Бесы Черного Городища - Мельникова Ирина Александровна - Страница 60

– И что здесь удивительного? Закоржевский не имеет права посещать другие дома, кроме полиндеевского? – справился Алексей. – Может, он квартиру там снимает?

– Зачем она ему, если он в гостинице останавливается или у Полиндеевых? Не помнишь разве, Карп Лукич рассказывал? Он же управляющим у него служит на виноделательном заводе. Живет в доме за городом и появляется здесь только по делам. Чего молчишь? Забыл, что он за дочкой Полиндеева ухаживает?

– Ничего я не забыл, – с досадой сообщил Алексей, – но не вижу: с какой стати ты заподозрил Закоржевского?

– Теперь уже не заподозрил, – вздохнул Иван, – теперь он действительно ни при чем. Хотя я очень сомневаюсь, что он искренне привязан к Вере Полиндеевой. Женится на ней, а по бабам как бегал, так и будет бегать! Скорее всего он на Петровскую к бабе ездит, к любовнице. Я думал привязать его к девице, но раз она оказалась совсем не той, которая нам нужна, оставим все как было. А нашу барышню надо ловить и трясти как грушу, пока не назовет сообщников.

– Если она действительно уехала с почтовым дилижансом, то скоро ее задержат. – Алексей посмотрел на часы. – А Гвоздева не отпускай. Пусть потопчется, походит вокруг дома.

Они направились к крыльцу и почти достигли его, когда за спиной сыщиков раздался громкий стук копыт и отчаянный крик:

– Алексей Дмитрич! Господин начальник! Остановись!

Алексей и Вавилов одновременно оглянулись. Илья, давешний возница Полякова, стоя погонял лошадей, которые стремглав неслись по мостовой. Увидев, что сыщики его заметили, он натянул поводья, и лошади, роняя с губ желтые хлопья пены, остановились напротив крыльца управления. Они тяжело поводили боками, а сам Илья слез на землю и подошел к сыщикам. Он отдувался и вытирал лицо скомканным в руке картузом.

– Что за пожар? – спросил Алексей. – Что-то нашел?

– Не говорите! – махнул рукой возница. – Я расскажу, а вы решайте, важное то дело или нет! Но по мне, нечисто там! – Он кивнул в сторону выезда из города. – Два часа назад повез я на дачу семейство одно. Это в пяти верстах от города вблизи Голубки, пещера так называется. К самой ей не подъехать, только пешком можно подобраться. – Он перевел дыхание. – Но я не про то хочу сказать. Собака там воет. С чего бы это? Я сперва подумал, что она в провал свалилась и подыхает. С пассажирами ехал, она выла, но я не посмел остановиться, деньги уже уплочены, нарекания будут. А обратно еду, она опять воет, жалобно так, прямо за душу берет. Я лошадей оставил, полез по скале, смотрю, большая собака сидит у провала и скулит. Я палку прихватил на всякий случай и к пещере. Она увидела меня, отбежала, но не ушла, крутилась поблизости, пока я вход осматривал. Завалили его совсем недавно, земля еще совсем сырая. И следов вокруг много. Я веток набрал и закидал следы, вы же мастаки в них разбираться.

– Постой, Илья, – перебил его Алексей, – ты считаешь, что псина выла неспроста?

– Да, – кивнул Илья, – неспроста. Так собаки воют по покойнику. Я пытался камни от входа отвалить, но одному мне не под силу. Пришлось в город возвращаться. А пес снова к провалу побежал и принялся выть.

– Что за собака? – спросил быстро Иван. – Породистая или дворняга?

– Кажись, овчарка. Грязная вся, в пыли, но не худая, видно, хозяйская или на свалке живет.

Вавилов и Алексей переглянулись.

– Думаешь, там что-то есть? – спросил сквозь зубы Иван.

– Надо проверить, – ответил Алексей. – Доложи Тартищеву и сразу езжай за мной. А я поеду с Ильей. Хорошо, если ложная тревога, а вдруг?

– Поезжай и в любом случае нас дожидайся. – Иван взбежал на крыльцо и оттуда поинтересовался: – Оружие при тебе?

– Как всегда! – отозвался Алексей, вскакивая в пролетку. Проверив наличие «смит-вессона» в кобуре под сюртуком, он не удержался и быстро провел пальцем по браслету из древнего курганного золота – своему испытанному амулету. Давненько он не делал этого: события последних дней заставили его забыть о многом...

