Черный свет (др.изд.) - Мелентьев Виталий Григорьевич - Страница 1

Виталий Мелентьев

Черный свет

Глава первая

Самое страшное

Самым тяжким, самым страшным, наконец, самым невыносимым обстоятельством для Юрия Бойцова оказалось то, что, возвратясь из своего космического путешествия, он вынужден был молчать, то есть сохранять тайну.

Конечно, когда его отругала мать, а потом наказал отец, хранить тайну не составило особого труда: если тебя ругают и очень обстоятельно доказывают, что на всем белом свете нет ни одного человека хуже, чем ты, – в этом случае своими тайнами делиться не хочется. Не та обстановка. Так что ни родителям, ни бабушке Юрий Бойцов ничего не рассказал. Он твердо стоял на своем:

– Пошел в лес, заблудился… Вот и все. Бабушка первой стала на его сторону и, вспомнив, что она не только бабушка, но еще и мать Юркиного отца, накричала на своего сына:

– Сам-то забыл, как пять дней пропадал?! Я за ним всю округу обегала, отец-покойник сапоги в лесу стоптал, его разыскивая, всех дружков на ноги поднял. А ты что тогда делал?

– Ну, мама… – поморщился отец.

– А что «мама»! Забыл? Так я тебе напомню. Переплыл на остров на нашей реке и решил стать Робинзоном. Ну, выпороли тебя, и дело с концом. А ты, как старик, зудишь и зудишь! Все воспитываешь ребенка. Ты ему всыпь по первое число, чтобы понял, как в следующий раз пропадать неизвестно где, – на том и делу конец. А то куда же это годится – сидит парнишка наказанный, никуда его не пускают и целый день воспитывают. Не то что мне, а собаке и то тошно стало.

Шарик смотрел грустными, преданными глазами на Юру и то печально вилял обрубком хвоста, то неодобрительно вертел головой, словно желая сказать: «Попадает тебе, хозяин? Попадает… А ведь если бы рассказал все, как было на самом деле, может, и не ругали бы… Может быть, как раз наоборот – стали хвалить. И мозговые косточки бы покупали, и гулять отпускали».

– Видишь ли, мама, – ответил отец бабушке, – настоящий мужчина не тот, кто никогда не совершает ошибок. Настоящий мужчина тот, кто понимает свои ошибки, умеет их исправлять, а когда из-за этих ошибок у него бывают неприятности или даже наказание – он их стойко переносит. И не жалуется, потому что понимает – сам виноват. Так вот… Я лично Юрия не держу. Если он считает, что мое наказание – десять дней не выходить из дому – несправедливо и он ни в чем не виноват, пусть идет куда хочет: у него каникулы. Но если он понимает, что виноват, если он настоящий мужчина, то уж пусть не жалуется и стойко переносит наказание.

И отец ушел на работу.

Конечно, отец прав… Стойкость есть стойкость, и сила воли есть сила воли. Нужно уметь их воспитывать. И раз уж он и в самом деле пропадал неизвестно где, а родители волновались, наказание справедливо.

Вот если бы он мог рассказать родителям, что случилось с ним и Шариком на самом деле! Тогда все было бы по-иному. Но разве тебя поймут люди, которые заняты твоим воспитанием. Выслушают и скажут: «Не выдумывай!»

А еще лучше, если бы рядом был настоящий друг, который все понимает, всему верит и всегда готов разделить с тобой самые большие несчастья и самые сложные приключения. Но таких друзей у Юрия не было, потому что каникулы еще продолжались и товарищи разъехались по пионерским лагерям и родственникам.

А как нужен друг! С настоящим другом легче переносить все трудности наказания.

Юрий прерывисто вздохнул и побрел в глубь сада, в малинник. Здесь хорошо было лежать на мягкой стружечной подстилке, смотреть в небо, читать, мечтать и лениво есть поспевающую малину – крупную и сочную.

Но в этот день Юра обнаружил, что малина с ближних кустов уже съедена, и он передвинулся дальше, к самому углу сада. Только он поудобней устроился, как вдруг ему показалось, что на него кто-то смотрит. Кто и откуда, Юра еще не понимал, но чувствовал – за ним наблюдают. Он покрутился, привстал и встретился со взглядом мальчишеских глаз.

