Нянька для олигарха - Мельникова Ирина Александровна - Страница 27

– Не слишком удачно! – согласилась она. – Но не стоит афишировать, что мы были когда-то знакомы. По сути, прошло столько лет, и неважно, знали мы друг друга раньше или познакомились только вчера... Какое это имеет значение?

– Никакого! Думаю, так будет легче. Всего две недели... Андрей сказал, что тебе отдадут новый коттедж. Его строили для одного из наших директоров, но он... – Меньшиков махнул рукой. – Словом, слинял он от нас! Я хотел туда переехать, но Андрей предложил свой старый коттедж...

– Так переезжай, мне никаких коттеджей не надо! Ни старых, ни новых!

– А жить где будешь?

– Я с Андреем это улажу! Мне одной комнаты хватит!

– Нет, на это он не пойдет! Если он что-то вбил в голову...

– Извини, но это мне решать. И, честно сказать, к коттеджам я не привыкла. Но ведь у тебя квартира в городе, в чем проблема? Обязательно жить за городом?

– Да! Андрею нужно, чтобы я всегда был под рукой. А Таньку в городе одну не оставишь, обязательно во что-нибудь вляпается! С трудом уговорил у Андрея пожить, пока коттедж не сдадут. Даже не знаю, как сказать, что нас в другом поселят.

– Что за глупости! – поразилась Надежда. – Создаете проблемы на пустом месте.

Меньшиков вздохнул.

– Это для тебя проблемы, а для меня проблемищи. Мне завтра за Танькой с утра придется ехать, как я скажу, что нас в старый коттедж переселяют? Танька его терпеть не может. Там человека убили.

– Как это убили? – опешила Надежда. – Кого убили?

– Да сторожа! Метили в Андрея, караулили его. А этот придурок его свитер надел, вышел на крыльцо... Ну, и хлопнули его из винтовочки. Но это я так думаю, а милиция... Что милиция! Так ничего и не нашли. Говорят, этот сторож по чужим документам жил, потому-то и сторожем устроился, чтобы нигде не светиться... Оказывается, он в Казани такие дела вершил!.. Вот, дескать, и хлопнули его подельнички. То ли не поделили что, то ли отомстили.

– Ну и дела! – Надежда опустилась на ступеньку. – Чем дальше в лес, тем больше браконьеров. А ты о своих подозрениях милиции сообщил?

– Зачем? – удивился Евгений. – Подозрения подозрениями, а факты где? Фактов у меня не было! Думали на одного, да только вскоре он вместе с машиной взорвался.

– Конкурент?

– Нет, бандюган. Мы под его «крышу» не пошли, наезжал, стращал...

Надежда снизу вверх посмотрела на Меньшикова.

– Что ж тогда заливаете: столько лет жили спокойно, никто не трогал... Стечкин с Деренталем как снег на голову свалились!

– С тех пор, как эта тварь на воздух взлетела, никто нас не трогал. Но то криминальные разборки, а эти законом прикрываются. С бандитами проще, они силу понимают, а с этими что делать? На одну доску с ними становиться?

– Давай завтра поговорим конкретно. Хорошо? – Она поднялась на ноги и положила руку ему на плечо. – Прости меня! Честно сказать, я рада, что мы встретились. А на озере накатило, прости.

– И ты меня прости! – Евгений накрыл ее ладонь своею и сжал пальцы. – И я не сдержался. Я ведь солгал, сначала я тебя не узнал. Вы с Андреем разговаривали, а я с порога наблюдал за вами. Думал, надо же, где Андрей такую красивую бабу откопал. А потом, когда Андрюха тебя представил, у меня словно глаза открылись. Ты совсем другая стала. И взгляд изменился, и все... Ты сейчас гораздо красивее, Надя! Какой-то шарм особый... Я не могу это объяснить...

– Ладно тебе! Встретились так встретились! – Надежда улыбнулась и убрала руку с его плеча. – Спать хочу. Глаза уже слипаются.

– Ты не обижайся, что к тебе полез. Злость меня накрыла! Я ведь помню, как ты на меня смотрела... Тогда на танцплощадке. Из-за подружки выглядывала... А потом раз пригласил, другой...

– А я все отказывалась, отказывалась, потому что до этого ни с одним парнем не танцевала.

– Теперь-то танцуешь?

– Танцую, после твоего отъезда специально в студию бального танца записалась, – она засмеялась. – Думала, покажу, на что способна, когда снова в отпуск приедешь.

