Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Избранное

Асадов Эдуард Аркадьевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Избранное - Асадов Эдуард Аркадьевич - Страница 4

Изменить размер шрифта:

ГРЯДУЩИЙ ДЕНЬ

Скажите, неужто рехнулся свет?

Ведь круглые сутки зимой и летом

От телеистерик спасенья нет,

И, бурно кидаясь то в явь, то в бред,

Плюют политикою газеты!

Законность? Порядок? — Ищи-свищи!

Вперёд, кто плечисты и кто речисты!

И рвутся к кормушкам политхлыщи

И всякого рода авантюристы!

Сначала поверили: пробил час!

Да здравствует гласность и демократия!

А после увидели: глас-то глас,

Да что-то уж слишком крепки объятия…

Был ветер, что гнул по своим канонам,

Сегодня ты ветром иным гоним.

Вчера поклонялись одним иконам,

Теперь хоть умри, но молись другим.

И часто все крики о демократии

Толкают нас в хаос, как в тёмный лес.

Да, партий полно, только сколько партий

Куда посуровей КПСС!

И как демократию понимать?

Тебе объяснят горячо и дружно:

Что правых бранить — хорошо и нужно.

А левых — ни-ни! И не смей мечтать!

Ругали безжалостно партократию

За должности, дачи и спецпайки,

Но перед алчностью «демократии»

Партийные боссы почти щенки!

И всё же я верю: часы пробьют!

А с кем я? Отвечу без слов лукавых,

Что я ни за левых и ни за правых,

А с теми, кто всё же ещё придут!

Придут и задушат пожар инфляций,

И цены все двинут наоборот,

И, больше не дав уже издеваться,

Поднимут с колен свой родной народ!

Не зря же о правде в сиянье света

Мечтали поэты во все века,

И раз этой верой земля согрета,

То тут хоть убей, но свершится это,

И день тот наступит наверняка!

1991 г.

МИКРОКЛИМАТ

День и ночь за окном обложные дожди,

Всё промокло насквозь: и леса, и птицы.

В эту пору, конечно, ни почты не жди,

Да и вряд ли какой-нибудь гость постучится.

Реки хмуро бурлят, пузырятся пруды.

Всё дождём заштриховано, скрыто и смыто.

На кого и за что так природа сердита

И откуда берёт она столько воды?!

Небо, замысла скверного не тая,

Всё залить вознамерилось в пух и прах.

Даже странно представить, что есть края,

Где почти и не ведают о дождях.

Где сгорают в горячих песках следы

И ни пятнышка туч в небесах седых,

Где родник или просто стакан воды

Часто ценят превыше всех благ земных.

Дождь тоской заливает луга и выси,

Лужи, холод да злющие комары.

Но душа моя с юности не зависит

Ни от хмурых дождей, ни от злой жары.

И какой ни придумает финт природа,

Не навеет ни холод она, ни сплин.

Ведь зависит внутри у меня погода

От иных, совершенно иных причин.

Вот он — мудрый и очень простой секрет:

Если что-то хорошее вдруг свершилось,

Как погода бы яростно ни бесилась,

В моём сердце хохочет весенний свет!

Но хоть трижды будь ласковою природа,

Только если тоска тебя вдруг грызёт,

То в душе совершенно не та погода,

В ней тогда и бураны, и снег, и лёд.

Дождь гвоздит по земле, и промозглый ветер

Плющит капли о стёкла и рвёт кусты.

Он не знает, чудак, о прекрасном лете,

О моём, о весёлом и добром лете,

Где живёт красота, и любовь, и ты…

1990 г.

«ВЕСЕЛЬЕ РУСИ»

Веселье Руси — есть пити.

Владимир Мономах

Кто твердит, что веселье России есть пити? Не лгите!

У истории нашей, у всей нашей жизни спроси,

Обращаюсь ко всем: укажите перстом, докажите,

Кто был счастлив от пьянства у нас на Великой Руси?!

