Хулиган (СИ) - Середенко Игорь Анатольевич - Страница 10

– Прощаюсь, как в последний раз, что бы встретится с тобой, как в первый раз.

– Что это?

– Это, китайская пословица. Ну, я пошёл. Пока.

– Счастливо. Ты позвони мне.

– Непременно, дорогая.

Зайдя в гараж, он сел в машину и поехал на работу. Жена глядела на отъезжающую машину, из окна второго этажа, провожая его нежным и тёплым взглядом. Рядом с ней спал, в маленькой кроватке, пятилетний сын.

Проснувшись, от мучительной боли в затылке, Алексей поднялся и сел на нары четырёх местной камеры.

– Что это? – сказал он самому себе. – Нет, это сон. Ну, надо же, приснится же такое, – с тяжелым вздохом произнес он.

Со второй полки раздавался громкий храп с протяжным свистом.

6. Свобода или ад

Прошло шесть лет. Огромная каменная стена, покрытая сверху колючей проволокой, защищала внешнюю границу тюрьмы. Едва тюремные часы пробили девять утра. Открылись массивные ворота, и вышел молодой мужчина, лет двадцати шести, с зелёнными глазами. За его спиной был старенький рюкзачок, в котором находились все его вещи. Это был уже не тот Алексей, которого мы знали когда-то. Это был, настоящий закалённый волк. Жизнь в тюрьме многому его научила. На левой стороне лица, в двух сантиметрах от левого глаза, у него виднелся небольшой шрам, от пореза острым предметом. На его груди и правом плече красовались наколки. На груди – голова дьявола, на плече – какой-то китайский иероглиф, означающий бесконечность перемен – знак Великого Предела (инь и ян). Через четыре дня, Алексей добрался до родного города, в котором он прожил всё своё детство и тяжёлую юность. Теперь у него есть небольшое сбережение, которое он накопил, тяжело работая на лесоповалах в Сибири, отбывая срок заключения. Досрочно освободившись, он приехал в родные края, к своим единственным родным – дедушке и бабушке.

На железнодорожном вокзале Алексея остановил протяжный и жалкий голос подростка.

– Пожалуйста, дайте денег на хлеб, – отозвался тихий голос из-за спины Алексея.

Алексей обернулся, и увидел парня лет семнадцати, одетого в старые, рваные лохмотья, с немытыми волосами на голове и перепачканными щеками. На его правой брючине виднелась небольшая дыра, шнурки на правом кеде отсутствовали, а вместо шнурка, была металлическая скребка, которая и держала обувь на его ноге.

– Ради Христа-спасителя, дайте на хлеб. Пожалуйста, – голос становился всё более протяжнее и жалостнее.

Прохожие проходили мимо. Алексей сразу узнал в этом беспризорнике, а сейчас – бомже, своего бывшего друга и брата, с которым они вместе, когда-то бродили по улицам города.

– Ты не узнаёшь меня? – дружелюбно произнёс Алексей, обращаясь к парню.

Тот некоторое время стоял в недоумении, по-видимому, пытался что-то вспомнить. Но сильный голод мешал ему, его мысли путались, сознание туманилось.

– Вчера, я ударился вот сюда, – он показал пальцем на свой затылок, – но я где-то видел вас.

– Никита! Это же я, Алексей!

– Алёша?.. Алёшка! – он бросился в объятия к нему, чувства переполняли его, по щекам покатились слёзы.

Алексей обнял давнего друга, который, когда-то был ему, как родной брат.

– Тебя выпустили из тюрьмы? А я ведь считал, что ты уже умер.

– Я рад видеть тебя. Ты вырос, – радостно, что увидел старого друга, сказал Алексей.

– А, как я рад!.. – чувства переполнили сердце Никиты, и он вновь заплакал.

– Ну, ну, не надо, Никита, – утешал Алексей старого товарища. – Теперь всё будет хорошо. Я найду работу, заберу тебя к себе, и мы будем жить вместе. Тебе более не надо будет просить милостыню, и рыться в мусорных контейнерах. Будешь учиться. Твой талант, надеюсь, ещё остался? – он пристально посмотрел на Никиту.

– Да. Но я очень редко рисую и леплю. В основном из песка, – он опустил голову, чтобы Алексей не видел его переживания.