– Надя, прости, что не сложилось! Прости! – Евгений обнял ее за плечи и прижался лицом к ее груди. – Так паскудно сейчас! Я ведь в тебя тогда по-настоящему влюбился. Но Алка... В ноябре должна была состояться наша свадьба... Квартира, машина, престижное распределение. Каюсь, сломался я. Подумал, ну что я с этой девочкой, помимо горячей любви, буду иметь? Всю жизнь по гарнизонам, общежитиям, хрущобам. В этих хрущобах вся любовь и заканчивалась.

– А как же мать Андрея? Ты ведь ее тоже бросил?

– Там другое! – Евгений отстранился. – Она славная была, но одна нога короче другой. Никто ее замуж не брал, а ребенка очень хотела родить. Вот получилось... – Евгений виновато посмотрел на Надежду. – Она никогда ни на что не претендовала. И я им, чем мог, помогал. Алла даже предлагала Андрюшку к нам забрать, когда Вера слегла. Саркома у нее была, страшное дело. Андрюшка тогда в техникуме учился. Его потому и в армию не взяли, что мать болела. Но он на меня не в обиде... Я это точно знаю. Когда меня ранили, он в госпиталь ко мне приехал. «Выкарабкивайся! – сказал. – А после ко мне переедешь!»

– Твоя жена, значит, знала, что у тебя есть сын?

– Знала, я этого не скрывал. Своих же не было. Поначалу она не хотела – то кандидатская, то докторская, то один конгресс, то другой. А когда захотела, какие-то проблемы женские обнаружились, операцию сделали. Она страшно переживала, потом своего англичанина встретила и успокоилась. Вот такие дела. Всю жизнь свою тебе рассказал.

– Но у тебя есть Андрей, Татьяна...

– Татьяна? – Меньшиков с горечью посмотрел на нее. – Лучше ничего нет, так Татьяна!

– Чем она тебе плоха? Молода, красива, энергична...

– Ее бы энергию да жернова крутить, сколько бы муки намолола! Война у них с Андрюхой. Он ее на дух не выносит, а она ему тем же отвечает. Сама видела, как они за ужином сцепились...

– Все, я поняла. Давай прощаться, а то не выспимся.

– Давай! – согласился Евгений и побежал вниз по лестнице, на нижней ступеньке остановился, обернулся и коротко бросил: – Только я вряд ли усну. – И скрылся в столовой.

А Надежда проводила его взглядом и поднялась по лестнице в свою спальню.

Проснулась она от звонка будильника. Не от того мелодичного, лет пять выводившего в ее спальне: «У моря, у синего моря, со мною, ты рядом со мною», а от резкого, пронзительного, требовательного и потому гнусного, советских еще времен звона.

Но «море» как раз и не настраивало на рабочий лад, поэтому она и устанавливала будильник на десять минут раньше запланированного подъема, чтобы немного поваляться в постели, продлевая сладкое состояние полусна-полуяви. Ей казалось, что в такие моменты мозговые клетки очищаются от скопившегося в них негатива... Впрочем, Надежда не слишком об этом задумывалась. Она знала, если проснуться мгновенно (а это случалось обычно глубокой ночью, когда выезд на место преступления для начальника угрозыска был обязателен), то весь день будешь чувствовать себя разбитой и станешь даже без повода бросаться на подчиненных. Правда, поводов всегда хватало, и все-таки эти десять минут бесцельного валяния в постели настраивали на благодушный лад, и утренние оперативные совещания проходили тогда без особых эксцессов.

Спать хотелось неимоверно, поэтому этот звонок пробудил в ней все ее худшие качества. «К чертовой матери!» – пробурчала она, сердито дрыгнув ногой, и натянула одеяло на голову. Никакие силы не смогут поднять ее с кровати! Ни за что!

Но все-таки она проснулась, и характерный звук завода будильника, скрежещущий и не менее омерзительный, чем тот, который издает стекло, если провести по нему куском поролона, заставил Надежду еще глубже зарыться в подушку. Но тут же раздался новый звонок, прямо над ее ухом, а чья-то рука потянула с нее одеяло.

– Что за идиотство! – Надежда быстро села. И как она забыла про этого негодяя?

Андрей стоял рядом с кроватью и откровенно забавлялся. Рот растянут до ушей, глаза прямо сияют от восторга.