Ржавый Рыцарь и Пистолетов - Мельникова Ирина Александровна - Страница 72

– Что именно?

– А вот тайны сии я не уполномочен разглашать, – проворчал Корнеев. – Одно скажу, будь ты девица попроще, известили бы тебя повесткой, вызвали б к следаку, и вся недолга. А то заставили антимонии разводить, словно у меня других дел нет, как тебя на беседу к начальству приглашать! Тоже церемониймейстера нашли!

– Леонид, не гоношись, скажи только, в каком качестве меня приглашают на допрос?

– Не на допрос, а на беседу, дуреха!

– Но зачем? Если нельзя говорить, то намекни хотя бы!

– Оляля и его картины! – быстро сказал Корнеев. – И все! Больше ни слова!

– Неужели Лялькины картины всплыли? Ленечка, признайся, правда всплыли? Через два с половиной года?

– Ничего не знаю, – буркнул Корнеев, – детали тебе генерал изложит. И не голоси до поры до времени, а то своего благоверного разбудишь!

– Он уже не спит, на кухне с матерью разговаривает.

– Наш человек! – констатировал полковник и добавил: – За тобой генеральский лимузин пришлют. Водитель позвонит, когда подъедет.

– И на том спасибо! – съязвила Даша. – С почетом повезут... Все менты навытяжку стоять будут.

– Естественно! По заслугам и почет! – отозвался весело Корнеев. – Впрочем, тебе не привыкать в шикарных лимузинах раскатывать. Слышал, Алексею в Питере генерала присвоили?

– Присвоили, но на что ты намекаешь? – теперь обиделась Даша. – К твоему сведению, у него нет шикарного лимузина, и он не великий любитель возить жен на служебных машинах.

– А я что говорю? Наш человек, хотя и сел в важное кресло! Скажи, Сергей Кужугетович[7] не собирается земляка в Москву перетащить?

– Ему и в Питере хорошо, при том что переезд Алексея в Петербург не связан с землячеством. Будто не знаешь, что он перевелся по семейным обстоятельствам.

– Да уж, как нитка за иголкой. Такого мужика из края увела! В этом плане у тебя уникальные способности, Дарья Витальевна!

– Ты на что намекаешь? – насторожилась Даша.

– На то и намекаю, – вздохнул Корнеев, но уточнять не стал, лишь вздохнул тяжело: – Ладно, закругляюсь, а то у меня люди под дверью... Но смотри не проспи и запомни, в двенадцать ноль-ноль...

– На рандеву к Полевому, – закончила фразу Даша. – Запомню и не просплю. Все равно сон перебил!

Она надела халат и вышла из спальни. Алексей и впрямь пил чай на кухне. Но в одиночку. Правда, рядом стояла чашка с недопитым чаем.

– Где Марфа Артемьевна? – спросила Даша, усаживаясь напротив.

– Павлик заплакал, и она ринулась к нему, – улыбнулся Алексей. – Баюкала его, баюкала и сама заснула. Тоже ведь ночь не спала. Спрашивала, когда в Сафьяновскую собираемся? Не хочет она нам сына отдавать! Говорит, замучаем ребенка в суете. Не дай бог, сглазит кто!

– Так она не поедет с нами на открытие музея? – удивилась Даша. – Мира Львовна ее ждет, потом хор ветеранов... Она же поет в нем...

– Сказала, что внук дороже. А церемонию посмотрит по телевизору. И Мире Львовне уже успела позвонить, извинилась.

– Я до сих пор поражаюсь их дружбе с Мирой. Та по характеру волчица, одинокая старая волчица. Как ее Марфа Артемьевна укротила, понятия не имею?

– Ты плохо знаешь матушку. Она с кем угодно общий язык найдет. Любого интеллектуала заговорит и на лопатки положит, не смотри, что образования кот наплакал. Ты попросила ее Мире Львовне помочь, вот она и выполнила твой заказ. И надо сказать, обе старушки поработали на славу. Матушка пускай музейным делом сроду не занималась, но, как большой спец по крупнорогатому скоту, всех местных чинодралов в бараний рог скрутила. Она тут успела кое-что поведать из этой эпопеи. И как дом Арефьева пытались отобрать под нелепым предлогом, и как коммерсанты подкатывали...

– Алеша, ты забываешь, что я в курсе этих проблем. В Краснокаменске я бывала гораздо чаще, чем ты обедал дома. – Даша с обидой посмотрела на него. – Мира держала меня в курсе, и воевать приходилось не только в крае, но и в столице...