– Всё понятно, можешь не прятать от меня свои глаза. Средств нет. Ну, ничего, теперь будут, – он обнял его за плечи, и они пошли в направлении остановки.

– Это правда, ты – Алеша?

– Да, Никитушка, это я… – он дружелюбно засмеялся.

Через десять минут, они уже ехали в маршрутном такси на квартиру к Алексею. Алексей больше всего на свете ждал этого момента, когда он увидит своих стариков, которые после трагической смерти его родителей, стали для него единственными родными людьми. О них он много вспоминал, находясь в долгом и далеком заключении, без права переписки. Власти, опасаясь за новые бунты, запретили ему любое общение с внешним миром. Таков был суровый вердикт судей. Теперь страшные дни остались позади. Те ужасающие времена прошли, оставив лишь извилистый рубец в памяти. Он ехал к своим родным, будучи уже взрослым, совершеннолетним, крепким мужчиной, для того, что бы начать новую жизнь.

– Вот, настали времена. Теперь и бомжи катаются в маршрутках. Дожились! – с презрением сказала женщина лет сорока, сидящая позади Никиты. Этот неприятный голос разбудил в Алексее его трогательные воспоминания и теплые мечты о будущем.

От Никиты действительно шёл скверный запах.

– Тут сильно воняет! – сказал мужчина, находившийся спереди Алексея, – Водитель! Нельзя ли не брать таких!

Водитель ничего не ответил, лишь пожал плечами.

– Это понятно, – сказала пожилая женщина сзади, – ему платят за проезд, вот он и не вмешивается. Ему все равно кого вести.

Тогда здоровый мужик слегка приподнялся и, обернувшись к Никите, грозно прорычал:

– А ну, вываливай от сюда! Я не привык повторять дважды… Ты что, не понял?!

– В самом деле, это же безобразие, – возмущенно произнесла молодая женщина, находившаяся позади ребят.

Никита покорно наклонил голову, чтобы не смотреть, как его ударят.

– Не успеешь даже руку поднять, – железным и холодным голосом произнёс Алексей, сидящий рядом с Никитой.

Мужик пристально посмотрел в глаза Алексея, и начал колебаться в своих действиях. Глядя в холодные, полные решимости глаза Алексея, он понял, что лучше для него будет – сесть на своё место и заткнуться, в этом ему подсказывал здравый смысл и природный инстинкт. Так он и поступил. Он лишь бросил любопытный взгляд на шрам Алексея, и о чем-то подумал.

Однако женщина не умолкала. Ей хотелось комфортно ехать, а молодой парень – бомж, мешал этому.

– Надо же, их двое, оказывается, – язвительно произнесла она. – Ну и денёк сегодня!

– Да ладно вам, – произнёс мужчина с аккуратной бородкой, сидевший позади ребят, рядом с возмущённой женщиной. – Если у него есть деньги, пусть едет, что он вам сделал?

– Вам может быть всё равно, а мне нет! У меня астма, я задыхаюсь. И вообще, если уже у бомжей есть деньги, то пусть он едет на такси…

– Можете не кричать, мы уже выходим, – спокойно сказал Алексей. – А он не бомж, а просто испачкался, работа была тяжёлой.

Подойдя к квартире, расположенной на пятом этаже десяти этажного дома, Алексей позвонил в дверь, ожидая с нетерпением увидеть своих родных и самых любимых людей на свете. Никита стоял рядом и, улыбаясь, глядел на своего друга, радуясь за него. Открылась дверь. За ней стоял какой-то мужчина лет сорока пяти, позади него находилась взволнованная супруга, и удивлённо с беспокойством в глазах, смотрела на ребят.

– Что вам надо? – мужчина поглядел вопросительно на Алексея, а затем на Никиту, который находился позади Алексея, – милостыню мы не дадим. Идите гулять… проваливайте. У меня сегодня скверное настроение.

– Артём. А, кто это? Что им надо? – спросила его жена, пытаясь разглядеть ребят.

– Уже никто! – сказал он ей. – Ну, я сказал, проваливайте! – он захлопнул входную дверь перед самым носом Алексея.

Перепуганный Никита, посмотрел на Алексея. Алексей, немного постояв на месте – как будто задумавшись, еще раз нажал на звонок.

– Может не нужно? – сказал Никита, взволнованным голосом.

Открылась дверь. Мужик взял огромную биту и злобно произнес.

– Вам что, руки и ноги переломать?!