Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

33 марта - Мелентьев Виталий Григорьевич - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

— А если будет только один зуб?

— Гм… Тогда так. В своём музее ты напишешь: «Найден совместно с пионером двадцать первой школы». Ладно?

Вася долго молчал. Выхода у него не было. До старых разрезов — километров десять. Идти туда одному страшновато. Да и с кем же идти, если не со старым товарищем? Вместе они переезжали из города в город, когда их отцов, работающих в одной геологоразведочной партии, переводили в новый район. Всегда учились в одной школе и сидели на одной парте. И не их вина, что им пришлось расстаться.

Когда мужские и женские школы стали соединять, Сашу оставили, а Васю Голубева перевели. Все, кто знал Васю, не очень удивлялись этому. Он с головой погружался во всякие общественные затеи, был душой совета дружины, отлично рисовал и вечно что-нибудь мастерил: то ультракоротковолновый приёмник, то модель паровой машины, то электрическую мясорубку. Понятно, что времени для домашних заданий у него было немного. Но даже и то время, которое всё-таки оставалось у него, он использовал для занятий в секции юных боксёров, осваивания лыж, коньков и особых беговых санок, к которым он приспособил парус и они могли катиться по замёрзшей реке, как лодка. Словом, преуспевая почти везде, Вася Голубев получал иногда не только тройки, но и, к своему величайшему удивлению, даже двойки. Как они прорывались в тетради, для него оставалось страшной тайной.

Саша Мыльников был человеком спокойным, уравновешенным и не очень спешил выполнять пионерские задания. Возиться со строительством моделей он не любил и собственных изобретений не имел. Но зато он любил спорт и стихи. Однако это не мешало домашним занятиям, и Саша был одним из лучших учеников класса.

Видимо, за всё это Сашу очень уважала Васина мама, и с этим, к сожалению, приходилось считаться, потому что, когда Вася собирался уйти из дому в одиночку, это было одно, но, когда он предупреждал, что уходит с Сашей, — совсем другое. В первом случае мама обязательно читала долгие и нудные наставления и иногда просто не отпускала, а во втором даже слова не говорила.

Понятно, что, если Саша не согласится с Васиным предложением, нечего и думать о походе за мамонтовым зубом: одного мама всё равно не отпустит. Поэтому волей-неволей пришлось соглашаться.

— Хорошо! Напишем: «Найден совместно с пионером двадцать первой школы».

— Александром Мыльниковым?

— Александром Мыльниковым, — покорно согласился Вася, стараясь не очень сердиться.

— Ладно. Я пойду.

— Тогда так. Ты берёшь топорик и спички. Я возьму лопату и немного керосину, чтобы разжечь костёр и растопить мерзлоту. Нужно взять хлеба и консервов.

— Консервы я возьму, — решил Саша. — У нас есть. Когда собираемся?

— В восемь утра ты зайдёшь за мной.

— Почему я — за тобой?

— Ну, видишь ли… мама…

— Ага, ну понятно. Значит, всё?

— Всё! И будь спокоен — мамонтов зуб у нас будет!

— Конечно, — почему-то не совсем уверенно сказал Саша.

Глава вторая

Печальное начало

Всякую маму надо знать. Свою маму Вася Голубев знал очень хорошо. Когда он сказал, что собирается на дальние разрезы, она возмутилась:

— Это что ещё за глупости? Мороз под тридцать, вот-вот начнутся весенние метели, а он собрался в сопки! Никуда я тебя не пущу!

Вася вздохнул, отвёл в сторону свой совершенно чистые, безгрешные глаза и сокрушённо сказал:

— Вот всегда так: одному нельзя. Договоришься с Сашкой — опять нельзя. Сиди дома, а все ребята уходят на лыжах.

Он повернулся и пошёл к своей кровати, стараясь идти как можно расслабленнее, слегка подрагивая плечами. Могло даже показаться, что он плачет. Мама сейчас же спросила:

— Ты собираешься с Сашей Мыльниковым?

— Конечно!

Мама ушла, и Вася немедленно юркнул в кладовую. Здесь он нашёл пустую бутылку, поднатужился и приподнял бидон. Подумав, он опустил бидон, сделал из бумаги воронку — такую, какую делали на уроках физики, — и через неё налил керосин. Бутылку он поставил у двери. Потом открыл шкаф, вынул буханку хлеба, отрезал половину и, завернув в газету, тоже положил у двери под старым пальто. Только после этого он прошёл за свой столик и раскрыл тетрадь и учебник. В эту минуту вошла мама.

— Ну хорошо, — сказала она уже поспокойней. — Я разрешаю тебе идти на лыжную прогулку, но ты должен сегодня же сделать все уроки и дать мне честное пионерское слово, что не будешь задерживаться.

Вася был совершенно спокоен — он знал, что иначе быть не может, и поэтому не очень обрадовался маминым словам.

— Ты же видишь — я уже учу, — даже как будто недовольно ответил он и добавил: — Честное пионерское, я не буду задерживаться.

Он выучил уроки, приготовил лыжи и рюкзак, проверил одежду: на шубе не хватало пуговицы. Очень хотелось спать, но Вася заставил себя пришить пуговицу: всякий уважающий себя спортсмен, а тем более путешественник обязан уметь всё делать сам. Папа всегда говорит: лучше сделать всё дома, чем потом мучиться в дороге.

Заснул он гораздо позже обычного и утром едва поднялся. Спросонья пошёл зачем-то в кабинет отца, потом вернулся и едва сообразил, что и как нужно надеть.

Вася умылся, и постепенно сон стал проходить. Он позавтракал, положил в рюкзак приготовленный матерью бутерброд, надел шубу. Едва часы пробили восемь, в дверь постучали, и в коридор вошёл снаряжённый в дальнюю экспедицию Саша Мыльников.

Опасаясь, как бы мама не передумала, Вася юркнул за дверь, но сейчас же вспомнил, что керосин и хлеб он забыл. Саша насмешливо выслушал товарища:

— Растеряха! Подожди.

Он спокойно вошёл в коридор, взял из-под пальто бутылку и хлеб и вышел.

— Тоже мне, придумал — прятать хлеб рядом с керосином! Никогда как следует не подумаешь! Ты и по алгебре поэтому отстаёшь — не умеешь думать.

На улицах ещё горели фонари, но туман исчезал. На востоке небо уже тронул рассвет, и оно чуть-чуть зазеленело. Ветер обжигал морозом лица. По снегу прокатился язычок позёмки.

Мальчики стали на лыжи и быстро, по уже проложенным лыжням, прошли ещё пустынные улицы города. Справа остались сияющие в темноте корпуса рудника и обогатительной фабрики. Слева холодным синеватым светом лучились скаты стеклянной крыши — огромной теплицы. К ней от фабрики тянулся теплопровод. Снег над ним вытаял, и тёмная земля курчавилась лёгким парком, кое-где виднелись тёмно-зелёные стрелки травы. Теплица освещалась лампами дневного света — под ними овощи вызревали быстрее.

В небе прошумел самолёт, а рядом на шоссе, вдоль которого высились мачты высоковольтной передачи, метались снопы света — в тайгу шли машины.

За шоссе начался подъём, потом спуск — и снова подъём. Мальчики шли молча. Плечи побаливали — рюкзаки тяжелели. Лыжня пропала, и пришлось остановиться. Саша осмотрелся и сказал:

— По-моему, мы взяли левее.

— Почему ты так думаешь?

— Когда я ездил к папе, сопка была левее нас, а теперь она правее.

Они осмотрелись уже внимательней, и Вася предложил вначале найти с помощью Полярной звезды север, а потом уж разобраться, куда они едут. Но ни ковшика Большой Медведицы, ни обычно яркой, голубоватой Полярной звезды не было. И тут только ребята заметили, что небо потемнело и стало низким, ветер налетал чаще и злее, вокруг как будто всё помрачнело. На сердце стало тревожно. Вася поёжился и согласился, что они действительно, кажется, взяли левее.

Мальчики свернули в сторону и вскоре начали новый подъём. Ветер трепал лыжников по-настоящему. По снегу неслась позёмка, и седые космы её то и дело пересекали лыжню. Ребята упрямо шли вперёд, на ходу поправляя съезжающие рюкзаки.

Почти на самом перевале небо стало светлеть. Даль прояснилась, показались тёмная стена тайги и горные склоны, у подножия которых геологи нашли зуб мамонта. К этим сопкам вело широкое и совершенно ровное плоскогорье. На нём не было ни бугорка, ни впадинки, как на простыне, которую тщательно выгладили огромным и тяжёлым утюгом…