Рассказы - Мелихан Константин Семенович - Страница 12

* * *

На другой день Силуэтов вышел на работу, но заметили его только тогда, когда он снова помер, потому что снова стали собирать деньги на венок.

Жена его как раз зашла в лабораторию, где её встретил опечаленный заведующий, как две капли воды похожий на знахаря.

– А где Володя?!

– В ванне, – сказал заведующий лабораторией и провел жену Силуэтова в комнату, где стояла ванна, наполненная бурой жидкостью. – Прямо в ней и хоронить будем.

– Так в ней же ничего нет, кроме грязи!

– Вот эта грязь – он и есть.

* * *

Вдова была безутешна. Вся в слезах она бросилась домой. Уже в коридоре она почуяла что-то неладное. Причем почуяла носом. На табуретке стояла бутылка, а внутри по донышку бегала маленькая Полина Григорьевна и рыдала:

– Зря я знахарю-то рубль не дала!

Вдова Силуэтова распахнула дверь комнаты и увидела мужа. Он сидел за столом и нагревал на спиртовке реторту, из которой тонкой струйкой вился дымок, превращаясь в голову заведующего лабораторией – знахаря. Голова покачивалась в воздухе и говорила:

– Ты, Володька, талант! И талант истинный! Только ты им пользоваться не умеешь…

Баня

Когда постановили в нашем районе воздвигнуть баню, первым делом стали ей место искать. Тут, значит, магазин стоит. Тут – церквушка. А там, значит, – пустырь. Ничего на этом пустыре нет. Только высится посередине пивной ларек.

Ну что, постановили снести к чертям собачьим эту церквушку. Поскольку она все равно уже старая. Пятнадцатого века.

А отвели на строительство бани жутко короткий срок: три с половиной года. Полгода – это, значит, непосредственно саму баню строить. А три года – церковь ломать.

Ну, первой же взрывной волной сдуло к ядрене фене магазин! А пивной ларек – молодцом! Там только у алкашей пену с пива сдуло.

А вот уж после седьмого взрыва, когда у нашего прораба кисть оторвало, хорошо, что малярную, а с церквушки слетели вороны, правда, жареные, поняли мы, что с религией надо завязывать. Как говорят индийские астрологи, против кармы не попрешь!

А нам под строительство бани отвели новое место. Очень хорошее. Рядом с болотом.

Испачкался в болоте – и в баню. Помылся в бане – и опять в болото.

И вот, значит, строим мы баню. По порядку строим, согласно инструкции. Сначала – первый этаж. Потом – второй… Вот уже и тринадцатый этаж достраиваем. А баня почему-то все одноэтажная получается. Если не сказать – ниже. Её в болото засасывает.

Мы говорим:

– Чего-то мы, ребята, не в ту сторону кладем. По проекту, вроде, вверх было.

Прораб говорит:

– А и пусть! Ну этот проект в болото! Жизнь нам диктует другие законы.

И вот мы уже строим высотную баню-землескреб. Но вдруг где-то в районе девяностого этажа продвижение бани к центру земли прекращается.

Прораб говорит:

– Ну, слава богу, фундамент готов! Давайте скорей саму баню нашлепывать.

Мы говорим:

– Так у нас уже стройматериалы кончились. Только стекло осталось.

Прораб говорит:

– О'кеюшки! Сделаем баню в стиле «модерн». Пусть люди глядят сквозь стекло и любуются на окружающую природу.

Мы говорим:

– Да на всю баню-то стекла не хватит. Один мешок всего и остался. Да и то – в виде дребезгов.

В общем, комиссия баню приняла. Правда – за что-то другое.

Сейчас мост будем строить. Реку только подходящую найдем.

Смех сквозь слезы

Писатель Обрезкин писал длинные и скучные юмористические рассказы. Его активно печатали в газетах и журналах, но никогда не включали в концерты и не предлагали публичных выступлений, потому что к юмору, звучащему со сцены, предъявляются другие требования, а именно: юмор должен быть смешным.

И вот однажды писатель Обрезкин попросил включить его в какой-то большой концерт.

