Грех во спасение - Мельникова Ирина Александровна - Страница 16

– Насколько я знаю Митю, причина должна быть очень серьезной. И я склонен подозревать, что это каким-то образом связано с Алиной Недзельской. Сам Дмитрий это полностью отрицает, даже то, что в тот вечер он должен был встретиться с ней в одной из беседок. – Алексей обвел взглядом притихших Гагариновых и Машу. – Но я разговаривал с его вестовым Григорием, непревзойденным, уж поверьте, канальей, и он поведал мне, что барин дал ему красненькую[13] и велел купить самых лучших роз в цветочной лавке. Потом этот букет нашли на полу беседки, возле которой и произошел сей инцидент.

– А что же Алина? – тихо спросила княгиня. – Неужели она тоже ничего не подтверждает?

– Вокруг Алины, Зинаида Львовна, возведена стена из ее родителей и многочисленных родственников. Недзельские никуда сейчас не выезжают, а нежелание дочери встречаться с кем-либо объясняют ее якобы сильной болезнью. Следователь приезжал к ним домой, но ее отец поднял шум, говорят, дошел до самого Перовского,[14] и Алину оставили в покое. Но чует мое сердце, – глаза барона гневно сверкнули, он отодвинул бокал в сторону и сцепил пальцы, – что невеста вашего сына имеет прямое отношение к этой трагедии. Князь Василий, думаю, вам это известно, изрядный волокита. Причем у него нет никаких моральных принципов, и он не переносит, если кто-то из дам отвергает его домогательства. Вы должны помнить, как была погублена репутация баронессы Линевской и что из-за него утопилась дочь генерал-майора Кондрашова. Тогда это дело удалось замять, и князь отделался лишь легким испугом. – Алексей снова взял в руки бокал и, сделав небольшой глоток, продолжил свой рассказ: – Алину начали вывозить в свет лишь в прошлом сезоне, и он тут же стал оказывать ей слишком пристальное внимание. Отец Алины, он важный чиновник в Министерстве иностранных дел, вынужден был обратиться к отцу князя Василия, великому князю Михаилу, и этот мерзавец на некоторое время притих. Потом в марте, в Севастополе, Митя познакомился с Алиной на благотворительном балу, который устроила супруга адмирала княгиня Кареева в пользу моряков-инвалидов. Алина – ее племянница и в то время гостила у княгини вместе со своей матерью и младшей сестрой. И тут началось! Князь Василий словно с цепи сорвался и особенно разъярился, когда узнал, что Алина и Митя вот-вот обвенчаются. В Английском клубе он очень грязно говорил о Мите. Мити в городе не было, но до него, определенно, дошли слухи об отвратительных высказываниях князя. Как мне удалось выяснить у лейтенанта Вяхирева, с которым Митя подружился на яхте, незадолго до происшествия он признался, что с удовольствием раздавил бы некую мерзкую тварь и посмотрел бы, какая кровь из нее потечет – голубая или черная...

Алексей развел руками и виновато посмотрел на Гагариновых:

– Это все, что я знаю. Нужно признать, со мной не слишком считаются, когда я пытаюсь что-то разведать. Друг – не родственник, и потому некоторые чиновники просто-напросто отказываются со мной разговаривать. Но одно я знаю точно – князь Василий уже на ногах, рана его оказалась не слишком тяжелой, синяки сошли через неделю, так что, думаю, наказание Мите определят не слишком серьезное.

– Какое бы то ни было, но наказание есть наказание. И более всего меня беспокоит, что он переведен в разряд государственных преступников и сидит в одиночном каземате. А это... – Владимир Илларионович осекся и посмотрел на жену, потом махнул рукой и тихо сказал: – Впрочем, зачем гадать? Завтра я все постараюсь выяснить и буду просить о свидании с сыном. В случае чего до Государя дойду, челом буду бить, чтобы следствие было проведено с особой тщательностью и наказание назначено в соответствии с истинной мерой его вины.

– Маша, – княгиня взяла девушку за руку, – ты не откажешься сопровождать меня завтра к Недзельским? Я хочу переговорить с Алиной. Неужели ее родители не поймут мои страдания и не разрешат мне повидаться с их дочерью?

