но самыми надежными были те убежища, которые не стоили Роману ни рубля, – их хозяева знали, кого им предстояло прятать, и готовы были сделать все, чтобы жизнь старца оказалась вне опасности.

Подготовка побега заняла три месяца. Наконец все было готово. Заговорщики продумали несколько вариантов маршрута, на которых Паисия ждали сменные лошади. Первые сани стояли у самых стен Тобольского кремля. Но оставалось самое рискованное – подготовить все внутри этих стен. И тогда Роман Нападов проник в кремль, в тюрьму, чтобы все увидеть самому и просчитать детали освобождения старца. Ему удалось встретиться с Паисием и посвятить его в свои планы. Затем он уехал по заводским делам подальше от Тобольска – на Алтай. Нападов знал, что сразу же после побега любой из подкупленных им солдат назовет под пыткой его имя.

В середине декабря, за час до полуночи, старца Паисия вели по тюремному двору в камеру. На этот раз с него «почему-то» сняли ножные кандалы и оставили только ручные. И караульный тоже был один вместо прежних трех. Они остановились возле кремлевской стены у Павлиньей башни. Там доныне сохранилась узкая бойница. Обычно она была забита ставнями, но их кто-то снял в ту ночь. После солдат-конвойный даже во время жесточайших пыток на дыбе так и не признался, что знал о побеге. Он так и умер, распяленный на виске, то есть на дыбе, но до конца настаивал на том, что отвернулся ненадолго «для мочения», а старец Паисий в это время исчез.

Паисию исполнилось недавно сорок лет, он был силен и ловок, потому что полная лишений и страданий жизнь изрядно закалила его. И здесь он, не задумываясь, в ручных кандалах, выбрался из бойницы и бросился вниз со стены. Скатился с заснеженного холма высотой этак футов в двести или чуть ниже, на вершине которого находился Тобольский кремль. Внизу его ждал с крытыми санями тюменский казак, который тут же отвез Паисия к себе домой. Затем старца скрывал две недели в подполе своего дома в соседнем селе казачий атаман Федот Корнилов...

– Ну вот, – усмехнулся Алексей, – а мы еще удивлялись с Иваном, почему Шаньшин со староверами якшается. Оказывается, эта ниточка издалека тянется...

– Ты правильно, Алеша, заметил, – вздохнул Константин. – Только теперь эти нитки настолько перепутались, в такой клубок свились... – Он махнул рукой. – Слушай дальше, а то не успею закончить...

...После того тюменский ямщик Меркурьев отвез старца в Тюмень и укрывал некоторое время в своем доме. Оттуда Паисия перевезли на Урал и прятали под самым носом Портищева, в Невьянске.

Тайная канцелярия, которая из-за дальности расстояния еще не подозревала о побеге, рассылала один за другим секретные циркуляры, требуя усилить охрану зловредного автора «лаятельного письма». Тобольские власти отправили во все стороны на поиски старца воинские команды, и тут же запылали скиты – кое-где общины старообрядцев ответили на эти старания самосожжением. Акинфий Демидов пожаловался императрице на произвол и беззаконие, которое солдаты творят в его владениях. А Портищев, в свою очередь, отправил жалобу в Сенат на самого сибирского губернатора Бутурлина, который якобы потворствовал опасным врагам престола. К ним он поспешил причислить Демидова и Осокина. Свара началась, не приведи господь! А старец Паисий под шумок отсиживался на Невьянском заводе, затем в монастырьке Нападова на Нижнетагильском заводе. Правда, там его чуть было не схватила военная команда, спасли лишь дозоры, которые выставляли вокруг, да тайные ходы. Через полгода, летом, Паисий перекочевал в лесные убежища по рекам Сылве и Буте. А уже в январе следующего года провел под самым носом у команды полковника Низовского на заимке купца Никодима Зайцева собрание руководителей крестьянских старообрядческих общин.

Старца так и не поймали, но через двадцать лет его имя вновь всплыло в связи с печально известными нарскими событиями, когда несколько сотен казаков и старообрядцев отказались присягнуть новому императору после неожиданной смерти Павла. Давно по приказу Екатерины старообрядцы, или как они себя иногда называли «каменщики», потому что бежали «за Камень», то есть за Урал, получили свободу от подушной подати и рекрутчины, но все же налоги они платили в два раза больше, чем никониане, а, самое главное, вне закона была поставлена старообрядческая семья: венчание разрешалось лишь по православному обряду, детей староверов должны были без их согласия обращать в официальную веру, налагались жестокие штрафы за исполнение любых треб по старым обрядам. Еще при Петре Первом был разгромлен крупнейший центр раскола в Керженце на Волге, и тысячи старообрядцев бежали на восток. Специальный розыск, учиненный Священным синодом, обнаружил на огромных пространствах вплоть до томской тайги и Кузнецкого уезда, то есть вблизи тех мест, где мы с тобой находимся, сотни, представляешь, многие сотни тайных убежищ староверов. И это те, которые удалось обнаружить. А сколько их было и в вовсе не доступных местах?

– Откуда тебе все это известно? – поразился Алексей.

– Служба такая, – улыбнулся Константин, – не помнишь, какими полномочиями я наделен? А прежде чем сунуть голову в это гнусное дело, я очень долго готовился. Не один день провел в библиотеках Академии наук и Священного синода. Там я познакомился с секретными приказами и списками «пустынь» по районам. В них порой скрывалось по нескольку сотен беглецов. Некоторые из них удалось захватить врасплох. Я видел длиннейшие реестры старинных книг, обрядовой утвари, образов, которые были уничтожены солдатами. Трефильевская пустынь, Тавинская, Якимовская, Теврийская, Ировская, Томского дистрикта Тавалганская пустынь, Кузнецкого дистрикта Баровская пустынь... Это немногие, что я запомнил. Но более всего меня удивила Аремзянская пустынь. Этот скит располагался вблизи Тобольска и имел большое влияние среди крестьян и казаков. Сдается мне, что в свое время он был чем-то вроде Шихана для нынешних ратников веры. Власти долго не знали, где он находится. В нем даже образовалась своеобразная школа, где детей учили старославянскому письму, обычаям и традициям старой веры. Руководил этой «школой» казак Страшилов, за что впоследствии и был посажен на кол. Дошло до того, что в одно прекрасное мгновение некоторые чиновники Тобольска и даже духовные чины с ужасом обнаружили, что их дети с упоением играют «в скит» вместе с аремзянской деревенской ребятней.