За забором из еловых кольев сидел парнишка с книгой в руках, жевал малину и смотрел на Юру.

Некоторое время они смотрели друг на друга, потом Юра спросил:

– Ты давно здесь?

– Нет. Пятый день.

– А-а… Никуда не ходишь?

– Меня не пускают, – вздохнул парнишка. Оказывается, неприятности бывают не только у Юрия Бойцова, но и у других. Это успокоило Юрия. В конце концов, его неприятности такие, каким можно позавидовать, потому что никто другой на всем белом свете не имел и не очень скоро будет иметь подобных.

– Натворил чтогнибудь? – покровительственно спросил он.

– Да нет. Просто…

– Ну, так просто ничего не бывает.

– Конечно, это не так просто, но я… я ничего особенного не натворил… А ты почему сидишь дома?

Юрий помялся и понял, что он не в силах больше скрывать свою тайну. Но открыть ее вот так, сразу, он тоже не мог и поэтому постарался оттянуть время.

– А ты сюда насовсем приехал или в гости?

– У меня родители геологи, и потому мы никуда насовсем не приезжаем. Сейчас приехали на несколько лет. – Он вздохнул. – Из-за меня.

– Ты что, больной, что ли?

– Понимаешь, сам не знаю… – вздохнул парнишка, и Юрий почувствовал, что у того тоже есть какая-то невероятная тайна и что ему тоже хочется поделиться с кем-нибудь этой тайной.

– Как это – не знаешь? Просто, наверно, не хочешь рассказывать. Или не можешь, потому что – тайна.

Парнишка испытующе посмотрел на Юрия, потупился и опять вздохнул:

– Почти что так.

– Вот чудак, ты мне расскажи! – И скромно признался: – Я, знаешь… сам тоже кое-что испытал.

Парнишка за забором помялся, повздыхал. И тогда Юрий понял, почему он мнется: нельзя же открывать тайны через забор. Бойцов решительно потряс старые колья, выдернул проржавевшие гвозди и сделал лаз. А когда он сел рядом с парнишкой, тот сразу начал рассказывать:

– Со мной произошло нечто совершенно невероятное. Весной я поехал с товарищем за мамонтовым зубом, провалился в старый шурф – это такая яма в вечной мерзлоте – и не то замерз, не то заснул. А когда отмерз вместе с мамонтом, то оказался в двадцать первом веке. Насмотрелся всего, а потом опять заснул и вот… очутился в наших днях. Как это со мной произошло, я не понимаю. Но родители очень за меня испугались и взяли перевод с Крайнего Севера на строительство вашей гидростанции. И так как я здесь никого не знаю и они не очень на меня надеются, то никуда одного не пускают.

Юра понял не все и потребовал объяснений. Парнишка рассказывал очень обстоятельно и так подробно и детально, что не поверить ему Бойцов не мог. И тогда, в свою очередь, Юрий рассказал о том, как он и Шарик встретились с голубыми космонавтами с Розовой земли, как отправились с ними в космическое путешествие, побывали на планете Красных зорь и вернулись домой. Вероятно, он рассказывал достаточно убедительно, потому что парнишка сразу же поверил ему и сочувственно отметил:

– Самое неприятное, что обо всем этом никому и рассказать нельзя – не поверят.

– Вот в том-то и дело! – воскликнул Юрий. – Даже обидно… Тебя, кстати, как зовут? Меня – Юрка.

– А меня – Вася Голубев…

Вот так и познакомились два человека, которые побывали в фантастических переделках, узнали технику будущего и прикоснулись к самым невероятным научным тайнам, о которых еще только мечтают самые ученые академики на Земле.

На третий день их знакомства выяснилось, что мамы Юрия и Васи учились когда-то в одной школе. На четвертый – что папы Голубев и Бойцов воевали на одном фронте. А на пятый – сыновья получили амнистию и им разрешили отправиться в лес.

Они взяли с собой корзины для грибов, завтраки и пошли прямо к той самой земляничной полянке, на которой Юрий не так давно впервые обнаружил космический корабль голубых людей.

Лес был торжествен и прекрасен. Недавние дожди обмыли его, яростное солнце высушило, и теперь он источал запахи перегретой хвои, поздних цветов, вошедших в силу папоротников и грибов.