Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Тевтонский крест - Мельников Руслан - Страница 29


29
Изменить размер шрифта:

— Пан Освальд дело говорит! — изрек оруженосец. — Если бы мы с тобой на ристалище с мачугами вышли…

— Ну, хватит, Збыслав, — приказал рыцарь. — Оставь гостя в покое. Дай поесть человеку.

— Я, собственно, и сыт уже, — признался Бурцев. — Спасибо за гостеприимство и угощение.

— Ну, а раз сыт, так ответь — согласен остаться у меня в оруженосцах? Все равно ведь вам с княжной дальше хода нет. Татары, мазовцы, куявцы, тевтоны — кто-нибудь обязательно вас схватит — только высуньтесь из леса. И с тобой, Вацлав, церемониться точно не станут.

Бурцев задумался. Не так уж и не прав Освальд Добжиньский. Не лучше ли пересидеть в лесных трущобах, пока все не устаканится? Хотя спокойно сидеть здесь не придется. Партизанский лагерь — не санаторий-профилакторий, а выгнанный из собственного замка Освальд горит жаждой мести. Вопрос: стоит ли ввязываться в чужую вендетту? Или… Или не такая уж она и чужая, если направлена против тевтонов? И в защиту интересов Аделаиды, которая… да чего уж там!.. основательно уже обосновалась в его, Бурцева, сердце. И потом… Рыцарский оруженосец — это ведь уже не бесправный кмет-землепашец. Более того, насколько знал Бурцев, хороший оруженосец имеет неплохие шансы и самому со временем выбиться в благородные паны. А раз так… Аделаида однажды высказала сожаление по поводу отсутствия у него рыцарского титула. Даже намекнула, что не прочь связать свою судьбу с простым, бедным, незнатным, но — обязательно — рыцарем. Слова эти, правда, были сказань в минуту отчаяния, но кто знает, кто знает…

— Княжна говорила, крестоносцы мечтают укрепиться в Малой Польше. Именно для этого им надо связать узами брака дочь Лешко Белого с послушный ордену Казимиром.

— Верно говорила, — кивнул Освальд, — смышленая девочка. Немецкие рыцари хотят утыкать своими замками всю Польшу. Мазовия, Куявия, Силезия и Beликопольское княжество уже готовы принять орденских братьев на своих землях, а вот с Малой Польшей у магистра Конрада Тюрингского ничего не выходит. А тевтоны почему-то рвутся именно туда. Ума не приложу, с какой стати, но вотчина Лешко Белого для них оказалась важнее всех остальных польских княжеств.

Бурцев немного помедлил, прежде чем дать окончательный ответ.

— Хорошо, Освальд, я буду твоим оруженосцем и согласен биться на твоей стороне. Но только если княжна тоже согласится остаться здесь. Согласится добровольно, а не по принуждению.

— Вот как? — Добжиньский рыцарь в раздумье смотрел на угли костра. — Что ж, Вацлав, будь по-твоему. Прямо сейчас и поговорим с Агделайдой. Збыслав, приведи княжну. Хотя, погоди-ка… Знаешь что… Тащи-ка сюда заодно и Яцека. Ну, того рыжего кмета, что свидетельствовал против Вацлава. За лжесвидетельство нужно отвечать.

Оруженосец осклабился и бросился выполнять поручение.

— Что ты задумал, Освальд?

— Устроим еще одно состязание. У тебя будет возможность поквитаться с обидчиком.

— Да ну его! — отмахнулся Бурцев. — Не хочу руки марать.

Разбираться с Яцеком ему, в самом деле, совершено расхотелось. Былая ненависть к рыжему щербатому и хитроглазому крестьянину как-то незаметно смылась вместе с грязью, осталась в сброшенной за кустами заскорузлой одежде, утихомирилась с насытившимся желудком, размякла и раздобрела под легким медовым хмельком.

— Чудной ты человек! Впрочем, коли сам отказываешься покарать мерзавца, этим займется Збыслав.

Его хлебом не корми и медом не пои — дай только на ристалище порезвиться. Вручим обоим по мачуге и…

Думаю, надолго поединок не затянется.

— И это тоже будет Божий суд по Польской правде? Брови Освальда сошлись к переносице. — Нет, Вацлав, это будет мой суд, по моей правде. Яцек — лжец. А лжецов я не терплю.

Глава 28

Збыслав вернулся без Яцека. И без княжны. Зато зачем-то волочил к костру Богдана. Тащил прямо по земле — за шиворот. Лучник Богдан был напуган. А еще — пьян в дупель!

