Ржавый Рыцарь и Пистолетов - Мельникова Ирина Александровна - Страница 4

– Куда доставить принцессу?

– На правый берег, в Запруднево.

– Знаем, – расплылся в улыбке таксист, – сами там живем. Но, дамочка, согласитесь, снег, гололед. За двести рублей поедем?

– Поедем, – вздохнула Даша, – надеюсь только, вы не маньяк?

– Маньяк? – опешил водитель. – С чего вы взяли?

– Сам подрулил, – ответила она. – Обычно я не сажусь к таким водителям и первую в очереди машину никогда не беру.

– А что, встречались с маньяками? – весело поинтересовался водитель.

– Нет, – улыбнулась Даша в ответ, – не испытала подобного счастья.

Она села на переднее сиденье. И вдруг в зеркальце заднего обзора заметила черный джип с тонированными стеклами, и хотя у него были краснокаменские номера, сердце ее екнуло. Только один человек на свете мог так лихо остановить машину впритирку к гостиничному крыльцу. Она не ошиблась. Влад вышел из машины. Все такой же подтянутый, с прямой спиной, без малейшего намека на живот. Длинным черным пальто и белым шарфом (не хватало лишь шляпы с твердыми полями) он напомнил ей вдруг чикагских гангстеров тридцатых годов, такими их любил изображать Голливуд. И все же она немного покривила душой. Макаров нынче смотрелся более импозантно, чем в форме, только стрижка осталась прежней, очень короткой, и волосы сильно поседели.

– Закрывайте дверцу, едем, – сказал водитель, заметив, что пассажирка одной ногой все еще на улице. – Выстудите салон.

Она послушно захлопнула дверцу. Влад уже входил в гостиничные двери. И она наконец перевела дух. Оказывается, в этот момент она забыла, что надо дышать.

– Эге, – многозначительно заметил над ее ухом таксист, – какие люди в нашем Копай-городе объявились! С чего это генерал опять нашу волну рассекает?

– Какой генерал? – спросила она, стараясь изо всех сил, чтобы ее голос звучал равнодушно.

– Да бывший начальник краевой милиции. Владислав Макаров. Крутой был мужик, однако! За три года всех местных жуликов к ногтю прижал. Мы уж думали, в губернаторы пойдет, только в Москве быстрее сообразили, что к чему, и к себе забрали! Правда, вскоре сняли. Говорят, то ли проштрафился, то ли вовремя не прогнулся.

– Такова судьба всех генералов! – усмехнулась она.

– Ты здесь в командировке, что ли? – таксист почему-то воспринял ее улыбку неадекватно и перешел на «ты». – И как такую красоту муж из дома отпускает?

«Ну вот, началось! Их что, на специальных курсах обучают, как с одинокими пассажирками заигрывать?» – подумала она тоскливо, но вслух недружелюбно ответила:

– Отпускает, потому что доверяет!

Но водитель уже затоковал, как глухарь. И как глухарь, никого не слышал, кроме себя самого. С виду он был вполне приличным мужиком, крепким, широкоплечим и довольно симпатичным, если бы убрал с лица самодовольную ухмылку. Заметив ее взгляд, таксист, видимо, решил, что полностью завладел ее вниманием, и расплылся в улыбке, блеснув золотым зубом.

«Фу, как пошло!» – поморщилась и мысленно упрекнула себя Даша. Она была крайне недовольна собой. Вместо того чтобы вовремя одернуть этого наглеца, развела с ним тары-бары! Но ничего не успела сказать, водитель продолжал развивать тему взаимоотношений полов.

– Зря доверяет! – произнес он с чувством и покрутил пальцем у виска. – Любая баба спит и видит, как своему мужику рога наставить. Тем более сейчас везде только про секс и говорят. И по ящику, и в газетах, журнальчики всякие... – Воспоминание о журнальчиках прибавило масла в его глазах. Он окинул Дашу оценивающим взглядом. – А то давай сговоримся? Я сегодня меняюсь в восемь. Можно часа четыре погулять! Я хорошо зарабатываю! А потом к тебе в номер! И... – он изобразил непристойный жест, – до утра! Что, скажешь, мне силенок не хватит? Никто пока не жаловался!

– Останови! – произнесла Даша сквозь зубы. – Немедленно останови, тварь такая!

– Ты что? – поразился ее соблазнитель. – Испугалась?

– Останови! – почти выкрикнула она, едва сдерживаясь, чтобы не съездить по самодовольной роже. – Я выйду!

