Немертвый в саду добра и зла (ЛП) - Харрисон Ким - Страница 12

- Арт снова беспокоил тебя? - сказал он, его почти тонкие черты лица стали хитрыми, когда он сунул руку под ее рубашку. Устойчивое тепло его пальцев было похоже на шип, идущий через нее.

- Все еще... - сказала она, подавляя дрожь, чтобы вызвать чувство подъема.

Его свободная рука проследила путь от ее плеча и ключицы, проскользив вверх по длиной шее.

- Мне придется написать письмо и поблагодарить его, - сказал он.

Глаза сверкали, Айви дернула его к себе, обхватывая ногами, прижимая к себе. Его руки исчезли с ее талии, оставив лишь холодное тепло.

- Он хочет мою кровь и мое тело, - сказала Айви, чувствуя, что ее жажда Кистена смешивается с ее отвращением к Арту. - Он ничего не получит. Я собираюсь заставить его, чтобы он взял мою кровь против моей воли.

Дыхание Кистена касалось ее шеи, а его руки были на ее спине.

- Что это тебе даст?

Улыбка, невидимая и злая, появилась на ее лице, когда она просмотрела по его плечу на пустую кухню.

- Удовлетворение, - выдохнула она, чувствуя, что слабеет. - Он продвинет меня из-под себя, чтобы я держала рот на замке, или он выставит себя посмешищем перед всей башней. - Но она больше не знала, сможет ли она это сделать. Он был сильнее, чем она предполагала.

- Это моя девушка, - сказал Кистен, и она судорожно вдохнула, когда он нагнул голову, его зубы мягко прошлись по старому шраму, чтобы послать восхитительную стрелку ожидания через нее. - Ты - такое политическое животное. Напомни мне никогда не делать ставки с тобой.

Затаив дыхание, она не могла ответить. Мысль о необходимости справиться с грязной сценой промелькнула мимо и ушла.

- Ты должна будешь научиться говорить «нет», - пробормотал Кистен.

- Ммм. - Открыв глаза, она обнаружила, что движется против него, в то время как его руки притягивают ее ближе. Он опустил голову, и ее руки, растопырив пальцы, пробежались по его спине, затем она сжала пальцы, впиваясь в него. Губы Кистена играли у основания ее шеи, двигаясь ниже.

- Ты могла бы сказать «нет», если бы он так сделал? - прошептал Кистен, ведя зубами вдоль ее голой кожи, в то время как его руки под ее рубашкой проследили путь к ее груди.

Эти два чувства соединились в ее уме, и это ощущалось так, как будто на ее груди были его зубы.

- Да... - выдохнула она, подбадривая. Он задрал подол ее рубашки, и она схватила его за волосы, желая больше.

- Что если он выполнил свое обещание? - спросил он, опуская голову, и она замерзла от чувства серебра, льющегося каскадом к ее паху, когда он поместил зубы туда, где были его пальцы. Это было слишком много, чтобы не ответить.

Пульс мчался, она дернула его голову. Это, возможно, причинило боль, но Кистен знал, что так будет и передвинулся с ней. Она никогда не причиняла ему боль. Не намеренно.

Приоткрыв губы, она сжала ноги вокруг него, пока она почти не оставила стол. И хотя она уткнулась лицом в его шею, вдыхала его аромат и дергала его старые шрамы, она не прокалывала кожу. Самоотречение было больше, чем изящная пытка, было больше, чем укоренившаяся традиция. Это было выживание.

Дело в том, что она почти не думала, и только заученные правила поведения сохраняли ее от того, чтобы вонзить зубы, наполнить себя тем, что делало его живым. Она жаждала почувствовать то славное мгновение полной власти над другим, и то что докажет, что она была живой, но пока он не сказал, она будет голодать. Это была игра, но не смертельно серьезная, чтобы предотвратить ошибки, сделанные в момент страсти. У немертвых были свои игры, они нарушали правила, когда думали, что могут выйти сухими из воды. Но живые вампиры крепко держались за них, зная, что это может быть разница выживут ли они после кровавой встречи или нет.

