Сибирская амазонка - Мельникова Ирина Александровна - Страница 57

Наконец, взаимная радость поутихла. Алексей взял пса за ошейник и прошелся с ним по краю поляны, стараясь определить по следу, откуда тот появился. Вскоре он этот след нашел. На фоне густо усыпанной серебристыми капельками росы травы он казался более темным. Но след шел от реки, а не от леса. И, спустившись на берег, Алексей обнаружил на мокром песке отпечатки собачьих лап. Похоже, пес переплыл реку, тем более что течение и ширина русла позволяли сделать это, но тогда непонятно, как он оказался на противоположном берегу, если, по расчетам Алексея, заимка располагалась где-то за его спиной.

Он с недоумением огляделся по сторонам. Если его искали, то почему Соболек пришел с другой стороны? Ведь они не переправлялись через реку, когда пробирались к Шихану. Просто повернули от нее назад. Да и разве он мог не заметить даже в ночной темноте, что оказался на другом берегу реки.

Алексей тупо уставился на реку. Она была довольно полноводной и широкой, и лишь на перекате ее можно было перейти вброд. Нет, он точно помнил, что реку не преодолевал ни пешком, ни на лошади. Лошадь? Вспомнил он вдруг о своей ночной спасительнице и огляделся по сторонам. Он знал, где привязал ее к дереву, но от нее самым непонятным образом остались только несколько следов копыт и помет на том месте, где она топталась у дерева.

Алексей подошел поближе. Затем обошел ближайшие заросли. Лошадь исчезла! Он тщательно исследовал кору дерева, но не обнаружил ни остатков повода, ни следов рывка – глубокой борозды или ссадины, которые остаются в подобном случае. Похоже, лошадь сама отвязалась и ушла в неизвестном направлении еще до того, как выпала роса, иначе ее след был бы столь же заметен, как собачий.

Он понимал, что абсолютно невозможно, чтобы она могла сама отвязаться. Ведь он хорошо помнил, на какой узел затянул повод, опасаясь, что лошадь сумеет освободиться и ускакать к своим хозяевам. Присев на камень, Алексей огляделся вокруг. Пес льнул к его ногам и льстиво заглядывал в глаза, вероятно, просил покормить его. Но он и сам бы дорого отдал даже за маленький ломтик хлеба, за обломок сухаря, лишь бы заглушить голод, который изматывал его сильнее, чем неизвестность и те непонятные события, которые происходили вокруг. Кто разжег костер, откуда взялась лошадь и куда вновь исчезла, почему река оказалась в неположенном месте? Возможно, Соболек знал ответы на эти вопросы, но он не умел говорить, а лишь преданно следил глазами за Алексеем, а с его языка беспрестанно текла слюна – пес не на шутку проголодался.

Вернувшись к костру, Алексей подбросил в огонь несколько сучьев. Пламя весело заплясало по ним, и почти одновременно с этим рассеялся туман, выглянуло солнце, и он смог наконец сориентироваться. И – запутался окончательно. Неужели он вышел к совершенно другой реке, столь же крупной, как Кызыр? Это было единственным правдоподобным объяснением случившемуся, только близнецы почему-то ни разу не упомянули, что поблизости протекает еще одна река, равная Кызыру по силе и ширине русла.

Может, это тот самый приток Кызыра, которого они достигли на пути к Шихану? Нет, не похоже. Тот был и уже, и менее полноводным... Пока Алексей с недоумением созерцал незнакомую ему реку и мучился догадками, Соболек деловито шуршал в кустах. Затем там что-то пискнуло, а через пару минут пес появился, довольно улыбаясь и виляя хвостом. Видно, не дождавшись завтрака от Алексея, он уже добыл себе пропитание.

А день разгорался. Солнце взошло над лесом и высушило росу. Алексей поднялся на ноги, прихватив карабин. Возможно, по дороге ему удастся подстрелить глухарку или рябчика, а Соболек должен вывести его к заимке...

Но пес словно взбесился. Стоило Алексею сделать несколько шагов от костра в противоположную от реки сторону, как он принялся бросаться на него, оглушительно лаять, а после вцепился в штанину и, упираясь задними лапами в землю, сердито заворчал, точно упрекая его за бестолковость.

Алексей склонился к нему и ухватил за ошейник.

