Нянька для олигарха - Мельникова Ирина Александровна - Страница 55

– А ты не знал, как к нему подступиться? – Стечкин побагровел. – Все миндальничаешь? Или сам лыжи навострил? Учти, теперь это вряд ли получится. А этому ублюдку я сам напомню, с чьей помощью вытащили его недоноска из тюрьмы. Пускай теперь служит, как собака! На задних лапах и руки облизывает!

– Ему пришлось уйти, – Карасев не опускал взгляда, хотя понимал, что Стечкину это не нравилось. Шеф любил покорных и виноватых. – После неудачного покушения на Зарецкого...

– Неудачного? – взвизгнул Стечкин, лицо его приобрело синюшный оттенок. – Провального, ты хочешь сказать, покушения? Три попытки, ты понимаешь, три попытки за неделю, и все – курам на смех. Таких бездарных попыток еще свет не видел! Я просто диву даюсь, Карасев, как ты умудрился все провалить?

– К происшествию на переезде мои люди не имеют никакого отношения. По моей информации, это Зурабов...

– А про Зурабова я не слышал! – завопил Стечкин и полез в карман за трубкой. – Главное, что вы засыпались с лесовозом... Зачем было давить автобус журналистов? Зачем устраивать этот вселенский погром? Почему твои наблюдатели проср... тот момент, когда Зарецкий остановился на подъеме? Чему тебя учили в твоей ментуре?

– Убивать в милиции меня не учили, – Карасев напрягся и сжал руки в кулаки. – Я занимался розыском убийц и насильников, но не устраивал преступления.

– А твой Сиплов? Твой доверенный ублюдок? Почему он опростоволосился на этот раз?

– Все было продумано, все отработано. Пряхин обеспечивал ему алиби в кафе. После покушения они должны были поменяться: Сиплов оставался догуливать в кафе, Пряхин убирался восвояси. Алиби, как всегда, стопроцентное. Но всего не предусмотришь. Мои люди подготовили ему гнездо на дереве. Завербованный нами человек по сигналу открыл окно, Зарецкий оказался на линии огня, но в тот момент, когда Сиплов выстрелил из винтовки, к окну сунулась Надежда. И пуля попала в нее...

– Опять эта чертова баба! – Стечкин закрыл лицо руками. – Как получилось, что Сиплова грохнули?

– Отец Зарецкого выстрелил на вспышку почти мгновенно. Все-таки он служил в спецназе, и реакция у него отменная. Правда, он, похоже, только ранил Сиплова, просто тот неудачно свалился с дерева и сломал себе шею. Но милиция взяла Пряхина. И если он заговорит, то откроются все обстоятельства покушения и на прокурора, и сами понимаете... – Карасев помолчал мгновение и выложил последнее: – К тому же, как недавно выяснилось, Дорин остался жив. Сейчас им занимается прокуратура и Управление собственной безопасности МВД.

– Д-дорин? – У Стечкина перехватило голос, и из сине-багрового его лицо стало белым, как мел. – Почему я узнаю об этом последним?

– Теперь это не имеет значения! – спокойно сказал Карасев. – Надо трезво оценить обстановку и подумать, как выбраться из тупика.

– Если ты не найдешь выхода, Карасев, то тебе здесь не работать. Вернее, тебе не жить, генерал! – Стечкин снизу вверх посмотрел на своего заместителя. – В последнее время у меня сложилось впечатление, что ты себе на уме. Или нашел более доходное место? Поделись, не скрывай! Только учти, в этом случае ты покинешь нас вперед ногами.

– Я это уже слышал, – спокойно сказал генерал и прищурил серые глаза, – не забывайте, Роман Сергеевич, мы с вами – в одной упряжке. И если со мной что-то случится, вам не поздоровится. Просто вас некому будет защищать. Гроздев – человек Зурабова, вам это известно. Скажу больше, хотя вы не желаете об этом знать, это его люди готовили покушение на Зарецкого у переезда. Подчеркиваю, по личному приказу Зурабова. Меня никто не поставил в известность, потому что я – ваш кадр, а вы в этой системе новый человек. Гроздев приставлен следить за нами обоими. И только потому, что люди Зурабова облажались на переезде, мне поручили вторую попытку устранить Зарецкого. До сих пор у Сиплова это получалось, и неплохо... Просто в этот раз ему не повезло!