И Кистен знал это, наслаждаясь его временным господством над ней. Она доминировала в это паре, но была неспособна удовлетворить свое желание, пока он не позволил ей, и в свою очередь он был беспомощен, чтобы удовлетворить себя, пока она не согласится. Его мускулистые руки отодвинули ее рот от его шеи, заставляя его собственные губы оказаться у ее уязвимого места, поднимающегося и падающего под ним. Ее голова откинулась назад, она задумалась, кто сдастся и попросит первый. Незнание вспыхнуло в ней и, чувствуя это, она зарычала.

Опустив голову, она нашла мочку его уха, металлический алмазный вкус был острым на ее языке.

- Дай мне, - выдохнула она, уступая, не волнуясь о том, что ее жажда была более сильной, чем его.

- Возьми, - простонал он, подчиняясь их обеим страстям быстрее, чем он обычно делал.

Задыхаясь от облегчения, она притянула его ближе, и от шока, что он встречал ее, она аккуратно погрузила зубы в него.

Дрожа, Кистен прижал ее ближе, поднимая со стола.

Она потягивала его кровь, голодная, почти испуганная тем что, кто-то мог остановить их. Счастливое облегчение пронеслось в ней от острого вкуса. Их ароматы смешались в ее мозге, и его кровь омывала ее, делая их единым целым, стирая пустоту, что любил Пискари, которая была вырезана в ней удовлетворением его требований. Тепло Кистена заполнило ее рот, и она сглотнула, посылая его глубже в себя, отчаянно пытаясь утопить ее душу каким-то образом.

Дыхание Кистена против нее было быстрым, и она знала изящные чувства, которые она дарила ему. Слюна вампира вызывала экстаз, насколько близкий к сексу, что это было не важно. Его пальцы дрожали, когда они прошлись по ее изгибам и достигли подола рубашки, но она знала, что не было времени. Она собиралась достигнуть кульминации, прежде чем они могли получить намного больше.

Затаившая дыхание и разъяренная от чувства силы и жажды крови, она отступила от него, проводя языком быстро по зубам. Она посмотрела ему в глаза, зрачок был черным. Он видел, что она колебалась.

- Возьми, - выдохнула она, отчаянно пытаясь дать ему то, что ему было нужно, и чего он жаждал. Это не загладило бы причиненный ущерб от жестокости акта, но это был единственный способ, благодаря которому она могла найти мир с собой.

Кистен не ждал. Он издал гортанный звук и наклонился. Ощущение дернулось через нее, момент опрометчивой боли, видоизмененной почти немедленно в равное удовольствие, слюна вампира превращала жало его клыков в огонь страсти.

- О, Боже, - простонала она. Кистен слышал, и он потянул сильнее, выходя далеко за пределы того, что он обычно делал. Она выдохнула от двойственного ощущения его зубов на своей шее, и его ногтей на ее груди. Ее тело двигалось с ним, она дернула его руку оттуда, где та была, и притянула его запястье к своему рту. Она не могла... вынести это. Ей нужно было все. Все сразу.

Он поцеловал ее, с восторгом наполняя ее, она укусила, посылая ток в старые шрамы.

Кистен дрожал, его хватка колебалась, когда сексуальная и восторженная кровь заполнила их обоих. Он отошел от стола, ее ноги по-прежнему обхватывали его за талию.

Она слышала по его дыханию, что он собирался достичь пика, и радость, что они закончат это оба удовлетворенными, она перестала мыслить. Все ушло, оставляя только потребность наполнить себя им, и она взяла все, что он давал ей, не заботясь, что он делал то же самое. Вместе они могли найти мир. Вместе они могли выжить.

Айви сильнее напряглась, и она погрузила зубы глубже. Кистен ответил, низкий гул поднимался от него. Это зажгло примитивную ее часть, и страх, инстинктивный и неудержимый, прошиб ее. Кистен почувствовал его, хватая ее агрессивнее.

Она выкрикнула, и с болью, переходящей в шипы удовольствия, она достигла кульминации, ее пульс дико стучал под рукой Кистена, и в его рту, и через него. Он напрягся, и с последним стоном, его губы оставили ее, когда он получил изящный психический оргазм, вызванный насыщением голода и кровью.

«Неудивительно, что такое чувство, будто меня вывернули на изнанку», - подумала она, как раз тогда, когда ее тело дрожало и восстанавливалось от восторженного нападения. Зло или заблуждение - это не имело значения. Она не могла сопротивляться чему-то, что чувствовалось таким чертовски хорошим.