Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет - Чудакова Мариэтта Омаровна - Страница 87

«…Главное было определиться в своем собственном окружении, сделать какой-то рывок, резко прибавить обороты в российском правительстве, привести другие ключевые фигуры.

Меня не устраивал рабочий состав Совмина…Настала пора привести экономиста со своей концепцией, со своей командой, возможно. Настала пора самых решительных действий в экономике, не только в политике.

…Сейчас если у России не появится свой архитектор экономической реформы – это станет стратегической ошибкой».

Трудно переоценить ту роль, которую сыграло в истории постсоветской России вот это понимание ее президентом необходимости самых решительных действий в экономике.

Сегодня можно смело утверждать, что именно его понимание – то, что Ельцин не стал прятать голову в песок в надежде, что все рассосется, все как-нибудь, пользуясь толстовским словом, образуется, – спасло в начале 90-х годов Россию.

«Еще я понимал, что сразу же утвердить этого человека на пост главы правительства не удастся, ему придется дать роль вице-премьера, министра экономики, что-то в этом роде.

…Почему я выбрал Гайдара? В отличие от многих других ключевых фигур выбор главного «экономического рулевого» мне хотелось, наконец, совершить осмысленно, не торопясь, не оглядываясь на чужое мнение.

Хотя, безусловно, “чужое мнение” было – Гайдару протежировал Бурбулис. Гайдар, как говорят в таких случаях, “его человек”. Но я хочу, чтобы читатель ясно осознал – такие серьезные назначения и не могут совершаться без рекомендации. Президент просто обязан в таких случаях выбирать из целого ряда кандидатур, которые кто-то предлагает…

Гайдар прежде всего поразил своей уверенностью. Причем это не была уверенность нахала или уверенность просто сильного, энергичного человека, каких много в моем окружении… Сразу видно было, что Гайдар – не то, что называется “нахрапистый мужик”. Это просто очень независимый человек с огромным внутренним, непоказным чувством собственного достоинства. То есть интеллигент, который, в отличие от административного дурака, не будет прятать своих сомнений, своих размышлений, своей слабости, но будет при этом идти до конца в отстаивании принципов, потому что это не партия сказала “надо” – комсомол ответил “есть”, это его собственные принципы, его мысли…»

…Тут придется прервать воспоминания Бориса Николаевича, чтобы пояснить кое-что главным читателям моей книжки – тем, кто не застал советского времени и советских песен.

Ельцин цитирует строку песни 1953 года, ставшей на все последующие советские десятилетия – то есть почти на 40 лет! – ходячим выраженьем, присловьем, чем-то вроде поговорки: «Если партия сказала: надо! Комсомольцы отвечают: есть!»

«Было видно, что он не будет юлить. Это для меня тоже было неоценимо – ведь ответственность за “шоковую терапию” в итоге ложилась на президента, и было очень важно, чтобы от меня не только ничего не скрывали, но и не пытались скрыть».

…По всему, что лично мне приходилось слышать о «кремлевских коридорах», там правдивость, да еще в отношениях с главой государства – это не просто редкое качество. Даже слово уникальное – кажется здесь недостаточно сильным.

К тому же – что говорить!.. У нас в России вообще почему-то врут – как воду пьют. Если кто скажет – «это повсюду так!» – весьма сомневаюсь. Но я – специалист по России, а не по всем странам. И с неохотой вынуждена свидетельствовать —у нас с вами дело обстоит именно так.

«Гайдар умел говорить просто…»

И вновь прервем Первого Президента России, чтобы отметить – черта выдающегося ученого! Средний исследователь и устно, и письменно выражается обычно весьма сложно.

«.. И это тоже сыграло огромную роль____Он не упрощал

свою концепцию, а говорил просто о сложном. Все экономисты к этому стремятся, но у Гайдара получалось наиболее убедительно. Он умеет заразить своими мыслями…»

И еще немаловажное: «…Научная концепция Гайдара совпадала с моей внутренней решимостью пройти болезненный участок пути быстро. Я не мог снова заставлять людей ждать, оттягивать главные события, главные процессы на годы. Раз решились – надо идти!»

И еще: «Гайдар дал понять, что за ним стоит целая команда очень молодых и очень разных специалистов. Не просто группа экспертов, а именно ряд личностей, самостоятельных, рвущихся в дело, без комплексов».

