Агент сыскной полиции - Мельникова Ирина Александровна - Страница 74

Алексей положил револьвер во внутренний карман и поднял с кресла букетик ромашек. Тартищев окинул его слегка насмешливым взглядом.

– Неужто Лямпе тебя цветами одарил?

Алексей покраснел.

– Да нет, случайно купил у цветочницы.

– Ну, так подари кому, что ты его в руках мнешь?

– Вроде некому, – пожал плечами Алексей.

– Ну и зря, – рассердился вдруг Тартищев, – если купил, подари. А будешь ходить вокруг да около, живо найдутся ловкачи. Ты и оглянуться не успеешь, как перехватят девку. Тогда тебе даже Иван не поможет. Кстати, ты знаешь, что у него сын родился?

– Сын? – поразился Алексей. – Сегодня?

– Вчера! – рассмеялся Тартищев. – Наверняка когда вы с Ванькой Прошку в водопаде ловили. Да, был Слизка, и не стало Слизки! – Он припечатал ладонью столешницу. – А ведь Мозалевский все-таки утаил от нас, что оглянулся, хотя Прохор и предупредил его. Но таково свойство русской души, обязательно наперекор сделать. Самого Прохора он не увидел, только тень его. Потому и про гориллу вспомнил, что руки у него слишком длинными показались. Говорит, чуть до земли не доставали. – Тартищев горестно вздохнул. – Вот эти руки Прошку и выручали. Где-то Мамонт подсадит, где-то сам подтянется. На ногах все-таки не слишком держался. А по крышам бывало и на заднице съезжал.

– Но Мария Кузьминична должна была его ранить, помните, она рассказывала.

– Она и попала, только в протез. Откуда ей знать, что в культяпого стреляла.

– А что по делу Завадской? Кто им теперь занимается?

– Знамо кто! Бронислав Карлович! Теперь ему пыхтеть и пыхтеть надо, чтобы до истины докопаться и заговорщиков обезвредить! Да и вину за смерть венгра и наездницы отмолить. Они действительно были столичными агентами, а наш сибирский мужик, выходит, их вокруг пальца обвел. Но сдается мне, Алешка, не все здесь чисто с Калошем! Если Прошка ему шею сломал, то зачем надо было сбрасывать его в воду да еще с экипажем вдобавок. Да и Прошка сам признался, что никогда не бил кулаком, кровь, дескать, не переносил. И посуди, разве венгр, который никогда Прохора не видел, подпустил бы его к себе вплотную? Вспомни, Лиза сказала, что они хватали друг друга за грудки! Ох, чует мое сердце, был еще там кто-то, кого эти липовые финажки тоже заинтересовали... Пятьдесят тысяч все-таки! А Прохор, тот после появился, когда Калоша убили... И тоже за деньгами, и, вполне возможно, нашел саквояж, потому что убийца его бросил. Нетрудно представить, что он почувствовал, когда вместо кредиток Ванькино рукоделие обнаружил. А про браслет убийца не знал, поэтому, видно, и не забрал его... – Тартищев развел руками. – Но мы можем только предполагать, кто убил венгра на самом деле, но ничего не докажем.

– А следы?

– А нам это надо? – усмехнулся Тартищев. – Пусть живет Бронислав Карлович спокойно! Пока...

– Пока?

Тартищев улыбнулся в ответ.

– Ладно, сыщик, иди! Сегодня я отдыхаю, поэтому не порти мне настроение!

Алексей вышел на улицу. Жара стояла невыносимая. От реки доносились громкие крики и визги купающейся ребятни. Огромный черный жук с длинными усами неожиданно приземлился ему на плечо. Алексей смахнул его и увидел вдруг экипаж Анастасии Васильевны. Женщина, кажется, кого-то поджидала. И он догадался, кого именно. Иначе зачем ей не сводить глаз с окон второго этажа, где находился кабинет начальника сыскной полиции?

Алексей проследил за ее взглядом, понял, что не ошибся, и направился к экипажу. Анастасия Васильевна, увидев его, обрадовалась.

– Алеша, какими судьбами?

– Простите, Анастасия Васильевна, – он склонился в галантном поклоне и протянул ей букетик ромашек. – Вероятно, я должен вас поздравить?..

Но она отвела его руку и прошептала, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться:

– Не мне, глупыш! – И кивнула головой в сторону Лизы, которая, в новом платье, в новой шляпке и под новым кружевным зонтиком, стояла через дорогу рядом с тележкой мороженщика и облизывала сладкий рожок. Одновременно она старательно делала вид, что вовсе не замечает Алексея. Он вздохнул и, выставив букетик перед собой, направился через дорогу. Отчего-то ему вдруг тоже захотелось мороженого. И очень сильно...