Магиер Лебиус - Мельников Руслан - Страница 57

Значит – еще выше! На третий…

Вверху что-то лязгнуло, грохнуло. Люк? Дверь?

…этаж.

И – снова крики. И – снова топот. И – снова звон металла.

Проклятье!

Снизу ломятся оберландцы во главе со шрамолицым бородачом. Слышно уже, как преследователи рубят дверь, как трещит крепкий засов.

Сверху, со смотровых и боевых площадок, тоже спускается замковая стража. И, судя по шуму, немалый отряд.

Дипольд вновь отступает на этаж ниже. С двумя намертво запертыми дверьми. И еще ниже. В коридор с магиерской мастераторией.

«Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!» – слышится за спиной.

И теперь… Выбор невелик теперь. Или принимать последний бой здесь, в этом коридоре, или… Нет, все же нужно проверить дверь магилабор-залы. Без всякой надежды – заперто ведь, наверняка. Но – проверить. Просто так, для очистки совести.

Пфальцграф бежит к дальней нише. Пригибается, подныривает, заскакивает под низкий свод.

Дверь в нише – тяжелая крепкая, обитая железом. Почти как темничная. И…

Дипольд пинает дверь ногой.

…И – не запертая!

Невероятно, но…

Усилившееся, громкое «уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!»– в лицо. А еще – теплый влажный воздух. То ли пар, то ли дым – клубящейся стеной. Самых разных, невообразимых цветов и оттенков. Жутковатый на вид, но не удушающий. И запах крови, окалины, металлической стружки.

Мастератория была открыта. Может, оттого, что нет сейчас в ней узников, способных бежать. Может, имелись иные причины. Но сейчас раздумывать об этом некогда.

Дипольд вваливается внутрь, захлопывает дверь. С той стороны, изнутри.

Руки судорожно ищут замок. Есть замок… Замочная скважина – вот она. Но у Дипольда нет ни ключа, ни отмычки Мартина. К счастью, кроме замка, на двери имеется засов. Засовище целый! С мощной фиксирующей скобой. Пфальцграф дивится, радуется, благодарит Господа. И задвигает дубовый брусок. Вгоняет скобу в пазы. Теперь засов не шелохнется, не сдвинется.

На все про все – мгновение-другое, не больше.

Фу-у-ух! Но расслабляться еще рано. Надо проверить: что здесь, кто здесь.

Дипольд привалился спиной к запертой двери. Выставив перед собой мечи. Осматривая мастераторию. Готовый изрубить любого, кто…

А никто…

Никто к нему не приближался, не совался, не нападал, никто не обращал на сбежавшего пленника с мечами наголо ровным счетом никакого внимания. И странный шум – «уф-ф-фь-ю-ю-кщх-х-х-дзянь!» – не прекращался ни на мгновение.

«Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!» – по ушам!

«Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!» – по мозгам!

«Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!»

«Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!»

Некоторое время Дипольд стоял неподвижно, вглядываясь в стену пара и дыма. В эту неплотную, неясную пелену, подкрашенную магическим разноцветьем. Зыбкая стена колдовского облака перед ним то смыкалась, то размыкалась. И в прорехи можно было рассмотреть…

Что это?! Это… это… Да ведь это же… Дипольд вдруг понял, на что смотрит. Понял – и вздрогнул. Рука!

Проклятье!

Большая, огромная. Громадная. Железная. С необычайно длинными стальными пальцами. Знакомая уже, хорошо знакомая. Не прикрытая, правда, толстыми пластинами доспеха, но оттого лишь еще более жуткая. Оплетенная проволочными жилами и трубчатыми мышцами рука голема тянулась из клубящейся пелены магилабор-залы к Дипольду Славному.

Назад? Рвануть засов? Отпереть дверь? Вернуться? Выскочить из мастератории? Погибнуть там, в коридоре, на лестнице, в бою с людьми из плоти и крови? Или уж сразу самому – клинком по горлу. Милостивый Господь простит грех самоубийства, раз такое…

Но влажный колдовской туман впереди в очередной раз разошелся, распался, разлетелся. В тяжелые пестрые клочья. И – новая прореха. Там, где рука. И – за рукой тоже. Дипольд вздохнул с облегчением. Вытер холодный пот со лба.