– Нам не простят эти проколы, Александр Ефимович, – сказал устало Стечкин и принялся набивать трубку табаком, но, справившись с ней, отложил ее в сторону и стал загибать пальцы. – Гляди, первое: переговоры с прокурором и начальником РОВД в Коржавине проиграли всухую. Второе: на комбинат войти не сумели. Сплошные скандалы, словно рок какой-то. Третье: охрану, почти сто человек, закрыли в СИЗО. Четвертое: журналистов не просто проворонили, а устроили им шоу-балет на чистом воздухе. Пятое: авария с лесовозом никакого эффекта не принесла, разве что журналистам подкинули новые доказательства против нас. Шестое: хлопнуть Зарецкого не сумели. Скажи, что тебе цифра «шесть» напоминает?

Карасев молчал.

– А я скажу! Петлю она мне напоминает! На твою и мою шею! – Стечкин вскочил на ноги и нервно заходил по кабинету. – И Зурабов как раз везет нам веревку, кусок мыла да крюк в придачу. Я поверил в твои таланты душить противника, а ты спокойно отпустил эту бабу! Видите ли, ретивое взыграло! Светлые чувства, бля! – Он вдруг резко остановился и без перехода спросил: – Что с завербованным вами человеком?

– Ее арестовали! Но она конкретно ничего не знает, и когда ей показали труп Сиплова, она признала в нем Пряхина. Она даже не в курсе, по какой причине ее попросили открыть окно. Она очень много задолжала своему бывшему сутенеру Сухостою, на этом ее мои люди и подловили.

– Эта девка – жена Меньшикова?

– Сожительница, – ответил Карасев, – но Шведов сообщил, что между ними пробежала черная кошка. И эта черная кошка, кажется, моя бывшая супруга.

– Это не черная кошка, Карасев, это пантера.

– В милиции ее звали Багирой.

– А я о чем говорю? – удивился Стечкин. – Мистика какая-то! Сглаз! С ее появлением у нас все рушится. Она референтом у Зарецкого меньше недели, а сколько дел натворила! Скажи, чем она тебя взяла? Почему ты ей доверился?

– Я ей не доверился. Автобусы подогнали гораздо раньше, но я не мог предполагать, что на это все было рассчитано. Впрочем, часом раньше или позже, исход был бы один. Милиция сидела в засаде с утра. Парней могли взять еще под утро, тепленькими, прямо в гостинице. Но присутствие журналистов, естественно, усугубило ситуацию.

– Я не могу озвучить то, что мне сказал Деренталь, – Стечкин махнул рукой. – Я уже говорил, скоро здесь будет Зурабов. Этот тип ничего не прощает и оправданий не слушает. Если мы не придумаем, как обезвредить эту бабу, не найдем способа заставить ее убраться с комбината, не сумеем убедить Зарецкого, что его упорство ни к чему хорошему не приведет, не сносить нам головы, Александр Ефимович! Думай, что делать, думай! У нас в запасе чуть больше двух часов! Знаешь поговорку: лучше к Петрову на Майорку, чем к майору на Петровку? Так вот, Осип Деренталь отправится на Майорку, а нам светит Петровка, если не хуже!

– Есть некоторые соображения, – Карасев сделал шаг к столу и, не спрашивая позволения, опустился на стул. – Шведов сейчас в вашем предбаннике. И он сообщил мне... – Он нагнулся и прошептал пару фраз, не больше, но глаза Стечкина засияли.

– А это идея, только надо провести все осторожно. Если эта чума ходячая, твоя бывшая супружница, встанет на дыбы... Сам понимаешь, этого нам точно не простят. Кстати, что за ранение у нее? Может, она надолго вышла из строя и не стоит весь сыр-бор затевать?

– Сквозная рана плеча, – ответил Карасев, – но, по нашей информации, она лежит дома. Зарецкий приставил к ней доктора и медсестру. Небольшая потеря крови и болевой шок, но этим Надежду не проймешь. Думаю, к вечеру будет на ногах.

– Так действуйте, пока она не очухалась! Живо! Одна нога здесь, другая там!

Женя искала глазами мать и не находила. С одной стороны, она побаивалась этой встречи, с другой стороны – ее беспокоило, что матери нет, а она не знает ее адреса. Она посмотрела на часы. Прошло двадцать минут, как она ступила на белогорскую землю, успела получить багаж и даже расстроиться по поводу того, что решила лететь в форме. В кителе было жарко, а форменная рубашка наверняка измялась... Поэтому снять китель она не решилась.