«Без комплексов» – выделим здесь это важное определение. Ельцин увидел человека, близкого ему по главным личностным чертам. И едва ли не прежде всего – незакомплексованного (таких среди российских интеллигентов – в силу разных причин – днем с огнем не сыщешь), без болезненного самолюбия.

Вообще, пожалуй, не обеспокоенного совсем личными амбициями. (Что ему было кому-то доказывать – на государственном поприще? Он давно уже состоялся как ученый!) Озабоченного исключительно мыслью о России. О том, как остановить – даже и ценою собственной репутации в глазах несведущего большинства соотечественников – ее сползание в пропасть.

Я понимал, что в российский бизнес, помимо тертых советских дельцов, обязательно придет такая вот – простите меня – “нахальная” молодежь. И мне страшно захотелось с ними попробовать, увидеть их в реальности.

Короче говоря, было очень заманчиво взять на этот пост человека “другой породы”».

Это означало – не из надоевшей Ельцину за долгие годы его партийной работы номенклатуры (напомню вновь, что «до Горбачева» он был секретарем Свердловского обкома – то есть главой Свердловской области)

«Безусловно, самым популярным экономистом к тому времени в стране был Григорий Явлинский. Но, измученный борьбой за свою программу, он уже приобрел некоторую болезненность реакций. Кроме того, чисто психологически трудно было возвращаться во второй раз к той же самой – пусть и переработанной – программе “500 дней” и ее создателям» (Б. Ельцин, 1993).

Оба объяснения – простые и понятные. Президент тоже имел право на какой-то психологический комфорт в этом новом для него и обещающем огромный дискомфорт деле… Закомплексованные, с болезненным самолюбием люди, с которыми и вообще-то всем и всегда трудно, для Ельцина были в этой ситуации непозволительной нагрузкой.

Геннадий Бурбулис в разговоре-интервью с Петром Авеном и Альфредом Кохом обсуждает проблему Явлинского:

«Тогда говорили, что его сам Борис Николаевич предлагал. Но это было не так. Я прекрасно знаю тогдашнее отношение Ельцина к Грише. Он бы его даже рассматривать не стал.

.. .П. Авен: Явлинский в интервью “Форбс” говорит, что ты просто напрямую ему предлагал, еще до Гайдара…

Г. Бурбулис.…Нет, я ему ничего не предлагал».

Бурбулис ценил Явлинского, однако, с его точки зрения, он «был абсолютно недееспособным с точки зрения принятия решений и ответственности… Я не мог предлагать Явлинскому эту работу, потому что работа была другая. Та, на которую Явлинский был не способен. Про которую я заранее знал, что он с ней не справится».

«…Вернемся к Гайдару. Теперь вопрос лирический и исторический. Почему Ельцин выбрал Гайдара?…Я считаю, что окончательно для Ельцина стимулом, мотивом для принятия решения явилась личная встреча с Гайдаром. Когда Борис Николаевич, человек не без психологического изящества, не без какой-то внутренней эстетики, встречается с человеком, который ему по этим параметрам отнюдь не уступает, то для Ельцина это был сильный удар (под “ударом” имеется в виду, конечно, неожиданное и очень сильное впечатление от личности молодого экономиста. – М. Ч.).

При этом он видит молодое дарование, которое достаточно спокойно и очень четко излагает свои взгляды, в отличие от разного калибра косноязычных невежд, от которых ему за эти годы пришлось наслушаться всякой самоуверенной болтовни.

…Таким образом, первая предпосылка выбора Гайдара содержательная. Вторая, не менее важная, ее усилившая: у Ельцина мощный слух на то, что называется социальной глубиной. Он смотрит внутрь человека. Они еще немножечко там вспомнили “наши свердловские корни”. Бажов, дедушка Бажов, улица Чапаева (на ней стоит дом, в котором в детстве бывал Егор у бабушки, а потом он стал музеем П. П. Бажова. – М. Ч.), детство Егора, “Малахитовая шкатулка”… Это какое-то редчайшее братание. Вдруг получается: мы из одних земель, из одной вулканической породы, одного корня… Потом Гайдар – романтик (подразумевается второй дед – Аркадий Гайдар. – М. Ч.). Вот этот утопизм, мифология большевистской удали, служения идее – это тоже в парне присутствует. И этот код историко-культурный и социально-романтичный – все спрессовалось. И он [Ельцин] наверняка – мы это потом немножко обсуждали – представил, как здорово зазвучит, скажем, в сознании масс и первая, и вторая корневая система, и как она может быть воспринята доброжелательно…