– Домой, Соболь, домой! – приказал он собаке, но она уселась на хвост и лишь поворачивала голову с боку на бок, будто изучала его, однако стоило ему сделать еще один шаг, вскочила на ноги и оскалилась, показав крупные клыки. Пес сердился на его непонятливость.

И Алексей сдался.

– Ладно! Веди меня! – махнул он рукой и направился к реке.

И тотчас пес, закрутив хвост кренделем, обогнал его и затрусил к берегу. Вскочив на камень у самой воды, он оглянулся на Алексея, как будто приказал: «Следуй за мной!» И тот подчинился.

Почти до середины реки Алексей прошел, не замочив сапог. Перескакивая с одного валуна на другой, он достиг открытого пространства. И тогда пришлось раздеться и, придерживая узел с одеждой и сапогами на голове, идти до берега вброд. В одном месте он провалился по самую грудь и, барахтаясь в воде, намочил одежду и чуть было не утопил сапоги и карабин...

Вода оказалась ледяной, солнце припекало по-утреннему слабо, и когда Алексей достиг суши, у него зуб на зуб не попадал от холода. Он несколько раз пробежался взад-вперед по берегу, попрыгал на месте, затем влез в сырую одежду и натянул мокрые сапоги. Вдобавок Соболь вздумал тут же отряхнуть свою шубу и обрушил на него водопад ледяных брызг.

Но это было не последним испытанием для его нервов. Поднявшись на крутой откос, пес внезапно насторожился. Он задрал морду и принялся жадно ловить носом воздух. И в этот момент Алексей услыхал, что где-то далеко внизу заржала лошадь, затем другая. Неужто он все-таки вышел к зимовью? Он с удивлением огляделся по сторонам. Эти места, без всякого сомнения, Алексей видел впервые. Возможно, потому, что он подходил к зимовью с противоположной стороны, или, вернее всего, ночная темнота не позволила разглядеть детали, и теперь все вокруг казалось ему совершенно новым и незнакомым.

Он пробрался сквозь густую поросль молодого березняка и застыл от неожиданности. Гора уходила вниз крутым откосом, а под ней в ущелье снимался с ночлега сэр Корнуэлл со своими индусами. Люди в лагере сновали, как муравьи: убирали и складывали палатки, седлали и вьючили лошадей. Правда, там были одни индусы. Как Алексей ни вглядывался, он не заметил ни того, ни другого проводника. Сам Корнуэлл сидел на камне в стороне от суматохи и, положив на колено планшет, что-то рассматривал. Вероятно, карту, потому что Ахмат стоял рядом с ним и то и дело показывал зажатым в руке кнутовищем на запад, где в пелене утренних туманов скрывался Шихан. С высоты своего откоса Алексей ясно различил характерно изрезанную вершину гольца и поразился, что тот был совсем близко, гораздо ближе, чем от зимовья.

Алексей почти не удивился, увидев экспедицию, гораздо больше его изумило то обстоятельство, что он каким-то непостижимым образом оказался ближе к Шихану, чем Иван и близнецы. Но почему тогда Соболь уводил его от зимовья? Никак не могли его товарищи переместиться за ночь так далеко, полагая, что он, вернее всего, заблудился. Разве могли они бросить его на произвол судьбы? И не зря Соболь так извозил свою шубу и набил лапы. Наверняка Сашка направил его по следу Алексея, просто не мог не направить...

Все эти мысли промелькнули в голове Алексея, пока он наблюдал из-за кустов за копошением в лагере Корнуэлла. Подчиняясь командам Ахмата, индусы действовали четко и быстро. Они и вправду походили на небольшой военный отряд, беспрекословно выполнявший приказы своего командира. Однако подобная слаженность может выработаться не только на войне, но и в совместных походах, где требовательность и дисциплина нужны, чтобы выжить в тяжелейших условиях дикой природы. Теперь ему стало ясно, откуда могла появиться лошадь, но было абсолютно непонятно, куда она потом бесследно исчезла. Издалека все кони индусов были похожи друг на друга, как две капли воды, к тому же он не смог разглядеть свою спасительницу как следует, поэтому успокоил себя мыслью, что она все-таки не пала жертвой разбойного нападения медведей, а благополучно вернулась в лагерь.