Обыкновенная мемба - Мелентьев Виталий Григорьевич - Страница 28

Привыкали земляне к воде довольно быстро, и постепенно перед ними стал приоткрываться подводный мир.

Глава вторая

Причудливый мир

Прежде всего оказалось, что мир этот не так просторен, каким он кажется на поверхности. Светлый, радостно-прозрачный вблизи, он незаметно, но довольно быстро теряет свои очертания и пропадает в сумерках неподалеку.

Когда смотришь на море сверху, то невольно думаешь, что в его глубинах царит однообразие красок — ведь море одного цвета. А оказывается, что самый богатый луг или самые могучие тропические леса не имеют столько цветов и оттенков, сколько их в море. Ничего однообразного, ничего похожего друг на друга! Все разнится не только по форме, но и по цвету.

Фиолетовые, зеленые, голубые, в крапинку и в разводьях, огромные, уходящие в придонные сумерки и свободно плавающие водоросли; блестящие, переливающиеся и темные, матовые раковины; какие-то моллюски, медузы, мохнатые разноцветные морские астры и кактусы, но самое главное — рыбы!

Каких же только рыб нет в море на Мёмбе! Огромные, медлительные, в разноцветную крапинку-горошек, словно одевшиеся на ситцевый бал, они поодиночке важно проплывали в сторонке, надменно выдвинув вперед мясистые нижние губы и презрительно опустив уголки рта. Быстрые, юркие рыбки-шарики, отливающие неоновым светом — розовым, желтым, пронзительно-голубым и синим, с красными росчерками по бочкам, острые и чуть изогнутые посредине, как рыбы-сабли. А еще… Впрочем, даже перечислить всю живность, которая плавала, стояла в воде или проносилась мимо, просто невозможно — так ее было много и такая она оказалась разнообразная.

Кажется, море безмолвно. Только в шторм оно ревет и стонет. Но это ревет и стонет не море, а ветер. В тихую же погоду, особенно в штиль, нет ничего безмолвней морской глади. Даже в пустыне и то есть хоть маленький, но шум — срываются песчинки, ссыпаются барханы, движутся редкие насекомые, ящерицы, змеи… Море безмолвно. И конечно, каждый человек на любой планете, если он сам не побывает в море (не на море, на его поверхности, а в море, в его глубинах), всегда уверен, что оно безмолвно. Ведь недаром говорят: нем как рыба. А водоросли, как и всякие растения, безмолвны. Значит, в море просто некому и нечему звучать.

Но как только земляне стали осваивать глубину, как только им включили аппараты для подводной связи, оказалось, что морские глубины больше всего похожи на весенний лес, в котором все поет, шуршит и щебечет.

Ребята окунулись в разноголосицу необыкновенных звуков. Цоканье, стрекотание, пощелкивание, скрипение, взвизгивание, подвывание, лопотание, бульканье, уханье и еще десятки всяческих названий и оттенков. Поначалу они смущали землян, заставляли настораживаться, терять темп движения, вилять из стороны в сторону. Но звуков было так много, что постепенно они привыкли к ним и стали разбирать и далекие разговоры.

— Ну как там? Привыкли? — спрашивал кто-то незнакомый. А может, и знакомый. Но под водой звук несколько изменяется, да еще и распространяется гораздо дальше, чем в воздухе.

— Привыкают… — ответил благодушный голос.

— Пора двигать… А то ведь нас ждут.

Виктор понял, что переговариваются грши. Они ходили широкими кругами вокруг места тренировок. Сразу захотелось поплыть за ними в неведомый подводный мир. Хотя в груди возник и сейчас же пропал холодок тревоги, Виктор обратился к товарищам:

— Может быть, поплывем все-таки в гости?

— Пора! — бодро ответил Андрей, и его сейчас же поддержала Пепа:

— Конечно! Болтаемся, как крупа в супе.

Виктор засмеялся — Пепа сказала правду.

Вода была очень теплой, а все они плавали медленно и солидно…

— Хорошо! — решила Оэта. — Плыть так плыть. Порядок такой. Земляне двигаются за мной. Потом Пепа и Крайс. Инструктор нас прикроет. Грши! Мы готовы!

Грши сразу приблизились, сузив круг. Один из них поднырнул пониже и все время прикрывал маленький караван снизу. Так во время войны шли караваны или эскадрильи транспортных или десантных самолетов. Их тоже прикрывали истребители и сверху, и снизу, и с боков.