Ведущий, как обычно, ответил, что он бы включил и с превеликим удовольствием, но программа концерта, к сожалению, уже утверждена, и свободных мест нет. Обрезкин стал его уговаривать, стуча кулаком по столу, и в порыве возмущения вдруг крикнул:

– У меня дядя в конце концов умер!

Ведущий сразу растерялся.

– О, простите! – сказал он. – Тогда, конечно. Такое горе. Только коротенько.

Так писатель Обрезкин был включен в концерт.

Перед его выходом ведущий объявил:

– Уважаемые зрители! Сейчас перед вами выступит писатель Обрезкин. У него произошло большое горе: умер дядя. Поэтому во время чтения писателем своего юмористического рассказа я бы попросил зал как можно больше смеяться.

Обрезкин вышел на сцену и под дружный смех прочел длинный и скучный юмористический рассказ.

На волне аплодисментов он влетел за кулисы и попросил ведущего разрешить ему прочесть ещё один рассказ.

– Не имею права, – ответил ведущий. – У вас же умер один дядя?!

– Нет, – сказал Обрезкин. – ещё тётя.

Ведущий вышел на сцену и объявил об этом залу.

Над вторым рассказом смеялись ещё больше.

Окрыленный успехом, Обрезкин бросился опять к ведущему.

– Кто ещё? – со страхом прошептал ведущий.

– Двое детей! – радостно сказал Обрезкин. – Но совсем небольшие. По полстранички каждый.

– А как объявить народу?

– Объявите: авиационная катастрофа.

– Это же на целый час! – ужаснулся ведущий.

– Нет, – сказал Обрезкин. – Самолет областного значения.

Ведущий так и объявил. Писатель Обрезкин вышел на сцену и под душераздирающий хохот прочел ещё два рассказа.

Из зала послышались возгласы:

– Бис!

Ведущий вышел на сцену и объяснил, что второй раз одни и те же родственники умереть не могут.

Тогда кто-то крикнул:

– Автора!

Ведущий весь в слезах бросился к телефону и стал звонить в аэропорт, чтобы прислали механика, по вине которого разбился самолет.

Ему ответили, что самолеты в их области ещё никогда не разбивались. У них вообще нет самолетов.

Ведущий заплакал ещё сильней и объявил все зрителям.

Наступила гробовая тишина: слышно было только, как плотник сколачивал гроб.

Раздались крики:

– Надувательство! Сапожники! Верните деньги!..

В настоящее время писатель Обрезкин уже вышел из гипса, но больше нигде не выступает – и все по вине отличной службы «Аэрофлота».

Начинание

Тут на днях одна вахтерша умерла.

Начальник охраны сказал директору завода:

– Только, знаете, она совершенно одинокая.

– Ну, это ничего, – сказал директор. – За гробом я пойду. Вы. Ну, ещё несколько человек найдем, которым тоже делать нечего. В приказном порядке пойдут. Пусть для них это будет уроком.

– Да я не о том, – сказал начальник охраны. – Она, понимаете, одинокая раньше была. И просила, чтобы её похоронили не одну.

– А с кем? – насторожился директор.

– С предметом одним, – сказал начальник охраны.

– С винтовкой, что ли? – облегченно спросил директор.

– Нет, – сказал начальник охраны. – С телевизором.

– Да вы что?! – возмутился директор. – В своём уме?! Как же она телевизор будет смотреть, если там вилку воткнуть не во что?! И вообще, куда она его поставит?

– Это её дело, – сурово сказал начальник охраны. – И, на худой конец, можно транзисторный положить.

– Да, – согласился директор, – но не нарушит ли это, так сказать, торжественность момента?

– Так не цветной же, – сказал начальник охраны, – а как положено: черно-белый.

В общем, в день похорон за гробом пошли только те, у кого не было телевизора. Больше желающих не нашлось, хотя директор обещал всем участникам по два отгула. Настроение у провожающих было невеселое. И это было понятно: «Зенит» проигрывал. Только на кладбище нашим ребятам удалось сравнять счет, и могильщики уже взялись за лопаты. Но тут дикторша объявила: «На экране – кинокомедия», – и проводы вахтерши затянулись ещё на полтора часа.