– По-моему, зря ты затеваешь это, матушка, – князь с сочувствием посмотрел на жену, – вряд ли они помогут нам. Да я их и понимаю: если в свете станет известно, что эти события каким-то образом связаны с их дочерью, репутация семьи будет основательно подмочена, и им вряд ли удастся подыскать в скором времени достойную партию для нее.

– Господи! – Княгиня прижала пальцы к вискам и заплакала. – Митя не переживет такого удара. Ведь он так любит ее, и когда узнает, что их свадьба не состоится...

– К сожалению, Алина вряд ли решится повторить судьбу княгини Волконской.[15] – Барон вздохнул и поднялся из кресла. – Прошу прощения, но я вынужден откланяться. Я должен быть на корабле. – Он слегка поклонился князю и княгине и спросил: – С вашего позволения, могу ли я поговорить с Марией Александровной, у меня есть еще четверть часа до прибытия экипажа?

– Конечно, конечно, – торопливо согласился Владимир Илларионович и перед тем, как покинуть кабинет, крепко пожал руку барону. – Огромное спасибо, Алексей Федорович, за все, что вы делаете для Мити.

Княгиня тоже подошла к барону и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в лоб. Потом едва заметно, одними глазами улыбнулась Маше и следом за мужем вышла из кабинета.

7

Алексей проводил взглядом князя и княгиню, подошел к Маше, привлек ее к себе и поцеловал в губы. Потом слегка отстранился и посмотрел ей в глаза:

– Вы сильно изменились, Мария Александровна. Уж не больны ли?

Маша покачала головой и тихо сказала:

– Нет, я здорова. Но нас утомила дорога, и то, что случилось с Митей, увы, не улучшает настроение и самочувствие.

– Простите. – Алексей подвел ее к дивану. – Давайте лучше поговорим о нашем будущем...

– Как вы смеете говорить об этом? – Маша почувствовала сильнейшее раздражение. – В нашей семье горе, и я не могу думать о собственном счастье, когда Митя находится в заточении.

Барон отчаянно покраснел:

– Еще раз простите меня. Стоило мне увидеть вас, как у меня наступило что-то вроде помутнения рассудка. Возможно, нам следует перенести венчание?

– Я очень благодарна вам, Алексей Федорович, что вы понимаете мои чувства, – прошептала Маша и расплакалась. – Как вы смотрите на то, чтобы отложить свадьбу до вашего возвращения из экспедиции?

– Вероятно, так тому и быть, Машенька, дорогая! – Барон вновь обнял ее и прижал к своей груди. – Я очень люблю вас и буду ждать ровно столько, сколько потребуется.

Он принялся покрывать поцелуями ее мокрое от слез лицо, но Маша мягко отстранилась.

– Алексей Федорович, у нас слишком мало времени, поэтому я хочу, чтобы вы не отвлекались на меня, а рассказали сейчас то, что не посмели рассказать князю и княгине.

Барон растерянно посмотрел на нее и слегка отодвинулся. Взял ее руки в свои и тихо проговорил:

– Дайте слово, что не скажете Зинаиде Львовне о том, что сейчас услышите.

– Алексей, вы могли бы не предупреждать меня. – Маша освободила руки, прижала их к груди и испуганно спросила: – Что, положение настолько серьезно?

– Хуже не бывает! Поначалу Следственная комиссия искала комплот[16] и особенно пристрастно допрашивала всех его близких товарищей. Меня дважды вызывали на допрос, и, смею вас уверить, процедура эта гнуснейшая. Боюсь, это повлияет на мое назначение командиром «Рюрика». Но я согласен отказаться от него, если б смог тем самым помочь Мите. – Он удрученно вздохнул. – На мой взгляд, Николай Павлович настолько напуган событиями 14 декабря, что в простой драке склонен видеть заговор против престола. – Он опять вздохнул и нерешительно посмотрел на Машу, словно раздумывал, говорить ли дальше.

– Алексей Федорович, не надо щадить меня, рассказывайте все и без утайки, а не то я рассержусь на вас! – пригрозила ему Маша и сердито нахмурилась.