– Ладно, оставим этот разговор, – сказал Алексей миролюбиво. – Я знаю, музей – больная тема для тебя. Но все хорошо, что хорошо кончается. Завтра открытие, первые Арефьевские чтения и, дай бог, не последние. Ты созванивалась с оргкомитетом?

– С Татьяной, что ли? – вздохнула Даша. – Она еще вчера передо мной отчиталась. И хотя мероприятия проходят в рамках губернаторской программы, она знает, я не терплю халтуры и равнодушия. Конечно, если за дело берется Танька, все будет достойно, но душа волнуется: накладок, понятное дело, не избежать.

– Оставь волнения на долю оргкомитета. Ты только гость праздника! Не переживай, отдыхай и наслаждайся! Павлик останется с бабушкой, ни хлопот тебе, ни забот!

– Я так не могу, – сказала Даша упрямо. – Обязательно найдутся те, кто постарается испортить праздник: напьются или драку начнут.

– Не паникуй раньше времени. Тебе ведь атаман обещал, что порядок вместе с милицией будут обеспечивать конные казаки.

– Обещал, но где гарантия, что казаки не напьются первыми? – вздохнула Даша и посмотрела на часы. – Да, только что звонил Корнеев. Через час за мной пришлют машину. Зачем-то я понадобилась Полевому и представителю Интерпола. Леонид сквозь зубы, но сказал, что за рубежом нашлись какие-то Гришины картины. Хотят со мной побеседовать.

– Почему именно с тобой, а не с Гусевым? С Олялей работал Михаил, а не ты!

– Этого я не знаю, – Даша поднялась из-за стола. – Вероятно, с Манькой они тоже встретятся. Если не встретились уже. Сколько его таскали-мытарили по поводу Гришиной смерти и в прокуратуру, и в милицию, и в налоговую. Ежели б ты его увидел сейчас, не узнал. За эти годы Гусев похудел на полцентнера. Мне его жалко, только он со мной до сих пор не разговаривает, словно я виновата в его проблемах. Пусть скажет спасибо, что за решетку не угодил со своими махинациями. Вовремя раскаялся и все долги и штрафы по налогам заплатил. – Даша усмехнулась. – Танька тоже вовремя с ним разошлась! И весьма удачно прибрала к своим рукам издательство и прочую недвижимость. Михаилу оставила галерею. А он все дела запустил, за собой не следит, вечно небритый, желчный, обрюзг...

– Но ведь он женился на своей любовнице? Говорят, очень красивая молодая женщина.

– Которая по счету? – весьма ядовито справилась Даша. – Третья, четвертая или пятая? Они от него гуляют налево и направо, а Мишка пьет запоем да поколачивает их. Поэтому дамы сердца надолго под его крылом не задерживаются. А Танька, представь себе, сейчас не страдает. Похорошела, помолодела, любовник у нее недавно объявился, лет так на пятнадцать ее младше. И что удивительно, души в ней не чает.

– Ох, смотрю, не любишь ты Михаила! – засмеялся Алексей.

– А за что мне его любить? – удивилась Даша. – Я ведь не скрывала и в глаза ему сказала, что гибель Гриши на его совести. Прямо или косвенно, он в этом деле определенно замешан! Не мне судить, в какой степени, но замешан, без всякого сомнения! Как бы он ни крутил хвостом, я стопроцентно уверена: он оттого и пьет, что совесть нечиста. И дела у него наперекосяк пошли, потому что без Лялькиных картин его галерее полнейшая труба!

– Ладно, не злись! – улыбнулся Алексей. – Давай я тебя до управления подброшу.

– Не надо. Оставайся дома и хорошенько отдохни. После обеда поедем в Сафьяновскую. Я все-таки хочу заранее все посмотреть, поговорить с Мирой, с Татьяной. Завтра вряд ли получится.

– Слушаюсь, товарищ главнокомандующий! – Алексей обнял ее и поцеловал в губы. – Только не задерживайся! А то я знаю этих ментов, на радостях банкет закатят!

– Господи, Щеглов, да ты никак ревнуешь? – Даша с веселым удивлением уставилась на мужа. – С чего бы это?

Алексей отвернулся к окну, и голос его прозвучал подчеркнуто оживленно:

– А скажи-ка, хорошо я поступил, что не продал квартиру? Теперь тебе есть где остановиться, когда приезжаешь в Краснокаменск.

– Щеглов, не переводи стрелки! – сказала Даша строго. И, обняв мужа за плечи, заставила его посмотреть ей в глаза. – Говори, что тебя мучает?