– Трогай! – приказал он Илье. И коляска покатила назад по дороге, ведущей к дачным поселкам на берегу реки...

Пещера Голубка находилась как раз на полпути между городом и первым из поселков. Ориентиром служила одинокая гора, чья вершина по очертаниям напоминала голову голубки. Сама пещера располагалась значительно выше, на другой, почти отвесной, скале. К провалу, так местные жители называли вход в пещеру, вела едва заметная среди камней тропка. Но вой собаки был слышен издалека: заунывный, многократно усиленный эхом протяжный вой, который действительно хватал за сердце и вызывал необъяснимую тревогу.

– Слышите, Алексей Дмитрич? – повернулся к нему лицом Илья. – Что я говорил? Неспроста собака скулит!

– Похоже, так, – ответил Алексей, стараясь с дороги рассмотреть провал. – Высоко будет! Я в своих ботинках вскарабкаюсь?

– Да я подмогну в случае чего. – Илья достал из-под пассажирского сиденья моток веревки. – Обвяжу вас тросом, но тропа на самом деле не очень опасная. Это с дороги она – узкая, а так двое разминутся и не заметят. – Он озабоченно огляделся по сторонам. – Лошадей надо спрятать, а то найдется удалец, сведет, пока мы в камнях лазать будем.

Пока Илья занимался лошадьми, отводил их и прятал в узкой, заросшей кустарником ложбине, Алексей примерил на глаз расстояние до пещеры: с четверть версты или немного меньше. По ровной дороге раз плюнуть пробежаться. Но он не особо любил карабкаться по скалам. Свежи еще были воспоминания о приключениях в окрестностях Тесинска...

Но стоило ему на пару с Ильей приблизиться к подножию скалы, овчарка тотчас заметила их и принялась исступленно метаться по узкой скальной полке, заросшей чахлым кустарником. Она то подбегала к провалу и скребла завалившие его камни когтями, то пыталась подкопаться под них. И при этом жалобно, словно от отчаяния, скулила. А то стремглав мчалась в заросли ольхи и оттуда злобно рычала и лаяла на поднимавшихся по отвесной стене людей.

– Хорошая собака! Сильная! – сказал Алексей, тяжело отдуваясь, когда, по словам Ильи, они преодолели самый опасный участок подъема. Задрав голову, он наблюдал за крупной черной с желтыми подпалинами на лапах и брюхе овчаркой, которая находилась сейчас в десятке саженей над ними.

Охрипнув от беспрестанного лая, она устроилась возле провала, положив лобастую голову на вытянутые передние лапы, и исподлобья следила за Алексеем. И этот взгляд ничего хорошего не предвещал. Он был по-волчьи суровым и беспощадным.

– Да! Серьезная собачка! – прокряхтел в ответ Илья, поднимаясь с камня, на который он присел, чтобы перевести дыхание. – Точно стрелять придется, если кинется.

– С чего ты взял, что кинется? – посмотрел на него Алексей. – От тебя же она убежала!

– А меня собаки боятся, – разулыбался Илья, – я слово против них знаю. В детстве меня соседский кобель чуть не порвал, тогда мать взяла и сводила меня к местной колдунье. Отшептала та на всю жизнь. Ни одна псина с той поры меня не тронула. Как увидят, завизжат – и в сторону!

Наконец они поднялись почти к самому входу в пещеру. Он и вправду был завален камнями. И следы обуви вокруг были свежими. Суток не прошло, определил Алексей, как кто-то здесь прилежно поработал, чтобы завалить провал. Можно было предположить, что постарался кто-то из крестьян, чья глупая животина – корова или овца – свалилась туда, и хозяин решил таким образом избавить свой скот от опасности.

Но собаки не воют по погибшим овцам и телятам... Алексей достал на всякий случай револьвер из кобуры и осторожно направился к завалу. Овчарка настороженно следила за ним из-за кустов, а когда он приблизился к входу в пещеру, неожиданно бросилась туда и принялась, урча и подвывая, ожесточенно скрести когтями по камням. Алексей подошел и встал рядом с ней, по-прежнему не выпуская револьвер из руки. Собака села и, высунув язык, преданно посмотрела на него и несколько раз коротко гавкнула. Она не обратила внимания на Илью, который подошел следом. В руках он сжимал нагайку и на пса поглядывал с опаской, видно, не слишком надеялся на силу заговора.