Эскадрилья, или караван, двигалась неторопливо. Оэта постепенно опускалась… Вода вокруг приобрела кирпичную окраску — рассеянный оранжеватый свет солнца преломлялся и тускнел. Но буйные краски вокруг от этого становились еще причудливее и сложнее. Прибавилось и звуков — ведь движение необычных существ нарушал покой постоянных обитателей морских глубин.

Впереди показался рассеянный свет. И хотя земляне все время крутили головами из стороны в сторону, стараясь увидеть и запомнить как можно больше, свет этот заметили все, и все перестали крутиться. Он притягивал и озадачивал — свет ведь не на суше, а в море…

Когда подплыли ближе, вырисовались контуры подводных избушек, точнее, кибиток или юрт: круглых, с овальными высокими куполами. Молчаливые грши направились прямо к самой большой из них и, как почетный караул, выстроились перед входом. Оэта не останавливаясь вплыла в юрту. За ней последовали остальные.

Оэта пошла вверх, все потянулись за ней и совершенно неожиданно вынырнули из воды. Между куполом подводной юрты и водой было метра два чистого воздуха. Стены юрты — прозрачные и слегка колеблющиеся под напором морских течений — светились точно таким же светом (только, пожалуй, посильнее), что и восьмиугольная комната, в которую в свое время попали земляне.

Пока они осматривались, стала вскипать поверхность воды, и на ней появились знакомые… лица Крнтов. Здесь были и сам Крит и Вкн, и Мрн и Дбн. Они подплывали, протягивали ласты для рукопожатия, очень мило улыбались и, конечно, осведомлялись, как земляне перенесли первое подводное путешествие и какая погода на поверхности.

Пока шел этот обмен светскими любезностями, вся юрта наполнилась гршами. Они деликатно останавливались в сторонке, во все глаза рассматривая землян. Вероятно, поначалу все грши были на одну… нет, на одно лицо. Но постепенно земляне стали замечать, что они, конечно, похожи друг на друга, но совсем не так, как близнецы или как две капли воды. У одних были светлые глаза, у других темные. Одни имели очень строгий, даже отчужденный профиль, а другие как раз наоборот — все время улыбались и казались добрыми и общительными.

Когда в юрту набилось сотни две гршей и между ними не прошмыгнула бы и килька, инструктор и Оэта произвели какие-то манипуляции на спинах землян и всех остальных. Шлемы приоткрылись, и сразу появились запахи.

Какие же это были прекрасные запахи! Пахло морем. Настоящим морем — йодом, солью, чистым воздухом и еще немного рыбой.

Откуда-то снизу всплыл стол и стулья, и все люди уселись на них. На столе в прозрачных сосудах стояли разноцветные напитки — совсем такие, как на столе в доме Оэты. От пола подводной юрты пробивались вереницы серебристых воздушных пузырей. Вероятно, именно эти пузыри и беспокоили Валю. Она спросила у Оэты:

— А нам этот воздух… как? Он без микробов?

— Абсолютно! — убежденно ответила Оэта. — Он искусственный. Его добывают из воды прямо на дне океана и подают сюда по трубам.

— А зачем это? — поинтересовался Андрей. — Чтобы чего-нибудь не вышло? Плохого?

— Нет, тут дело в другом. Ведь грши — животные. Им нужно дышать воздухом. А добывают пищу они в глубине. Выходит, что вся их жизнь заключается в том, чтобы нырнуть в глубину, добыть какую-либо рыбину или моллюск, а потом вынырнуть и глотнуть воздуха. Сами понимаете, что при такой жизни заниматься чем-либо иным они просто не могли.

— А теперь? — спросил Виктор.

— В этом и проявляется наша дружба. Мы помогли гршам построить вот такие домики, установили аппараты для добычи кислорода и многое другое. Теперь им вовсе не обязательно всплывать на поверхность. Они могут спокойно отдыхать в таких домиках. У них появилось много свободного времени, и они стали учиться.

— А раньше они, выходит, не учились?

— Они учились одному и тому же на протяжении жизни многих поколений — как выжить, как приспособиться к окружающей среде, как отбиться от врагов. Вот почему, хотя у них и очень большой мозг, хотя они умеют разговаривать, они практически не изменялись. И ничему новому не научились. Сейчас они учатся так же, как мы на Мёмбе, и очень быстро догоняют нас. Ведь им сейчас живется даже легче, чем нам на Мёмбе. Затраты энергии незначительные: ведь они плавают почти в невесомости, еды достаточно, смен температур почти не бывает. В этих условиях они, конечно, могут отдавать много времени для учения. И в некоторых областях знаний, например в области математики, они начинают опережать наших мёмбянских ученых. Пожалуй, самые лучшие стихи тоже пишут они… Вернее, не пишут, а диктуют.