– Так на мосту же! – растерялся водитель. – Здесь нельзя.

– Остановишь сразу за мостом! И не шути! – Даша вытащила из сумочки газовую «беретту» и положила на колени.

– Ну, совсем дура баба, – произнес расстроенно водитель. – Чокнутая, однако! Я же пошутил!

– Я тоже пошутила! – Даша бросила ему на колени сотню. – Возьми, за моральный ущерб!

– Да ладно тебе, – водитель сконфуженно посмотрел на нее, – нельзя уж зубы поскалить! Красивая ты бабенка, и кольца нет! – кивнул он на свободную от рукавички правую руку Даши. – Жалко таких, однако!

– Ты себя жалей, меня не надо! – рассердилась Даша. – Много таких жалельщиков развелось!

– Ну, ты колючая, прямо как ежик! Ежик-злюка! У сына в книжке такой нарисован. Иголки во все стороны торчат.

– Я не ежик, я – метр колючей проволоки. – Даша отвернулась и стала смотреть в окно.

– Ишь ты, – водитель покачал головой, – видно, крепко цепляешь мужиков на свои колючки, ходу не даешь... Смотри, жизнь ведь она одна. Назад не повернешь!

Даша продолжала упорно молчать и смотреть в окно.

Водитель понял, что пассажирка больше не рвется покинуть его машину, и тоже замолчал, но включил магнитолу. Хрипатая, явно блатная особь затянула что-то гнусаво-тоскливое про славных братишек и грязных «мусоров».

– Сидел, что ли? – поинтересовалась Даша, не поворачивая головы.

– Чего нет, того нет, – охотно откликнулся водитель, – просто клиент сейчас такой пошел. Шансон из подворотни им подавай! – Он усмехнулся. Лицо у него и впрямь казалось приятным, особенно когда его хозяин перестал говорить пошлости. – Я ведь музучилище закончил. В Запрудневе во Дворце культуры работал, сначала худруком, а после директором. Хорошо работал, сундук Почетных грамот накопил. Наш молодежный театр по всему Союзу гремел, за границу ездили. В Германию, Венгрию, в Монголии даже побывали. Только теперь во Дворце мебельный салон, а молодежь по подъездам да подвалам травку курит и клей нюхает.

– Постой, так ты, наверно, Гришу Олялю знаешь? Он во Дворце художником-оформителем работал?

– Конечно, знаю, – оживился водитель и недовольно пробурчал: – Так бы сразу и сказала, до Оляли, мол, довези. А то сразу маньяк, такой-сякой!

– Как он? Пишет картины? Не колется?

– Пишет, – кивнул головой водитель и протянул ей ладонь: – Костя. Меня в Запрудневе все знают.

– Даша, – пожала она жесткую ладонь с твердыми бугорками мозолей.

– Даша? Так ты... – Константин смачно припечатал ладонь ко лбу. – Гришка все время о тебе талдычит. И как я тебя не узнал, ведь столько раз по телевизору видел? А Райка моя твои книжки до дыр зачитала. И мне подсовывала, но, каюсь, ни одной не прочитал. Деньги надо зарабатывать, однако.

Впереди показались многоэтажные свечки и серые корпуса «хрущоб». Это начиналось Запруднево – поселок, где жили рабочие шинного завода и пригородного агрокомплекса. Высокие сугробы высились по краям дороги, и машина, казалось, мчалась сквозь туннель. Снег по-прежнему валил не переставая.

– Оляля сейчас подшился, не пьет и не колется. Рожу отъел поперек себя шире, – продолжал докладывать водитель. – Его картины, слышь, в Японию ушли и в Канаду. И еще требуют. Какая-то выставка в Лондоне весной открывается, у Гришки аж пять картин берут. Он теперь и днем рисует, и ночью.

– Слава богу, – Даша перекрестилась, – я ему звонила из Питера, никто не брал трубку. Думала, уж не случилось ли чего плохого?

– Да ему телефон отключали за неуплату и свет. При свечке рисовал. А потом деньги большие получил, рассчитался. Только, дурик такой, почти все гонорары до копейки в художественную школу отдал. Заботится, видишь ли, о юных талантах, а сам в разбитых башмаках и в драной куртке бегает. – Водитель вытянул руку: – Да вон, гляди, однако, сам легок на помине, снег от ворот убирает.

Она почти на ходу выскочила из машины. Гриша Оляля, забросив в сугроб деревянную лопату, мчался ей навстречу, расставив руки и весело матерясь: