В свободном поиске (СИ) - "Хэленка" - Страница 16

  - Честно говоря, сам забыл, поэтому и удивился. Не дергайся, теперь все будет нормально, у нас достаточно времени.

  - Надеюсь... спасибо тебе, - я касаюсь его руки в жесте благодарности, а может потому, что хочу к нему прикасаться, и сразу одергиваю руку. Артем тоже слегка вздрагивает и смотрит на меня с иронией, и когда только я успела так наэлектризоваться?

  - Иди сюда, - говорит брюнет, и, немного посомневавшись на всякий случай, я устраиваюсь на его плече, сбросив обувь и поджав ноги на сидении. Он, конечно, достает своими постоянными приказами, но защищенность, которую я получаю в его присутствии - то, чего мне так не хватает в моей жизни. Даже с горячо любимыми родителями я подсознательно сомневалась в надежности и постоянстве того, что меня окружало: если от меня отказалась родная мать, поняв мою несостоятельность еще когда я была младенцем, что может заставить не сделать того же мою нынешнюю семью? Нет, я полная дура: доверять малознакомому мужику, не доверяя родным - это уже патология.

  Всю дорогу я жалась к Артему, пытаясь задремать, и чувствуя его руку на талии. Наверное, со стороны мы выглядим как парочка влюбленных, представляю обсуждения стюардесс, не раз скользнувших по мне оценивающим взглядом, и по Артему взглядом, полным обожания. Что ни говори, а рядом мы выглядим представителями противоположных полюсов: бедная Золушка с роскошным принцем.

  Хорошо, что лететь недолго, наверное, дольше будет до вокзала добираться. Кто-то из знаменитостей сказал, что в скором времени можно будет до любой точки на земном шаре долететь за несколько минут, только до аэропорта несколько часов так и придется тащиться.

  Мы успеваем за час до прибытия поезда, и Артем тащит меня в какой-то ресторан на ужин, или на завтрак, хотя есть мне вообще не хочется. Не привыкла я в три утра по холодильникам шариться и хомячить под покровом темноты. Да и нервы не дают пищу переваривать, кусок не лезет. Вяло пережевываю что-то под пристальным взглядом парня. И чего он пялится?!

  На перроне Артем снова прижимает к себе, вроде одета тепло, а замерзла жутко, наверное, на нервной почве. Поезд подъезжает и меня уже колотит, вдруг в голову взбрела мысль, что она вышла по дороге. Брюнет заботливо говорит: 'Тише, спокойно', и свободной рукой стискивает мою заледеневшую ладонь. Как обычно в спешке я забыла надеть перчатки.

  Последней из вагона выкатывается бабуля. Она у меня вся кругленькая и мягонькая, как Колобок, даже глаза и нос кругленькие. Бабушка себе не изменяет: успела найти молоденького парнишку, который тащит ее сумку. На вид она совершенно нормальна, и я вздыхаю с облегчением, направляясь ей навстречу. Мое движение останавливает ее совершенно равнодушный взгляд, скользнувший по мне.

  - Она меня не узнаёт! - шепчу я в панике, обернувшись к Артему. Тот ориентируется мгновенно: отодвигает меня чуть в сторону и сообщает бабушке, что нас прислали встретить ее, как самого дорогого гостя. Она, все же очень слабо ориентируется в ситуации, жизнерадостно с нами знакомится и соглашается сесть в такси. Мы приезжаем на автовокзал и грузимся в огромный двухэтажный автобус, устраивая бабушку поудобнее, одну на двух сидениях. В интересах не только наших, но и всех присутствующих, чтобы она спала - Артему удалось каким-то чудом заставить ее выпить успокоительное, так что надежда на спокойную дорогу есть. Мы сидим вдвоем, спать уже не хочется: нервное возбуждение не отпускает. Как держится брюнет, не знаю, но он уравновешен, спокоен и уверен в себе.

  - Может, поспишь? - предлагаю на всякий случай, хотя меньше всего мне хочется, чтобы он уснул и оставил меня в одиночестве.

  - Нормально, я привык.

  - Тебе сегодня надо на работу?

  - Мне всегда надо работать.

  - А выходные?

  - Какие у меня выходные? Когда я совсем не выдерживаю, сам устраиваю себе отдых.

  - И как? Не представляю тебя лежащим на диване перед телевизором.

  - В халате и в тапочках? Я сам себя не представляю. Лучший отдых - смена деятельности. Занимаюсь спортом, слушаю музыку, когда совсем все достанет - прыжки с парашютом.

  - Девушек преследуешь... - добавляю с улыбкой.

  - Я не стал бы обобщать, это - новое увлечение, не уверен, что оно войдет в привычку.

  - На то тебе и психоаналитик, чтобы подобное в привычку не входило. А я когда устаю, падаю и засыпаю, и никаких парашютов не надо: дешево и сердито.

  - А сейчас почему не спишь?

  - Не могу, слишком много всего. Мне, похоже, тоже успокоительное понадобится. Откуда ты знаешь, как общаться с такими больными? - задаю мучающий меня вопрос. Артем молчит, мне кажется, раздумывая, стоит ли рассказывать, и тут я понимаю, что нестерпимо хочу прилечь. Хотя бы на несколько минут, хотя бы на твердом холодном полу. Эх, была, не была, будет реагировать слишком бурно - пусть освобождает место. Я уютно поджимаю ноги на сидении, а голову укладываю на коленях Артема, вертясь, чтобы увидеть его реакцию. Иногда полезно быть такой мелочью, как я.

  - Не ерзай! - строго распоряжается он, совершенно не удивленный моим поведением, и начинает медленно перебирать мои волосы. Терпеть не могу, когда их трогают! Сейчас начну громко возмущаться. Еще немного и начну... Еще чуть-чуть... Как же приятно... Что? Мне приятно? Да я даже в детстве не разрешала маме меня расчесывать, у меня же сдвиг на этом вопросе!

  - Мой отец очень... своеобразный человек, - начал Артем вкрадчивым, тихим, приятным голосом. Мне даже нравится его тембр, когда он не приказывает. - Да что там, своеобразный, последняя сволочь! И как последняя сволочь он относился к маме. Сначала она полностью сосредоточилась на мне: возила меня по разным секциям, чем только я не занимался. Потом я вырос, подростковый период, кризисы там всякие, и внимание мамы стало раздражать. Ну, в общем, я сам ничем не лучше. Она почувствовала, что осталась совсем одна, начала пить, отец наезжал все сильнее, я все сильнее отдалялся, потом у отца появилась любовница. Наверняка не первая, но впервые об этом стало известно нам. Мама попыталась покончить с собой. Неудачно, только она больше не была... собой. Я понял, что был неправ, только поздно. Пять лет я нянчил свою мать: кормил ее, мыл, водил в туалет. Я любил ее даже такую. И я чувствую, что ты любишь свою бабушку, мне это нравится.

  - Она умерла? - с трудом выдавливаю я из себя вопрос.

  - Да, десять лет назад. Я до сих пор испытываю чувство вины и до сих пор люблю ее.

  - А отец?

  - Мы не общаемся, - жестко обрывает он мои расспросы. - Зачем я тебе все это рассказываю?

  - Я же твой почти бесплатный психоаналитик... Я тебя боюсь, - это очередной текст, сорвавшийся с моих губ до того, как я успеваю подумать, стоит ли его озвучивать.

  - А я-то надеялся, что уже смог втереться к тебе в доверие, - ухмыляется Артем. Ухмылку я не вижу, но отчетливо слышу в голосе парня.

  - Этого я и боюсь...