— Убегли! — выдохнул Збыслав. — Вместе убегли. И княжна, и рыжий!

Рывком — так что затрещал воротник прочного волчьего тулупа — он приподнял обессилевшего Богдана.

— Этого вот… — литвин-оруженосец сплюнул от омерзения, — дядька Адам оставил у шатера — княжну сторожить, а он…

— Так я ж не знал… — Язык пьяному лучнику повиновался плохо, мысли увязали друг в друге, не успев толком оформиться в затуманенной алкоголем голове. — Я это… сидел… ну, стоял то есть… А она… ну, а потом он… А я ж думал, что все взаправду… Раз пан Освальд приказал, разве мог я… Никак не мог… потому и не ослушался… и ушли… Я даже не понял… А оно так…

— Воды! — рявкнул Освальд. — Родниковой.

Сразу пять человек бросились выполнять приказние. Через пару минут огромная бадья — та самая, которой принимал ванну Василий, — стояла у костра. По знаку рыцаря Збыслав сунул Богдана головой ледяную воду. Продержав его там чуть дольше, чем следовало, выпустил. Бедняга зашелся в кашле. Однако не успел лучник отдышаться, как Освальд снова повелительно махнул рукой. Збыслав окунул свою жертву снова.

Процедура повторилась трижды. И теперь жалкий мокрый, дрожащий Богдан гораздо лучше владел языком. Глаза молодого стрелка прояснились, содержимо черепной коробки, вероятно, тоже.

— Говори! — прошипел Освальд. Богдан заговорил. Четко, кратко и, главное, честно. Выполняя распоряжение Освальда, лучники дядьки Адама доставили княжне в шатер все, что могло eй пригодиться: одежду, дорогие ткани, мягкие подушки теплые шкуры, жареное мясо и прочую снедь. Даже снабдили небольшим бочонком медовухи и целым арсеналом серебряных кулявок — на выбор.

Княжна подаркам не обрадовалась, а впала в истерику. Сначала из шатра полетели звонкие кубки, потом — шкуры и скрученное в узлы тряпье. Напоследок выкатился, чуть не отдавив ногу дядьке Адаму, бочонок. Мясо, правда, прочую еду и кое-что из принесенных одежд Аделаида себе оставила, но ругалась долго и усердно.

Тогда дядька Адам распорядился отнести выброшенное добро обратно. Но не все. Медовуху, раз уж княжна побрезговала, лесные стрелки решили выпить сами. Дно у бочонка высадили тут же, но, как назло, именно в этот момент прозвучал клич о начале Божьего суда. Помаявшись немного, лучники все-таки предпочли ристалищное зрелище хмельному меду. А охранять княжну оставили бедолагу Богдана. При этом ему строго-настрого запретили прикасаться к непочатому бочонку. Но горе одинокого стрелка, лишенного возможности наблюдать за палочным поединком, оказалось сильнее всяческих запретов.

Когда у входа в шатер примостился Яцек, Богдан допивал вторую кулявку и был только рад словоохотливому собеседнику. Слушать отдаленные возгласы с ристалища в одиночестве было просто невыносимо. Богдан разглагольствовал и пил, пил и разглагольствовал. С каждым кулявочным заходом он черпал из бочонка все щедрее. Яцек же от угощения вежливо отказывался, сетуя на боли в брюхе, чем изрядно повеселил стражника.

В конце концов Богдан захмелел окончательно. А Яцек под эту дудку осторожно объяснил, что вообще-то его к шатру прислал сам Освальд.

— Я? Прислал? — взревел рыцарь. Богдан дрожал теперь совсем не от холода.

— Рыжий кмет сказал, будто пан рыцарь после Божьего суда желает встретиться с княжной. Наедине — за лагерем, чтобы… чтобы… ну… с ней… того…

— Продолжай, продолжай! — Освальд с трудом сдерживал себя.

У Богдана хватило ума потребовать доказательств. «А то, что я, как последний дурень, сижу здесь, пока все глазеют на драку, — разве не доказательство?» — спросил Яцек. Довод показался убедительным. В бочонке еще оставалось немного медовухи, и лучник махнул рукой: забирай княжну и проваливай.

— Дальше? — Усатое лицо Освальда покрывалось красными пятнами.

— Яцек снял шапку и переговорил с княжной. Очень почтительно — через порог, даже не осмелившись войти внутрь. Говорил что-то про Вроцлав, где остановился какой-то Сулислав, брат какого-то Владислава Клеменса. Кмет утверждал, будто знает дорогу и может провести… Я уж ничего не соображал. Думал, Яцек так панночку выманивает к пану ры…