Говорил стольный князь те слова или нет — неизвестно.

Если ж он даже где-то за бражным столом пошутил,

То не будем смешными, а скажем и гордо, и честно,

Что не глупым же хмелем он русские земли сплотил.

А о том, что без пьянства у нас на Руси невозможно,

Что за рюмку любой даже душу согласен отдать,

Эта ложь так подла, до того непотребно-ничтожна,

Что за это, ей-богу, не жаль и плетьми отрезвлять!

Что ж, не будем скрывать, что на праздник и вправду варили

Брагу, пиво и мёд, что текли по густой бороде.

Но сердца хлеборобов не чарой бездумною жили,

А пьянели от счастья лишь в жарком до хмеля труде.

На земле могут быть и плохими, и светлыми годы,

Человек может быть и прекрасный, и мелочно-злой,

Только нет на планете ни мудрых, ни глупых народов,

Как и пьяниц-народов не видел никто под луной.

Да, меды на Руси испокон для веселья варили.

Что ж до водки — её и в глаза не видали вовек.

Водку пить нас, увы, хорошо чужеземцы учили —

Зло творить человека научит всегда человек!

Нет, в себя же плевать нам, ей-богу, никак не годится.

И зачем нам лукавить и прятать куда-то концы.

Если водку везли нам за лес, за меха и пшеницу

Из земель итальянских ганзейские хваты-купцы.

А о пьянстве российском по всем заграницам орали

Сотни лет наши недруги, подлою брызжа слюной,

Оттого, что мы это им тысячу раз ПОЗВОЛЯЛИ

И в угоду им сами глумились подчас над собой.

А они ещё крепче на шее у родины висли

И, хитря, подымали отчаянный хохот и лай,

Дескать, русский — дурак, дескать, нет в нём ни чувства, ни мысли,

И по сути своей он пьянчуга и вечный лентяй.

И, кидая хулу и надменные взгляды косые,

А в поклепы влагая едва ли не душу свою,

Не признались нигде, что великих сынов у России,

Может, всемеро больше, чем в их заграничном раю.

Впрочем, что там чужие! Свои же в усердии зверском

(А всех злее, как правило, ранит ведь свой человек)

Обвинили народ свой едва ль не в запойстве вселенском

И издали указ, о каком не слыхали вовек!

И летели приказы, как мрачно-суровые всадники,

Видно, грозная сила была тем приказам дана,

И рубили, рубили повсюду в стране виноградники,

И губились безжалостно лучшие марки вина…

Что ответишь и скажешь всем этим премудрым законщикам,

Что, шагая назад, уверяли, что мчатся вперёд,

И которым практически было плевать на народ

И на то, что мильоны в карманы летят к самогонщикам.

Но народ в лицемерье всегда разбирается тонко.

Он не слушал запретов и быть в дураках не желал.

Он острил и бранился, он с вызовом пил самогонку

И в хвостах бесконечных когда-то за водкой стоял.

Унижали народ. До чего же его унижали!

То лишали всех прав в деспотично-свинцовые дни,

То о серости пьяной на всех перекрёстках кричали,

То лишали товаров, то слова и хлеба лишали,

То считали едва ли не быдлу тупому сродни.

А народ всё живёт, продолжая шутить и трудиться,

Он устало чихает от споров идей и систем,

Иногда он молчит, иногда обозлённо бранится

И на митинги ходит порой неизвестно зачем.

Но когда-то он всё же расправит усталые плечи

И сурово посмотрит на всё, что творится кругом.

И на все униженья и лживо-крикливые речи

Грохнет по столу грозно тяжёлым своим кулаком.

И рассыплются вдребезги злобные, мелкие страсти,

Улыбнётся народ: «Мы вовеки бессмертны, страна!»

И без ханжества в праздник действительной правды и счастья

Выпьет полную чашу горящего солнцем вина!

1990 г.