Джекпот для лоха - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 4

Гендиректор же «Сельхозмаша» Малышев махнул из-за своего необъятного стола ладошкой на обоих, призывая к молчанию, и вновь склонился над аппаратом селекторной связи:

— Нет, Элла Владимировна, вы должны не хуже меня понимать, что, когда принималось решение о перепрофилировании нашего завода, мы брали на себя четкие и конкретные обязательства перед нашими японскими партнерами. Да, да, вы правильно понимаете. Так вот, эти обязательства должны соблюдаться неукоснительно! И сроки тоже! Так что ваши отговорки и оправдания меня не трогают. Дальше. Сборочный, вы на связи? — Малышев перещелкнул тумблер на селекторе.

— Да, Юрий Сергеевич, — раздался голос, — я вас слушаю.

— Значит, так, у меня сегодня день занят, завтра обсудим твой вопрос. Запомни только: я лично прослежу за установкой этого конвейера. Чтобы все по технологии, все по чертежам. Это не наша техника, там системы контроля, винт кувалдой не забьешь! Ну и хорошо, что понял. Все, совещание заканчиваем…

— Верочка, принеси нам кофе, — напоследок сказал он секретарше и, раздраженно ткнув пальцем в кнопку, выключил селектор.

Откинулся на мягчайшую кожу высокого кресла. Устало потер переносицу.

— Да, автомобили выпускать — это тебе не комбайны клепать, — сказал он в пространство между Фёдоровым и Вайсом. — Особенно в условиях конкуренции… Тут вначале надо огромные деньги вложить. А где их взять? Вот москвичи обещают, только я в благотворительность не верю. Посмотрим, как все обернется…

— Как нам надо, так и обернется, — сказал Фёдоров. — Что нам эти москвичи? Мы тоже не пальцем деланные!

Малышев посмотрел на него и повысил голос:

— Может, хватит уже вискарь глушить?! Или тебе проценты с контракта получать надоело? Хочешь в свой старый кабинет вернуться?

— Спасибо, Верочка, — тут же изменив тон, сказал он секретарше, которая принесла кофейник, три чашки, сахарницу и сливки на подносе.

Верочка кивнула и по ковровой дорожке двинулась к дверям, покачивая бедрами.

Фёдоров машинально провожал взглядом ее аккуратную, твердую попку, облитые блестящим нейлоном ноги и в который раз думал: дерет ее Малышев или нет?..

— С ними надо быть осторожными, — сказал Вайс, глядя на гуппи и прочих вуалехвосток, лениво перебирающих плавниками в аквариуме. Вот у кого проблем никаких. Лишь бы воду не забывали менять да жрачку давали регулярно…

— В Норильске тоже инвестировали, инвестировали, а потом прибрали весь комбинат к рукам! А старого директора застрелили, вместе с коммерческим!

— Типун тебе на язык, — сказал Фёдоров. — Через пятнадцать минут узнаем, чем они дышат…

— Да, узнаем… — Малышев снова наклонился к селектору. — Вера, убери тут, пожалуйста.

Вновь нарисовалась секретарша, невозмутимая, как айсберг, убрала стакан Фёдорова и кофе — Малышев и Вайс так и не дотронулись до своих чашек.

— Ты смотри там, как только приедут, сообщи мне сразу.

— Хорошо, Юрий Сергеевич, я предупредила охрану, — Вера осторожно закрыла обитую кожей дверь.

— А ты галстук затяни и пиджак надень! — рявкнул Малышев на Фёдорова. У генерального тоже выделился адреналин.

Фёдоров неохотно поправил галстук, надел пиджак.

До приезда москвичей оставались считаные минуты. Они тянулись медленно.

Вайс в очередной раз поднялся с кресла, прошелся по кабинету туда-сюда, подошел к окну, вцепился в подоконник. Главный инженер явно нервничал. Фёдоров поглядывал на него с ухмылкой…

— Едут! — напряженным тоном сказал Иоганн.