За развеявшимся туманом не обнаружилось никакого голема. А механического рука была всего лишь рукой. Неживой и неподвижной. Частью, отделенной от остального тела. Снятым с чудовищной машины механизмом. Или, уж скорее, не надетым еще, не вмонтированным в нее. Бездушной, безжизненной деталью была сейчас эта рука. Куском металла. Вернее, соединенными друг с другом диковинными кусками металла. Многими кусками и кусочками. Сложной, но бездействующей конструкцией, которой пока некому и нечему управлять.

Тяжелая механическая рука, чуть изогнутая в локте, лежала на тележке с маленькими железными колесиками, которую и один человек сможет без особого труда возить по гладкому полу мастератории.

Ну, действительно… Ну, в самом деле… Мартин ведь говорил… В мастератории наверху, над темницей, он собирал руки… Но не големов ведь… Только руки – ни о чем другом речь не шла…

Дипольд, успокоившись, отвел взгляд от растопыренных стальных пальцев, оторвал взмокшую спину от двери, подошел ближе, толкнул тележку с механической рукой в сторону.

И…

«Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!»

Сквозь влажную пелену вновь сгущающегося тумана – там, дальше он смог рассмотреть еще кое-что. Кое-кого…

Дипольд поднял один меч. Потянул из ножен второй – уже спрятанный.

В этой невысокой, но вытянутой, бесконечно длинной, теряющейся в тяжелых клубах многоцветного дыма и пара комнате пфальцграф все же был не один. Здесь находились еще… двое. Как минимум. Да, две человеческие фигуры мелькали в плотном густом тумане. Сгибались и разгибались. Поднимались и опускались. Хотя человеческие ли? Так, тени людские. Бледные вялые заморыши. Но эти двое двигались. Работали. Вкалывали. Не зная усталости.

Голые худые костлявые спины. Вверх-вниз.

Тонкие, обвитые выступающими венами руки. Вверх-вниз.

Взлохмаченные грязные головы. Вверх-вниз.

Неподвижные, ничего… абсолютно ничего не выражающие мертвые лица. Вверх-вниз.

Стеклянные безжизненные глаза. Тупо уставившиеся в одну точку. Вниз. Да, глаза смотрели только вниз.

На собственные ноги, которые… которых…

Не было которых! Совсем. До колен были, а после, а ниже…

Дипольд тряхнул головой. Нет, не привиделось: два бесстрастных неутомимых работника словно вырастали из тяжелого металлического основания… Машины?

Никогда и нигде прежде Дипольд Славный не видывал таких машин.

Хитроумная механическая штуковина, с которой навеки были связаны эти несчастные, больше всего походила на гигантскую кровать под полудюжиной путаных балдахинов. Материал – дерево, тонкий металл, стекло, выделанная кожа и еще бог знает что… Вся конструкция водружена на массивную, надежную плиту литой неподъемной станины, но сама на вид не очень-то и прочная. А кое-где и откровенно хрупкая.

Странное «ложе» это имело множество трудноразличимых издали перевитых друг с другом отростков, терявшихся в колдовском тумане. У выпуклого «изголовья», поблескивающего тонкой сталью, гнутой медью и округлыми бронзовыми нашлепками, торчали два длинных рычага с ручками. Подле которых и располагались безногие неутомимые работники.

Машина эта, собственно, и оглашала всю мастераторию дышаще-скрежещущими «уф-ф-фь-ю-икщх-х-х-дзянь!» «Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!» – звуками. А в действие аппарат, по всей видимости, приводили как раз два приставленных к нему… вставленных… вживленных в него человека. Или все же нечеловека?

Тогда кто же качает блестящие стальные рычаги? Кто они?

ГЛАВА 48

Дипольд подошел. Но не очень близко. И очень осторожно. Как бы не цапнули его эти двое, как бы не дотянулись со своего вечного постамента. Но нет, пока вроде хватать не собираются. Пока его вообще не замечают. Руки работников лежат пока на ручках рычагов. Или это ручки в руках. Не понять – где что, что где.

Пар. Дым…

Вверх-вниз.

«Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!»

«Уф-ф-фь-ю-и-кщх-х-х-дзянь!»

Еще один шаг. Пфальцграф подступил чуть ближе. Присмотрелся внимательнее. Попытался разобраться, где же все-таки кончается рукоять машины и начинается пятипалая человеческая рука.

Не смог.