Ему было видно, как распахнулись ворота и на площадь выкатились три черных «Гелендвагена». Они сделали круг, обогнув комбайн на пьедестале и дворника в оранжевом жилете и с метлой, остановились напротив главного входа в заводоуправление…

«Дворянин» Говоров мел двор. Когда на территорию завода въехали три черных джипа, Андрей догадался, что это и есть те самые московские «вивесторы», из-за которых ему выпала халтура. Три огромных сверкающих автомобиля на широких колесах обогнули площадь по часовой стрелке. На первый взгляд они выглядели несколько угловато, но в этой угловатости был свой особый шарм, этакая самоуверенность чопорного британца, которому совершенно наплевать, что о нем подумают другие. И подобно тому, как на нагрудном кармане блейзера английского аристократа вышита эмблема его клуба — символ принадлежности к высшим кругам общества, на радиаторе каждого «Гелендвагена» сияла трехлучевая звезда — знак высшей автомобильной касты.

Наглухо затонированные машины плавно прокатились мимо Говорова и остановились у дверей заводоуправления. Он и представить не мог, какую роль сыграют приехавшие «вивесторы» в его судьбе.

В кабинет влетела Верочка, возбужденно выдохнула:

— С проходной позвонили: заехали!

— Проснулась! Без тебя знаем, — отмахнулся Малышев.

Через несколько минут в огромный директорский кабинет вошли трое солидных мужчин.

— Храмцов Семен Борисович! — представился первый, самый старший, и все поняли, что он и будет вести переговоры.

— Олег Сергеевич! — назвался второй, помоложе. И внушительно добавил: — Директор по развитию.

— Палыч! — буркнул третий и тут же поправился: — Дмитрий Палыч…

Фёдоров задержал на нем внимательный, опознающий взгляд.

После знакомства, рукопожатий и уверений, что всем все очень приятно, тиходонцы и москвичи сели за стол переговоров. Были произнесены все положенные дежурные фразы, после чего Малышев сказал:

— Давно вас ждем, коллеги. Чем же вы нас обрадуете?

Директор говорил «коллеги», но обращался к Семену Борисовичу — чувствовал в нем главного. Семен Борисович посмотрел на Олега Сергеевича и сказал:

— Наш директор по развитию сейчас все объяснит.

«Директор по развитию» больше походил на серьезного бандита. Но сейчас вместо того, чтобы вытащить пистолет, он только кивнул, потом раскрыл ноутбук, окинул сельхозмашевских внимательным взглядом и абсолютно невыразительным голосом произнес:

— В сентябре группа наших экспертов тщательно изучила положение дел на заводе. Собранные материалы были подвергнуты комплексному анализу. Выводы, господа, таковы: инвестиции в открытое акционерное общество «Сельхозмаш» следует признать… не представляющими интереса.

В зале стало очень тихо, а потом «красный директор», который начинал тридцать лет назад токарем, одновременно учился на вечернем в техникуме и жил в пьяной общаге, а через пять лет выбился в мастера и получил восьмиметровую комнату в малосемейке, а потом стал… В общем, генеральный директор «Сельхозмаша» Юрий Сергеевич Малышев сплюнул на пол и, соблюдая все правила хорошего тона и этикет деловых переговоров, произнес:

— Так какого фуя вы сюда ехали? На фиг комедию ломать, совещания устраивать? Сказали бы по телефону — идите на фер с вашими инвестициями!

Храмцов невозмутимо поправил узел галстука:

— Вы абсолютно правы, Юрий Сергеевич. Для того, чтобы сказать вам о выводах наших экспертов, необязательно было ехать из Москвы в Тиходонск. Тем не менее мы здесь.

Руководитель московской делегации сделал паузу.

— Мы хотим сделать вам серьезное деловое предложение.

— Это какое же? — спросил Малышев напряженно.

— Весьма выгодное для вас. Мы предлагаем вам продать завод.

— Продать? — повторил Малышев. — Завод?

— Именно. «Консорциум» готов приобрести «Сельхозмаш».

Директор поднял брови. Главный инженер побледнел. Лицо коммерческого директора, напротив, — побагровело.

Храмцов сказал:

— Мы прилетели, чтобы обсудить условия.

— Ус-ло-ви-я? — медленно, по блатному растягивая слоги, произнес коммерческий директор Фёдоров, точнее, сидящий в его оболочке Уркаган.

Надо сказать, что приехавший директор по развитию сразу почувствовал в нем своего, и директора новой эпохи обменялись многозначительными взглядами распознавания.

— А с чего ты взял, что мы собираемся с тобой что-то обсуждать? — Уркаган перестал сдерживаться и изо всей силы ударил кулаком по столу. Ручки выскочили из мраморной подставки и разлетелись по полу.